Если завтра итальянская кавалерия будет действовать снова в конной строю, этих самых «мушкетеров» можно и нужно разбить наголову. Следует только по балкам и оврагам немного пропустить их внутрь нашей обороны, а потом закрыть этот мешок и ударить из всех видов оружия. Вдумчивый, рассудительный Кипиани мгновенно уловил суть замысла, и мы тут же разыграли завтрашний бой на карте. Пришлось несколько переиначить расстановку минометов и пулеметов.
Утро 15 октября выдалось хмурое, в балках стоял плотный туман. Он был на руку противнику. Я беспокоился, что немцы и итальянцы воспользуются им для сближения с нами. Но мои опасения так и остались опасениями. Атака началась только в 12 часов, когда туман рассеялся. Ей предшествовали 20-минутная артподготовка и мощный бомбовый удар авиации.
Со своего НП я наблюдал, как развивались события. Оправдались все наши предположения. Только немецкие пехотные части опять атаковали без танков. Батальоны Ковалева, подпустив цепи фашистов на 400500 метров, дружно встретили их огнем из минометов, пулеметов, винтовок. Хладнокровно, без суеты работали расчеты 76-миллиметровых полковых пушек. Однако противнику удалось приблизиться к нашему переднему краю и завязать ближний жестокий бой, который местами переходил в рукопашный, как это было на восточной окраине Ново-Михайловки. Здесь немцы даже потеснили 2-й стрелковый батальон 691-го полка, но комбат быстро, не дожидаясь помощи командира полка, собрал роты в кулак и решительной контратакой опрокинул гитлеровских автоматчиков. На улицах Ново-Михайловки осталось более 70 трупов в серо-зеленых мундирах. Я почувствовал, что Ковалев, сколько ни атакуй его сегодня, будет стоять крепко, не отступит ни на шаг.
На участке Кипиани все случилось точно так, как мы и рассчитывали. Итальянцы в конном строю лавой ринулись на 2-й батальон капитана Андро Джугели. Наиболее сильный натиск противника пришелся на участке по обе стороны шоссейной дороги. Наши станковые пулеметы, расположенные по переднему краю, постучали немного, сгрудили конницу и замолчали. Вражеские конники, как мы и ждали, устремились по лощине в прорыв и углубились в нашу оборону. И вот тогда Кипиани ударил из хорошо замаскированных пушек, минометов, станковых пулеметов и винтовок
Жестокая картина. Над полем боя недвижно висит густая пороховая гарь. Беспрерывно ухают взрывы снарядов, мин, авиационных бомб. Четкой скороговоркой стучат пулеметы. Хлестко перекликаются винтовки. Среди этого ада, освещенного тусклым октябрьским солнцем, носятся и истошно ржут лошади, потерявшие всадников.
У итальянцев было почти четырехкратное превосходство в живой силе, и, хотя после первой атаки противник оставил в лощине более 400 трупов, штурм наших позиций дивизия «Челере» не прекратила. Одна атака за другой.
Отчаявшись прорвать нашу оборону в конном строю, итальянцы спешились и яростно бросились в атаку по-пехотному. К вечеру появились свежие силыитальянская мотопехота на бронетранспортерах. Особенно сильным был натиск противника на район обороны 3-го стрелкового батальона. Здесь небольшой поселок Веселый Гай несколько раз переходил из рук в руки.
Под Веселым Гаем открыла боевой счет пушка 4772, расчетом которой командовал шахтер Рутченковской шахты 1717 бис Георгий Малидовский. Старший сержант подпускал густые цепи итальянцев на 300 метров и расстреливал их осколочными гранатами. Когда появились бронетранспортеры, пулеметным огнем поддерживавшие свою пехоту, Малидовский перенес огонь на них и несколькими выстрелами поджег две бронированные машины.
Как и накануне, атаки противника прекратились с закатом солнца. Командиры полков по телефону доложили об итогах боя. Первым позвонил Шалва Иванович Кипиани. Голос его звенел от не остывшего еще напряжения, в докладе слышались и радость, и гордость за своих подчиненных, так четко реализовавших наш замысел.
Товарищ полковник! весело кричал Кипиани, обычно сдержанный. Уничтожено более пятисот солдат и офицеров противника! Захвачено много лошадей! Много пленных. Трофеи подсчитываются! Тонное количество разрешите доложить через полчаса!
Когда немного угомонилась наша радость, рожденная победой в ожесточенной схватке с врагом (полк Ковалева тоже уничтожил более 300 гитлеровцев), появилась потребность еще раз, уже в спокойной обстановке, поразмышлять о прожитом дне. Больше всего меня занимало, почему не было танков. Не думал тогда, не думаю и сейчас, что их не нашлось у немецкого командования. Вероятнее всего, противник просто недооценил нас. Судя по тому, как очертя голову атаковали нас и немцы, и итальянцы, можно предположить, что нашу оборону они хотели проткнуть лихим ударом кавалерии. По-моему командиру итальянского корпуса уже виделось, как он выпускает на оперативный простор свои конные лавы и с ходу овладевает городом Сталино.
Авантюризм, на котором были заквашены все планы блицкрига фашистской Германии и ее сателлитов, уже сам по себе отрицал объективность в оценках наших сили материальных, и духовных. Легкие успехи в кампаниях против армий стран Западной и Центральной Европы еще больше раздули нацистское высокомерное самомнение, которое, кстати, даже теперь не выветрилось из некоторых голов.
Когда двое суток не можешь сдвинуть ни на шаг обороняющихся, наверное, надо задуматься. А задумаешься, отречься от высокомерия и запросить помощи Белобрысый ефрейтор, захваченный нами в плен еще в ночь на 14 октября, сказал правду: танков с 4-й горнострелковой дивизией в самом деле не было. Но не было пока. А теперь они непременно вызваны, и наутро жди их атаку. Противник уже имеет весьма точное представление о системе обороны дивизии, поэтому можно ожидать, что он изменит направление главного удара. Предположительнее всего, гитлеровцы выберут для этого стык 694-го и 691-го стрелковых полков.
Решение созрело: выдвинуть на этот стык из второго эшелона обороны в первый 696-й стрелковый полк. Как ни хотелось сохранить эшелонированный боевой порядок, но укреплять рубеж на угрожаемом направлении за счет растягивания обороны у Кипиани и Ковалева было уже нельзя. Наоборот, обстановка диктовала уплотнение боевых порядков.
Свое решение я изложил в боевом приказе на оборону. В связи с тем, что теперь все три стрелковых полка становились в линию, дивизионная артиллерийская группа расформировывалась, дивизионы артполка придавались Кипиани, Мартынову и Ковалевупо одному на стрелковый полк. В своем резерве я оставил 2-й батальон 696-го полка.
На перегруппировку сил дивизии было не так уж и много времени. Да если еще учесть, что Мартынов выдвигался на передний край в темноте, можно представить всю сложность его задачи. И вот в этой обстановке очень хорошо показали себя политработники, партийные активисты. Например, по получении боевого приказа комиссар 696-го стрелкового полка старший политрук М. И. Романов четко организовал партийно-политическую работу. Накоротке провели заседание партбюро, на котором присутствовали комиссары батальонов. После заседания члены бюро тут же разошлись по ротам с целью помочь политрукам провести партийно-комсомольские собрания, правильно расставить актив, разъяснить личному составу боевую задачу и, наконец, провести митинги.
Мы действенно использовали эту форму повышения боевого духа бойцов. На рассвете 16 октября митинги прошли во всех подразделениях дивизии. Нельзя было собрать всю роту, собирали взвод. Выступления короткие, всего, может быть, три-четыре фразы. Но в каждой из нихненависть к врагу и любовь к Отечеству. «Стоять насмерть!»в этой резолюции сливались и чувства, и воля наших бойцов и командиров.
В 9 часов 16 октября на передний край нашей обороны обрушился шквал артиллерийского огня. Над полками повисла карусель немецких самолетов-бомбардировщиков.
Со своего НП по телефону связываюсь с командирами полков. Докладывают, что потери есть, но незначительные. Вот и опять оправдывается наша надежда на щели. Они и убежище, они и окопы для истребителей танков. И если танки сейчас появятся
Товарищ полковник, смотрите! сказал мне капитан Д. А. Филин, начальник разведки дивизии. А я уже увидел и сам: поднявшуюся в атаку немецкую пехоту теперь вели за собой танки, выползающие из-за горизонта.