46. Почти семья
Жилой комплекс «Шаляпин» находился на выезде из города, на одноименной улице, и включал в себя несколько малоэтажных домов. Все квартиры здесь были многоуровневыми, и во многих имелся отдельный вход. Территория комплекса была огорожена глухим забором и тщательно охранялась. Не место, а мечта для того, кто хочет спрятаться от всего мира.
По пути к дому тети Гали (а именно так она велела себя величать) ребята завезли меня в супермаркет и помогли закупить продуктов на первое время, чтобы я могла никуда не выходить. А еще Егор приобрел мне простенький телефон и симку на свое имя.
Главный и доселе единственный житель квартирыкот Шпунтиквстретил нас громким и заунывным мурлыканьем. Большой, рыжий и лохматый, он заглядывал своими огромными глазищами прямо в душу, требуя еды и ласки.
Егор провел меня по дому и провёл бесценный инструктаж, как лелеять Шпунтика, чтобы тот не срывал на мне свое плохое настроение.
Убедившись, что я не пропаду, ребята уехали по домам, а я осталась наедине со своим новым мурчащим другом. Разложила продукты в холодильнике, накормила кота и убрала в шкаф свои немногочисленные вещи, найденные в бабушкиной квартире. А затем, приняв душ, легла спать в обнимку с котом. Вот только сон никак не шел, и в голове кружили ураганом бестолковые мысли. Мой побег, каким бы волнующим он ни был, совершенно не решал моих проблем. Рано или поздно Гена меня найдет и все равно сделает по-своему. Гена Эх, досталось ему, наверное, от Соболева, что не уберег! Как бы я ни злилась на него, мне было противно от мысли, что он сейчас переживает за меня. Соболев просто рвет и мечет, маме точно ничего не сказали, Лешка сердится на меня, и только Мироновы искренне переживают. Удивительно, как за короткие несколько месяцев они стали для меня настоящей семьей. И от осознания этого факта я испытала угрызения совести.
Алло. Чуткий голос Софьи Александровны только подтвердил, что я поступила правильно, позвонив ей.
Софья Александровна, это Ксюша. В трубке послышался вздох облегчения. Помните, вы как-то сказали, что я могу с вами поговорить обо всем? Для меня этот момент, похоже, настал.
Здравствуй, Ксюша! Рада тебя слышать. Меня всегда поражала способность этой женщины в любой ситуации оставаться внешне спокойной и рассудительной. Гене безумно повезло с женой. Конечно, я с удовольствием тебя выслушаю и, по возможности, обязательно помогу. Только скажи, дорогая, с тобой все хорошо? Мы все очень волнуемся за тебя.
Все хорошо. Софья Александровна, мне не хватит смелости позвонить Гене. Я его подвела, и сильно. Но иначе просто не могла. Я не прошу меня понимать, просто очень хочу извиниться перед ним, перед вами. Вы столько сделали для меня, а я поступила с вами не очень красиво. Простите, пожалуйста. На секунду я замолчала, поскольку от наплыва чувств защипало в носу. Передайте, пожалуйста, Гене, что со мной все в порядке. Больше я его не подведу. Буду осторожна и внимательна. И он всегда может мне позвонить. Только я все равно не уеду.
На том конце послышался печальный вздох, а потом и тихий голос женщины:
Гена не сердится, Ксюшенька. Он просто не мог тебя найти. Он боялся, что с тобой случилось что-то плохое. По дрогнувшему голосу Софьи Александровны я поняла, что боялся не он один. Спасибо, что ты мне позвонила. Теперь я смогу его успокоить. Скажи, я могу тебе чем-то помочь? Может быть, тебе что-то нужно? Я понимаю, что лезу не в свое дело, но где ты сейчас?
Сняла квартиру на месяц. Если всё утрясётся, вернусь потом в свою старую. Мне ничего не нужно, спасибо!
После разговора с Софьей Александровной мне стало намного спокойнее и легче. И если мысли о Гене немного улеглись, то переживания по поводу Тимуранет. Сколько я ни ворочалась в кровати, ни считала про себя, сна не было ни в одном глазу. А еще эта его черная визитка, которую я положила на тумбочку возле кровати, мозолила глаза. Просто черная картонка и белый номерни имени, ни иных контактов. Перебирая в голове все «за» и «против», я все же решила ему позвонить.
Да. Парень ответил после второго гудка, и я услышала чьи-то голоса и заливистый женский смех. «Наверно, Сбруева», подумала я и сбросила вызов. Ну что же я за идиотка такая! И зачем позвонила?! В уголках глаз начали собираться слезы, и я не стала их сдерживать.
Сейчас поплачу и забуду о его существовании, давая волю слезам, пробубнила себе под нос.
Следующие несколько дней прошли в полной идиллии со Шпунтиком. Я никуда не выходила, ни с кем не разговаривала, только отправила пару эсэмэс: Кате, чтобыпредупредить о своем временном отсутствии в универе, и Лешес извинениями.
А в среду меня навестил Реми. С его слов, в кофейне больше меня никто не искал, все было тихо и спокойно. Но Черниговскому он не доверял, а потому настоятельно просил не попадаться ему на глаза. В тот момент мне и самой этого не хотелось. Мы до полуночи болтали с Реми о всякой ерунде и смотрели комедииничего серьезного, но как же мне было с ним хорошо и комфортно! Реми приготовил безешки, и мы уплетали их, совершенно не задумываясь о здоровом питании. А еще он просто был рядом. В это сложное для меня время он подставил свое плечо, не бросил, ничего не требовал, ни в чем не упрекал, не задавал лишних вопросовпросто был рядом! Я чувствовала искреннюю благодарность ему за поддержку. Реми был однозначно моим человеком. И почему я не смогла влюбиться в него, а он в меня? Эта заблудшая мысль моментально вывела меня из состояния равновесия, и я поскорее выбросила ее из головы.
На следующий день я отважилась выйти ненадолго из дома. Прогулялась по территории комплекса, дошла до местной пекарни и зоомагазина. Уже несколько дней я злостно нарушала режим Шпунтика, когда кормила его немного чаще, чем требовалось. В результате еда у кота закончилась намного раньше, а весить он стал чуточку больше, да простит меня тетя Галя!
За время прогулки я не заметила совершенно ничего странного или подозрительного. Меня никто не искал, никто за мной не следил.
Это паранойя в моей голове, вот здесь, легонько постучав по лбу, прошептала сама себе.
На этой волне легкости и свободы я решила сделать себе послабление и в пятницу поехать в университет. Учебники и тетради всё еще оставались в доме Мироновых, а мой студенческий билету Тимура, но разве подобная ерунда смогла бы остановить мою тягу к знаниям?
При всех достоинствах «Шаляпина» был у него один огромный минус: до универа мне приходилось добираться с двумя пересадками. Долго, муторно и скучно.
Ксюша! Катя, с которой мы встретились неподалеку от входа в здание университета, крепко обняла меня. Наконец-то!
Пока мы шагали до нужной аудитории, Катя успела сообщить мне все последние новости, которые я пропустила за неделю отсутствия: и о том, что у нас сменился преподаватель по философии, и что Танька Котова волосы в розовый перекрасила, и что Стас так до сих пор и не появлялся на занятиях.
А с ним-то что? Неужели совесть загрызла? Следы на руках практически сошли на нет, как и моя злость на него. Видеть его, конечно, мне совершенно не хотелось, но и избегать его я не планировала.
Подробностей я, конечно, не знаю! В ту пятницу вообще мало кто пришел. Хорошо погуляли, ничего не скажешь! засмеялась Катя, а потом серьезно добавила: А в понедельник, говорят, его избили прямо с утра недалеко от нашего корпуса, представляешь? Нос сломали и несколько ребер. Не знаю, кому он еще насолил, но в принципе, так ему и надо!
По расписанию у нас стояло страноведение, которое обычно проходило в дальнем крыле здания, в пристрое, совместно с параллельной группой. Нам предстояло подняться на третий этаж, затем преодолеть длинный узкий переход, а после чего свернуть к аудитории. Этот маршрут всегда вызывал у меня необъяснимую тревогу, поскольку замкнутые и тесные пространства были мне неприятны. Как и в любой другой день, сегодня в проходе была толчея и давка. Все спешили, боялись опоздать на пару, пытались побыстрее проскочить, расталкивая остальных. Как в этой толпе передо мной появилась Сбруева, я не заметила. Вместе с такой же красоткой, своей подругой, она шла, не торопясь, о чем-то чинно беседуя.
Погоди, а он что? поинтересовалась брюнетка.