В нескольких шагах от кровати, стоит стул в викторианском стиле. Никогда раньше я не сидела на нем, потому что обычно находилась возле него, на кровати. Но сейчас отодвигаю его. Я чувствую, что он внимательно наблюдает за мной, ждет, что я уйду, ожидает мою реакцию.
Я не могу показать свою реакцию. Потому что не знаю, что чувствую. Потому что не слышала его историю. И всё дело в том, что в глубине души я оптимист. Верю, что он каким-то образом объяснит все, даже если я и боюсь этого. И мои страхи просто ужасают.
Я наблюдаю, как он кладет перевязанные руки на колени и опускает темную голову. Мое сердце бешено и гулко стучит.
Откуда ты знал меня?шепчу я, садясь.
Такой простой вопрос. Но он не поднимает голову, чтобы ответить. И я рада. Секунды проносятся, и я рада, что он не смотрит на меня. Я не хочу видеть его глаз. Возможно, я не хочу ничего знать.
Подняв на меня взгляд, он выглядит таким бледным, усталым и... обремененным. У меня не дрогнет ни мускул, когда он глубоко вздыхает. Затем он двигает бедрами и попой, чтобы повернуться и оказаться лицо ко мне.
Он открывает рот, но проходит несколько секунд прежде, чем слова вылетают оттуда. Он выдыхает.
Я знал твою тетю.
Кровь шумит в ушах, когда я медленно киваю.
Тетю Шелли.
Он испуганно и неуверенно смотрит на меня. Отводит взгляд, но опять возвращает его ко мне.
Ты знаешь эту историю, да?
Я быстро киваю.
В газетах меня называли Л.
Я жду, что он продолжит, но он не делает этого. Он наклоняется вперед к коленям и поднимает руку к голове, я вижу, как поднимаются и опадают его плечи от тяжелого дыхания.
Она была моим соцработником,тихо говорит он.Она усыновила меня, потому что мне... мне не могли найти дом.
Мое сердце буквально разрывается от его последних слов.
Прежде чем она...он сжимает губы. Его кадык дергается, когда он сглатывает и пытается взять себя в руки.Однажды ночью,он глубоко вдыхает.Я... не знал. Я не знал, что он планировал,шепчет он, уставившись на свои колени.
Тебе не нужно рассказывать мне,я наклоняюсь ближе к постели, желая прикоснуться к нему. Но он даже не смотрит на меня. Он крепко зажмуривает глаза, будто пытается стереть все это из памяти.
Тебе не нужно рассказывать мне,шепчу я.
Он качает головой и бормочет:
Тебе нужно знать.
Я помню.
Ты помнишь, что это был я?его слова острые как лезвие бритвы. Его лицо искажается от боли и страданий.Это был я, Леа. Я убил Шелли. Ее убили из-за меня.
Я хочу сказать, что моя тетя была мертва, когда он зашел в ванную. Один из бандитов убил ее.
Хочу сказать хоть что-то, но он поворачивает плечи и двигает бедрами и через пару секунд, оказывается спиной ко мне. Его пресс дрожит, когда он ложится на бок без помощи рук. Спина выгибается, когда он скручивается калачиком.
Без слов.
Меня не удивляет, что ему нечего сказать о той ночи. Я была в средней школе, когда мы потеряли тетю Шелли. Мы жили в Боулдере, а тетя Шелли в Вегасе. Родители пытались оградить нас от деталей. Но преступление освещалось во всех новостяхкак только что усыновленный ребенок навлек на нее смерь, таким зверским образом. Несколько лет спустя, после возвращения из своего пленения, я искала детали о последних часах моей тети, когда впадала в депрессию.
История, рассказанная в Нью-Йорк Таймс, изобиловала деталями, и перерастала в историю о людях, у которых возникают проблемы с приемными детьми, которые долгое время содержались в детских домах. Я помню, как в тот момент думала, что тетя Шелли сделала громадную ошибку.
Теперь же, видя, как вздымается и опадает грудь Люка, и как его дыхание сбивается, мне хочется плакать.
Я не знаю всего о том, что произошло, но я точно знаю, что ты не делал этого, Люк. Ты не знал. Я знаю, что ты не...
Он лежит на боку и не двигается, просто делает мелкие неуверенные вдохи, и я не могу держаться от него на расстоянии. Я забираюсь на кровать, пытаясь совместить моего милого Гензеля с малолетним преступником, которым он был год или два до всех тех событий.
Сейчас он не имеет ничего общего ни с тем, ни с другим.
Я устраиваюсь позади него так, чтобы он смог спрятать свое лицо от меня, если хочет уединения. Опустив руку на его теплую спину, начинаю нежно поглаживать как раненного, бездомного кота. Он вздрагивает от моего прикосновения и немного отодвигается.
Пожалуйста...выдыхает он.
Позволь мне,шепчу я.
Он наклоняет голову еще ниже и отодвигается от моей руки. Я перестаю поглаживать его, пока слезы наполняют мои глаза.
Мне очень жаль, что это твоя история,говорю я.Я бы сделала что угодно, чтобы изменить это.
Его мышцы напрягаются.
Это неправда,шепчу я.То, что ты сказал о своем шраме. Ты сказал, что устал.
Я должен был сказать... он задрожал.Я убил свою мать.
Он садится без помощи рук, его глаза буквально прожигают мои, даже при том, что они такие же влажные и широко открыты.
Ты выглядишь точно так же, как она,шепчет он.Всё в тебе. И я помнил тебя. Думаю, что говорил о тебе. Несколько лет спустя, Мать захотела узнать... Она захотела Гретель. Она сказала, что если я помогу ей...он качает головой, его челюсть сжимается.Но я не стал. Она сказала мне, что позволит тебе жить вместе со мной в комнате. Но я не думал...он вновь качает головой. Его губы дрожат.В ту ночь, когда она привезла тебя, я был... голоден. Я изнемогал и... я пытался отобрать тебя у нее, Леа. Я пытался, и не смог удержать тебя.
Слезы катятся по моему лицу.
Если бы я знал, то никогда не рассказал бы ей о тебе,выдыхает он.
Во всем этом только ее вина,говорю я.Тебе было... больно.
Он отводит взгляд, затем опять встречается с моими глазами.
Она приводила меня в свою комнату и укладывала на свою кровать и... ну... заботилась обо мне,говорит он.Она кормила меня и накачивала спиртными. Лежала возле меня. Мы были под кайфом от таблеток и она... иногда она трогала меня. Поначалу я не обращал внимания,продолжает он.Я не осознавал, что происходит, а когда осознавал, то не спорил. Но... всё стало хуже. Она любила... боль. Она причиняла мне боль то тут, то там...он качает головой.Это началось с моей руки,он вновь встречается со мной взглядом, прежде чем смотрит на кровать.Я не мог вытерпеть, когда к ней прикасались, а она... сжимала ее. Она сжимала ее и ну... сосала мой член. Я знал, что когда она причинит мне боль, я могу кончить. Боль... означала, что грядет удовольствие. Мы разговаривали в ванной. Она принимала ванну, а я пил. Затем она нашла Мальчика-с-пальчика и избавилась от меня. Она поместила меня в ту комнату. До того, как привезла тебя. Но она всегда... забирала меня. Она трахала меня в ванной. Он лежал в ее кровати. И затем, она возвращала меня в комнату. Она не хотела меня,с его губ срывается грустный смешок.Я тоже не хотел ее. Когда она пришла ко мне, рассказывая о Гретель... я упоминал о тебе до всего этого и она нашла тебя. Я был... в отчаянии.
***
Лукас
Я обнимаю ее руками. Притягиваю ее к себе.
Боже, Леа, мне так чертовски жаль.
Я хватаюсь за нее, сглатывая свои рыдания. Мое тело начинает трястись.
Она гладит мою шею.
Все хорошо. Хорошо. Люк, я могу спросить у тебя кое-что?она немного отстраняется и смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
Все что хочешь,я легонько целую ее в волосы.
Что случилось после того, как Шелли умерла? Куда тебя отправили, Люк? Как ты попал в дом Матери?
Мое горло сжимается. Она не знает эту часть? Если нет, то как мне рассказать ей? Я не могу рассказать ей правду о ее собственной матери. Ее биологической. Поэтому я лгу:
Я был несовершеннолетним преступником,медленно говорю.Я убежал,я глажу ее плечико.А потом... люди узнали.
Что узнали?
Что я плохой. Я прошел больше, чем через двенадцать приемных семей. Они поняли, что я плохой.
Шелли так не думала. Она любила тебя.
Я, черт возьми, знаю, что она любила меня,мое горло сжимается сильнее.Любила меня,шепчу я,и в этом была ее ошибка.
Это не ошибка,говорит Леа.
Она, блядь, мертва.
Ты не убивал ее.
Я виноват,бормочу я. Я встаю с кровати и указываю ей на дверь.Тебе нужно уйти, Леа. Я не могу больше говорить об этом.
Я не могу просто уйти!ее плечи поднимаются и опадают так, будто она вот-вот расплачется.Я беспокоюсь о тебе. Я люблю тебя. Люк.
Я не могу с этим согласиться,говорю я, пятясь от кровати. Я приподнимаю свои забинтованные руки.Я не могу даже прикоснуться к тебе.
Да, ты можешь.Она вздергивает подбородок.И сделаешь это.Она вылетает из комнаты и громко хлопает за собой дверью.
Глава 7
Леа
Через дорогу есть детская площадка с велосипедными дорожками, а на другой стороне высокие изгороди. Эхо рассказывает мне об этом, пока я слоняюсь по кухне без дела и переживаю о Люке.
Покинув комнату Люка, я нашла Эхо в кабинете, когда он учил Лану делать что-то на ее iPhone. Лана пыталась поймать мой взгляд, но я отказывалась смотреть на нее.
Я опускаюсь на колени и обнимаю Эхо.
Время для детской площадки,говорю я.Хочешь пойти?
Да!
Его няняХейли, поворачивается ко мне, продолжая готовить обед в школу.
Вы не возражаете?
Нет. Нет, мэм,она улыбается, в ее голосе слышится южный акцент.
Я протягиваю Лане радионяню, когда Эхо бежит за водой и ботинками.
У него все в порядке, но если тебе так спокойнее.Она берет её, посылая мне насмешливый взгляд, от которого я уклоняюсь.
Следующие два часа, мы с Эхо проводим в соседнем парке, и я узнаю, что сначала Люк его патронировал.
По всей вероятности, Люк принимал участие в какой-то волонтерской программе, по работе с детьми из гетто, которые были подвержены риску оказаться под влиянием «плохих факторов». Мать Эхо была наркоманкой, а когда они оказались на улице, Люк вмешался и предложил забрать Эхо на время.
Он любит меня,говорит Эхо с верхушки горки.Поэтому он усыновил меня.
Вернувшись в дом, Лана протягивает мне радионяню.
Спит,говорит она.Я не думаю, что нужна ему здесь. Я буду на связи с местными врачами, с которыми он должен встретиться. Особенно с хорошим психотерапевтом.Она протягивает мне лист бумаги.Не возражаешь, если я уеду сегодня вечером, Леа?
Нет. Конечно нет. Лана...я обнимаю ее.Спасибо тебе большое.
Все для тебя, моя безумно влюбленная сестричка.Она дарит мне забавную улыбку и гладит по щеке.Будь осторожна с этим, хорошо?она стучит по моей груди, как бы говоря: Будь осторожна со своим сердцем.
Я медленно киваю
Буду.
До наступления полуночи, Лана уезжает на арендованном автомобиле, направляясь в гостиницу недалеко от аэропорта, где ее ждет новоиспеченный муж.
Я знаю, что должна сделать то же самое, но когда она уезжает, я знаю, этого не произойдет. Не чувствую, что уже закончила здесь. Я не думаю, что могу уехать, и не имеет значения, что я устала слоняться по кухне и вести бессодержательный разговор с Хейли.
Я не захожу в его комнату, пока Хейли и Эхо не отправляются спать. Поднявшись на второй этаж в предоставленную мне комнату, я на цыпочках спускаюсь вниз по лестнице. Его дверь не заперта, и я рассматриваю это как приглашение.
Я обнаруживаю его спящим, опираясь на спинку кровати, его перебинтованные руки лежат перед ним. Я проскальзываю под покрывало рядом с ним, прослеживая твердые очертания его тела своими голодными пальцами.
Его веки трепещут. Он стонет и приподнимает бедра.
Засунув руку под одеяло, я начинаю поглаживать его. Он просыпается, когда я глажу его, веки трепещут, рот напряженно подергивается, руки парят в воздухе, не в состоянии взять то, в чем он нуждается.
Он твердеет и стонет, наклоняется и кусает меня за горло, по напряженной челюсти, я могу сказать, что он раздражен.
Он не может высвободить свой член из моей руки, я поглаживаю его, и от удовольствия он закрывает глаза, но в то же время резко приказывает:
Отпусти меня и прижми свою задницу к моему лицу,говорит он.Я хочу облизать эту киску и задницу, прежде чем ты объездишь мой член.
Погладив его в последний раз, я спускаю свои пижамные штаны. Я осторожно прижимаю его плечи к подушке и забираюсь на него, где его рот разрушает меня до тех пор, пока я не кричу так громко, что боюсь, что Эхо услышит через стену.
Тщательно вылизав, он убирает язык от моей пульсирующей плоти, и жар возбуждения начинает стекать по моим бедрам.
Отвернись от меня,говорит он.И оседлай мой член.
Сорвав с него покрывало, его член стоит «по стойке смирно», указывая в потолок. Когда я насаживаюсь на него, мы оба стонем. Я несколько раз качаю бедрами, и он вздрагивает.
Это мое,шепчу я.
Он стонет мое имя.
Никаких обещаний.
Я не прошу обещаний,шиплю я, пытаясь найти нужный ритм и заставить его задыхаться.Я ничего не прошу, кроме удовольствия.
Это ложь.
Я хочу от него всего. Его толстый, твердый член, наполняющий меня, подпрыгивающие яйца подо мной, когда я объезжаю его. Я хочу тепло, которое мы порождаем, проходящее через меня как наркотик.
Заметив, что он не кончает, несмотря на то, какой твердый во мне, я разворачиваюсь. Снова прижимаю его к подушкам и сосу его горло до синяков. Он стонет и шипит, толкается бедрами подо мной, и начинает хватать меня, игнорируя пораненные руки.
Его губы и язык танцуют с моими, пока он не отстраняется.
Укуси меня,резко говорит он.
Что?я издаю стон.
Укуси меня... за шею.
Я не спрашиваю зачем. Я знаю, что ему нужно, чтобы это было жестко. Объезжая член, я глажу его щеки и кусаю за шею, на месте укуса появляется немного крови.
Он взрывается внутри меня и безвольно падает назад, закрыв глаза и приоткрыв рот.
Когда в тишине комнаты он обнимает меня и притягивает к себе, я думаю, что победила.
Он целует меня в лоб. Его поцелуй нежный и теплый.
Мне нужно время подумать. Может быть, много времени.
Мои глаза наполняются слезами. В любом случае я сплю рядом с ним. Около четырех утра, я целую его в щеку и ухожу.
Глава 8
Леа
Три недели спустя.