Я снова уселась на водительское место, и мне пришлось подвинуть кресло вперед сантиметров на тридцать, чтобы я могла хотя бы дотянуться до педалей.
Потянувшись через центральную консоль, Харли обхватил левой рукой мое правое бедро.
Поймал, выдохнул он мне в ухо.
Его теплый выдох мгновенно растаял в холодной струе из кондиционера. Слегка надавив на мою ногу, Харли заставил ее нажать на газ. Рев двигателя и стрелка тахометра рванули вверх.
Скользя рукой по моей ноге, Харли заговорил, перекрикивая рев мотора. Его голос разносился по моей коже, оставляя по пути след из мурашек.
Отлично. Просто прекрасно. Так, отпусти сцепление. Медленно. Как только ты его почувствовала Дави на газ.
Харли сильнее сжал мою ногу и потянул ее вверх, поднимая со сцепления. Как раз когда я начала чувствовать двигатель, Харли горячо выдохнул мне в ухо:
Давай!
Я вдавила правую ногу, как он велел, и меня вжало в кресло, потому что машина рванула вперед, словно пуля. Первый поворот стремительно приближался, но Харли был тут, у меня в ухе.
Он положил правую руку поверх моей на ручку передачи и надавил на мое левое бедро левой рукой. Дави сцепление и ставь нейтраль.
Я, как марионетка, последовала его указаниям.
Теперь вторую, и подбавь газку, чтоб зацепилось.
Его рука скользнула по моему бедру, и два пальца погладили мою голую кожу сквозь дырку в джинсах. Близость его руки к тому месту, которое было на хрен мокрым насквозь с того момента, как я увидела Харли, так отвлекла меня, что я вдавила педаль газа вместо того, чтобы добавить совсем немного, и в ужасе увидела, как стрелка тахометра упала, будто свинцовый шар. Машина замедлилась и остановилась сама по себе, и я с открытым от ужаса ртом уставилась на Харли.
Что я сделала?
Хихикнув, Харли протянул руку и открыл замок капота. Чмокнув меня в щеку, он сказал:
Наверно, этому инжектору холодного воздуха нужна новая заглушка. В твоей старушке больше движу, чем она может переварить.
Мы с Харли вышли из машины и уставились на двигатель. Как по мне, так все это просто мотор и мотор, но Харли немедленно увидел проблему. Он сказал, что я порвала ремень, что бы это ни значило, и тут же позвонил своему приятелю-сменщику, чтобы тот захватил один по пути из гаража.
Мы ждали его, стоя в тени возле «босса», курили и выдумывали предлоги, чтобы прикоснуться друг к другу. Меня даже не волновало, что моя новехонькая тачка сломалась. Я знала, что Харли ее починит. Я могла думать только о том, что он просунул свой палец в шлевку моих штанов.
Опершись на задний бампер, Харли широко расставил ноги и привлек меня к себе. Он улыбнулся, опустив взгляд на мои губы, и мое сердце забилось со скоростью километр в секунду. А потом замерло, потому что я услыхала доносящийся из-за деревьев рев мотора. Я не могла вздохнуть. Не могла моргнуть. Не могла шевельнуться, потому что вспомнила огромный жуткий грузовик Рыцаря.
«Нет. Это невозможно», думала я, насторожив уши и прислушиваясь, как встревоженный кролик.
Почувствовав мое беспокойство, Харли обнял меня за талию своими большими, спокойными руками и сказал:
Похоже, Бубба призвал на помощь кавалерию.
Я обернулась, посмотрела в проем между деревьями, сквозь который виднелась дорога, по ней подъезжала целая вереница вездеходов, тягачей и гоночных грузовиков. Я облегченно выдохнула, а потом захихикала, увидев в конце этой спасательной бригады замыкающий трактор.
И все это ради порванного ремня?
Харли тоже рассмеялся, глядя на этот подъезжающий парад.
Парни ради этого живут.
Первый грузовик и тот, что шел за ним, пара «шевви», обляпанных сухой глиной, остановились рядом с нами, а несколько других проползли мимо, выехали на трек и исчезли в лесу, съехав на еле видную тропинку между деревьев.
Невысокий сбитый парень в рыбацкой шляпе вылез из первого «шевви» и подошел к нам, держа в руках полосу резины и гаечный ключ.
Держи свой ремень. Это для вон той? спросил он, указывая на трек, где стояла моя машина с открытым капотом.
Ага, ответил Харли, не выпуская меня из рук. Мне это понравилось. А что за суета? Вам так хотелось позырить, как я буду менять ремень?
Не, мы хотели погонять в грязи. А трактор приволокли на случай, если кто-то из придурков застрянет, как в прошлый раз. Ухмыльнувшись, он добавил:Тогда мне пришлось тащить его лебедкой. Ну и надрали же мы ему яйца.
Да уж слышал, сукин ты сын, сказал подошедший к нам тощий парень в джинсах и ковбойских сапогах. Эй, я тебя знаю, указал он в мою сторону банкой колы, которую использовал как плевательницу. Ты же Панк, подружка Рыцаря, верно?
Харли присвистнул, и его пальцы впились в мою талию.
Я слышал, он уехал в армию. Как он там?
Я Я не знаю, заикаясь, ответила я, волнуясь, потому что Харли задышал у меня над ухом, как дикий бык. Мы расстались до его отъезда.
А, ясно, сказал парень. Жаль. Я с ним тягал железо. Сукин сын поднимал за раз полторы сотни кил. Я не видел большего психа. Он взглянул на Харли у меня за плечом и вытаращил глаза. Ну, в смысле Рад был увидеться, Панк.
Биби, произнес Харли низким, угрожающим голосом. Ее зовут Биби.
А, ладно, согласился тот, сплюнул коричневую от табака слюну в свою банку и пошел обратно к грузовику. Бубба, я поехал. Рад был увидеться, Харли, сказал он, поднося руку к бейсболке, прежде чем развернуться и быстренько отвалить к своей машине.
Я сейчаас приду и вытащу тебя, смеясь, крикнул ему вслед Бубба. Вот дебил.
Харли взял ремень и ключ и быстро направился к моей машине.
Я поспешила за ним, стараясь не отставать. Его поведение полностью изменилось. Плечи были напряжены. Руки сжаты в кулаки. Что-то из того, что сказал этот придурок, разозлило его, и я не хотела сделать еще хуже.
Ничего не говоря, я смотрела через плечо Харли, он повернул что-то ключом, вытащил старый ремень, всунул новый на несколько крошечных шестереночек, снова затянул и прикрепил его ключомбыстрее, чем за пять минут. Надо признать, смотреть на его работу было очень сексуально, а мысль, что, может быть, он меня ревнует, еще добавляла мне жару.
Ну, а то, что на улице было больше тридцати градусов, охлаждению не способствовало.
Закончив, Харли вытер руки о свои серые рабочие штаны и обернулся ко мне.
Готово. Хочешь проехать еще кружок?
Почему ты так разозлился? вырвалось у меня.
Челюсти Харли сжались, а сияющие голубые глаза застыли.
Харли?
Он обошел машину и открыл пассажирскую дверь.
Мы можем поговорить в машине? Тут жарко до чертиков.
Я села на водительское место и включила кондиционер. Закрыв глаза, Харли подставил лицо под холодный воздух.
Ну же?
Глубоко вздохнув, Харли повернулся ко мне. С его лица исчезли все следы шутливости.
Что он с тобой делал?
Я рассмеялась. Просто не могла удержаться. Как на это ответить? Рыцарь делал со мной все. Все, что только один человек может сделать с другим. Хорошее, плохое, ненормальноеон делал все Со мной.
Он делал тебе больно? спросил Харли.
Да, это вырвалось у меня изо рта резче, чем я собиралась. Я думала сказать это в таком ключе, типа «Ну», или «А сам ты как думаешь?».
Харли сжал челюсти и хрустнул костяшками пальцев.
Он резал тебя? спросил он тихим, но страшным голосом.
У меня перед глазами промелькнул образ ножа-бабочки Рыцаря. Как он учил меня раскрывать и закрывать его одним движением. Как он надрезал им мою ногу, когда я кончала под его губами. Как он высасывал кровь из раны, а я сжимала в себе его пальцы.
Да, сказала я, глядя перед собой и ничего не видя. Да.
Вырвавшись из прошлого в настоящее, я повернулась к Харли.
А ты откуда об этом знаешь? спросила я. Воздух из кондиционера не мог охладить моих пылающих щек.
Я как-то жил в одном доме в Литтл Файв Пойнтс с кучей панков и скинов, ответил Харли. Одна из моих соседок была скинская телка, ее звали Дарла. Она тусовалась в Духе Шестьдесят Девять.
Моя рука взлетела ко рту, прикрывая безмолвный вскрик. Я знала, чем кончится эта история. Рыцарь мне рассказывал. До меня у него были только скинские телки, которых он снимал в Духе Шестьдесят Девятьбаре, где он помогал убираться после закрытия. Когда я спросила, встречался ли он с кем-то из них, Рыцарь ответил: нет, после того, что он с ними делал. Он признался, что причинял им боль. Сказал, что ему нравится «пускать людям кровь». Рыцарь вот так стоял передо мной и говорил, какое он чудовище, а я закрывала на это глаза, потому что в том же самом разговоре он признался мне кое в чем другом. В том, что любит меня.