Эту неприятную, но, казалось бы, несложную работу приходилось выполнять с большой осторожностью. Дело в том, что при отступлении фашисты оставляли немало мин. Причем не только обычных, но и мин-сюрпризов. Потянешь на себя дверь вроде бы пустою блиндажавзрыв. Попробуешь сдвинуть с места какой-нибудь предметящик, бочкувзрыв. Вспоминается немало случаев, когда люди гибли из-за собственной беспечности, излишнего любопытства.
Снова в полк стало прибывать пополнение. Теперь уже не только в личном составе, но и в вооружении. Прибывали новые пушки и тягачи к ним.
Итак, на своих прежних позициях мы получали пополнение, сколачивали расчеты, вели тщательную и всестороннюю подготовку к предстоящему наступлению.
В том, что оно скоро начнется, никто не сомневался.
1 августа до нас довели новейшую, достаточно полную информацию об обстановке и приказ о наступлении, которого все мы ждали с большим нетерпением.
Положение на нашем участке фронта складывалось следующее. Советским войскам, действовавшим на юге Курского выступа, противостояла довольно крупная белгородско-харьковская группировка противника, насчитывающая в своем составе 18 дивизий, в том числе 4 танковых. Кроме того, у врага было немало отдельных частей различного назначения. Так что сил у гитлеровцев было немало.
Вражеская оборона опиралась на многочисленные укрепленные районы. Белгород закрывал выход на украинские просторы. Томаровка и Борисовка преграждали нашим войскам путь с севера на Харьков. Кроме того, существовали Ахтырский, Богодуховский и многие другие узлы сопротивления. Нас предупредили, что вся местность впереди густо заминирована, что ломимо названных практически все населенные пункты приспособлены для круговой обороны.
В соответствии с общим планом войскам 6-й гвардейской армии предстояло нанести удар на пятикилометровом участке, прорвать оборону противника и, разгромив его в районах Томаровки и Борисовки, развивать наступление на Ахтырку. Для обеспечения быстрого прорыва по приказу командующего армией генерала И. М. Чистякова создавались ударные группировки со средствами усиления.
Рано утром 3 августа началась артиллерийская подготовка, завершившаяся сильнейшим огневым налетом гвардейских реактивных минометовзнаменитых «катюш». Мощный удар по позициям противника нанесла наша авиация. В восемь часов по специальному сигналу артиллерия и минометы перенесли огонь в глубину обороны противника, а танки и стрелковые подразделения пошли в атаку.
Вскоре стало ясно, что наступление развивается успешно. Во второй половине дня части 67-й гвардейской стрелковой дивизии вышли на рубеж Герцовки. Из штаба артиллерии дивизии то и дело следовали приказы о переброске батарей, дивизионов в новые районы. Собственно говоря, полку ставилась определенная задача, а как ее лучше решить, мы думали, как правило, сами.
Весь день не прекращались ожесточенные бои. К вечеру дивизия продвинулась до 1215 километров. Высокий темп наступления обеспечивался нашим превосходством в танках, артиллерии, хорошо организованной авиационной поддержкой. Кроме того, в соответствии с полученным приказом гитлеровцы не выбивались окончательно, как это делалось раньше, из узлов сопротивления и опорных пунктов. Их просто блокировали частью сил, и мы продолжали двигаться дальше основными.
На другой день с восходом солнцаснова артиллерийская подготовка. Части нашей дивизии, продолжая наступление, все больше и больше поворачивали на запад. А навстречу нам, как сообщали из штаба корпуса, продвигались на юго-восток соединения 27-й армии, которая действовала справа от 6-й гвардейской. Ориентировочно мы должны были соединиться где-то в районе Борисовки.
Не ударьте случайно по своим, предупреждали нас.
И действительно, допустить ошибку было очень легко. Линии фронта, как таковой, можно сказать, не существовало. Где-то в тылу частей, наступавших в первом эшелоне, оставались блокированные группировки гитлеровцев. Где-то чуть впереди тоже слышалась стрельба. Это означало, что туда вырвались части или подразделения соседа. Так что появления противника, как, впрочем, и своих, можно было ожидать и перед собой, и на флангах, и сзади.
Вскоре нам стало известно, что наступление советских войск успешно развивается и на других участках. Утром 5 августа части, продвигавшиеся слева от нас, ворвались в Белгород и быстро очистили город от врага. Затем без остановки устремились дальше, не давая гитлеровцам опомниться, закрепиться, привести в порядок изрядно потрепанные подразделения.
Вечером того же дня столица нашей Родины Москва салютовала в честь доблестных войск Брянского, Западного, Центрального фронтов, освободивших Орел, и войск Степного и Воронежского фронтов, освободивших Белгород. Это был первый артиллерийский салют в ходе Великой Отечественной войны в честь боевой доблести советских войск.
Случилось так, что именно в это время одному из радистов удалось поймать московскую радиостанцию. В репродукторе что-то потрескивало, но шум помех перекрывался уверенным, торжественно-взволнованным голосом Юрия Левитанадиктора центрального радио. С замиранием сердца слушали мы его, пытаясь мысленно представить себе, как выглядит сейчас Москва, ее проспекты, улицы, площади, бульвары. Хоть одним глазком взглянуть бы! И радость и тихая грусть одновременно отражались на лицах тех, кому довелось тогда слушать эту передачу из Москвы, передачу о первом салюте. Уверен, что каждый в эти минуты думал об одном и том же: «Сегодня первый А сколько их еще будет впереди!»
Но для того чтобы в московском небе звучали новые салюты, надо было громить врага. Теперь бои продолжались днем и ночью. Наша дивизия 6 августа вышла к опушке леса юго-восточнее Хотмыжска и приняла активное участие в разгроме вражеской группировки в районе Борисовки. Затем вместе с другими войсками 6-й гвардейской армии была на короткий срок выведена в резерв, но уже вскоре гвардейцы быстро продвигались в направлении Богодухова.
Глубокий охват противника советскими войсками на харьковском направлении заставил гитлеровское командование стянуть в этом районе крупные силы. К 11 августа фашисты сосредоточили южнее Богодухова три танковые дивизии СС («Райх», «Мертвая голова», «Викинг») и нанесли контрудар по 1-й танковой армии и левому флангу 6-й гвардейской армии.
Вначале эти события вроде бы не затронули 67-ю гвардейскую непосредственно. Но затем и на нашем участке противник предпринял отчаянную попытку начать наступление. И снова вражеские «тигры» и «фердинанды» непрерывно контратаковали наши боевые порядки. И снова пушки били прямой наводкой по боевым машинам противника, опять перебрасывались с места на место наши батареи и дивизионы. Не стану скрывать, трудновато мне приходилось в этот период, как молодому командиру полка. А тут еще перевели от нас начальника штаба полка гвардии капитана Н. Н. Бондаренко. Хорошо еще, что служил в части офицер, которому можно было без особых раздумий доверить эту должность. Этим офицером был гвардии капитан Кирилл Леонидович Иевлев-Старк.
Отбив атаки гитлеровцев и несколько перегруппировавшись, 67-я гвардейская стрелковая дивизия опять двинулась вперед на юго-запад. Наступали, главным образом, вдоль северного берега реки Мерла. Разумеется, не потому, что нам так хотелось или было удобней. Именно это направление было определено дивизии командованием. И конечно же, не просто так мы шли, а каждый километр брали с боем. Хотя весьма ощутимые потери понес противник в предшествующих схватках, но силы у него сохранились еще немалые.
В двадцатых числах августа части дивизий пробились к устью реки Мерла, впадавшей в Ворсклу. В тот же день получили новый приказповернуть на юг. Недалеко от Диканьки, сломив сопротивление гитлеровцев, форсировали реку. В этот день услышал я интереснейший, с моей точки зрения, разговор. А получилось все таким образом.
Неподалеку от меня находилась огневая позиция орудия. На бруствере окопа присели отдохнуть два артиллериста. Одинпожилой, с длинными рыжеватыми усами. А второймолодой, совсем еще мальчишка. Они негромко переговаривались друг с другом. Я прислушивался.
Ты погляди, Виталька, какая красотища-то кругом! по-волжски нажимая на «о», задумчиво произнес тот, что старше, неторопливо и старательно скручивая цигарку. Вот уже сколько лет на свете живу, а не перестаю земной красоте удивляться. Как все ладно, складно сделано!