Ускорьте переброску радиста, три действующие рации не справляются с объемом информации.
Привет!
«Предложение руководства об оставлении поста и отъезде в Швейцарию категорически отклоняю.
Потерять такой источник информации, как наша группа, в нынешней обстановке недопустимо.
Я нужен своей второй Родине и это самая большая награда для меня лично, как немца и коммуниста.
Жму руки дорогих товарищей!
14
Ты косая, косая, косая! кричит Вовка, и Эми бьет его по голове черепахой. Черепахой Брунгильдой.
Вовка падает на теплый песок, в тень от невысоких зеленых сосенок. Он смотрит на Эми и видит, что у Эми совсем не косит правый глаз, у нее такие красивые голубые глаза, она щурит их от дымка сигареты, она же совсем маленькая, она не может курить, почему же она сейчас Вовка берет с песка черепаху Брунгильду и смотрит на свои коротенькие загорелые ноги. Он смеется как же такими ногами идти по песку? Нет, это же не песок, это черное, и снег, лужи тающего снега на этом черном, и так холодно маленьким босым ногам
Господин обер-лейтенант, господин обер-лейтенант
Эрих потрогал соседа за плечо.
Я не сплю, проговорил, кашлянув, обер-лейтенант, поправил фуражку.
Через переднее стекло «паккарда» в пятнах сырого снега обер-лейтенанту был виден в нескольких шагах впереди силуэт самоходного орудия, перегородивший дорогу. Тенями бродили возле машины какие-то люди, где-то рядом плакал ребенок, голос старика крикнул: «Ганс, я здесь, я здесь, мальчик!» Повозка, запряженная двумя лошадьми, разворачивалась перед радиатором «паккарда», лошадей вела под уздцы женщина в светлой шубке.
Штатских не пропускают, сказал Эрих. Я ходил, там застава моряков, эти сволочи избили старика.
Господин обер-лейтенант, что же с нами будет, боже мой? проговорила фрау фон Оберхоф шепотом.
Иваны уложат вас всех в постель, только и всего, сказал Эрих.
Помолчите, сказал обер-лейтенант.
Он вылез из машины.
Теперь ему было видно, что дорога впереди, до крайних домов деревни, толчея машин, повозок, тележек, велосипедов. В сероватой мгле над крышами деревне вспыхивали и гасли отсветы сильных фар, видимо, за деревней шла танковая колонна
Обер-лейтенант вздохнул.
Это малый сабантуй, пробормотал он по-русски, поднял к глазам ручные часы.
Было девять минут после полуночи.
Обер-лейтенант подошел к самоходному орудию. Из-под брезента, натянутого поверх бортов, доносилось полусонное бормотание трех мужских голосов.
В машине! стукнул обер-лейтенант кулаком по бронированной дверце. Старший, ко мне!
Дверца приоткрылась.
Опухшее, в трехдневной щетине лицо уставилось на обер-лейтенанта.
Фельдфебель Мачке, господин обер-лейтенант! привычно выставляя подбородок, сказал самоходчик.
Какого дьявола вы тут торчите, фельдфебель?
Приказано перекрыть шоссе, господин обер-лейтенант! Штатские ублюдки не дают пройти нашей дивизии, лезут хуже саранчи.
Какие новости, фельдфебель? У вас есть рация? Дайте-ка мне огоньку Обер-лейтенант щелкнул портсигаром, протянул его фельдфебелю, тот с готовностью взял сигарету.
Благодарю, господин обер-лейтенант, сказал польщенный дружелюбием офицера самоходчик, повозился, достал зажигалку. Новости не из приятных, господин обер-лейтенант.
Выкладывайте, мы же с вами старые фронтовые псы, дружище Мачке, усмехнулся обер-лейтенант. Берлин еще не у иванов, надеюсь?
Будь я проклят, если иваны увидят Берлин, будь я проклят, господин обер-лейтенант!
Ну, ну, спокойнее, дружище Так что веселенького сообщали в ночной сводке?
Паршивые дела, господин обер-лейтенант. Мы из-под Эльбинга. Сплошное свинство! Иваны ворвались на танках прямо в город, шпарят по центральным улицам, включили фары и давай лупить этих тыловых крыс из пушек и пулеметов, представляете?! Трамваи ходили, киношки работали, шлюхи табунами по тротуарам и вдруг а, представляете? Эти наглецы иваны проперлись до самого залива!
Что-о? Они вышли на Балтику?!
Да, иваны уже на берегу залива Фришес-Хафф, будь они прокляты
Так какого же дьявола вы тут загородили дорогу, болван!
Фельдфебель выплюнул сигарету, стал торопливо застегивать ремешок каски.
Господин обер-лейтенант, мне приказано
Я уже знаю, что вам приказано. Я на машине. Пропустите меня и я постараюсь забыть, что у вас длинный язык паникера Вы меня поняли, Мачке?
Слушаюсь, господин обер-лейтенант! Фельдфебель оглянулся, закричал: Генрих, свинья! Заводи! Сдай назад на пять метров, здесь машина господина обер-лейтенанта! Ну, живо!
Струя теплых газов ударила обер-лейтенанту в лицо
Малый сабантуй, сказал обер-лейтенант, зашагал к «паккарду». Эрих, поехали.
Боже мой сказала фрау фон Оберхоф.
Обогнув самоходку, «паккард» проехал по шоссе до крайнего двухэтажного дома деревни и остановился.
На асфальте лежало шесть трупов в шинелях пехотинцев
Это это дезертиров так пробормотал Эрих.
Фрау фон Оберхоф заплакала.
Цокая сапогами по асфальту, к машине подошли трое в черных шинелях моряков. Обер-лейтенант открыл дверцу.
В чем дело, парни?
Господин обер-лейтенант, проезд запрещен, сказал высокий матрос с нашивкой на левом рукаве шинели. Приказано задерживать всех, кто удирает.
Меня это не касается, я не удираю. Я вижу, вам чертовски понравилось истреблять гренадеров фюрера, а, моряки? Кто у вас здесь старший?
Начальник заставы лейтенант фон Бок в ресторане, господин обер-лейтенант.
Недурной командный пункт. А пиво там есть?
Моряки засмеялись, щелкнули каблуками.
Так точно, господин обер-лейтенант!
Самое главное в солдатской службе пропустить пару кружек пива перед сном, сказал обер-лейтенант, вылезая из машины. Проведите меня к вашему адмиралу.
Матрос с нашивкой шел впереди обер-лейтенанта.
В неожиданно просторном и теплом зале ресторана толпились моряки, сидели за столиками, пили пиво из высоких граненых кружек, у самого входа стоял крупнокалиберный пулемет. В дальнем углу, под портретом фельдмаршала Гинденбурга, сидел за столиком молоденький лейтенант в расстегнутой черной шинели, в фуражке, из-под которой свисали к вискам белокурые косицы потных волос. Он пощелкивал пальцем по кружке пива.
Обер-лейтенант остановился перед столиком в трех шагах, молча смотрел на потное лицо моряка
Чутьем, которое его никогда не обманывало, он понимал, что дрогнуть сейчас перед этим мальчишкой с потным лицом, показать свою зависимость от него, значит проиграть
Лейтенант выдержал взгляд обер-лейтенанта секунды четыре
Он медленно встал.
Хайль Гитлер! Правая рука лейтенанта вяло приподнялась на уровень плеча.
Э, вы совсем спите, мой дорогой, сказал обер-лейтенант. Ваши парни мне похвастались, что вы уже отправили к праотцам две дивизии вермахта, принялись за третью. А?.. Недурное занятие для моряка. Садитесь, лейтенант фон Бок, я вижу, вам трудно стоять после шести кружек виноват, семи кружек пива
Обер-лейтенант небрежно отодвинул стул от стола, сел.
Садитесь, фон Бок Приедете ко мне в Берлин, угощу коньяком. Я вижу, вы любите пиво. А красивых блондинок любите? В машине у меня три блондинки. Маленькая просьба к морякам от сухопутных сил реквизировать блондинок, но оставить мне машину и шофера. Ну, лейтенант? Да садитесь же
Лейтенант сел, поправил фуражку.
Только три недели назад ему вручили офицерский кортик, и вот сейчас этот наглец, этот проклятый пехотинец в такой щегольской шинели высмеял его перед подчиненными. Нет, этот обер-лейтенант не из рядовых замухрышек Берлинский вояка, штабная крыса А что, если приказать ему предъявить документы?.. Нет, связываться с этим надменным обер-лейтенантом нет, это будет глупо, глупо нарваться на новые насмешки, ведь по всему видно, что обер-лейтенант плевать хотел на все заградительные отряды, такие берлинские щеголи ни дьявола не боятся, у них такие шефы, что