Ктото толкнул Диму плечом, а потом рассыпался в извинениях, ктото просто толкнул, когото толкнул сам Дима. Удивительно, но здесь, в одном из опаснейших районов города, а может и мира, он чувствовал себя прекрасно. Хотя, что удивительного? Он ведь сам опасен.
Усмехнувшись своим мыслям, Ермолов полез в карман хлопковых штанов, собираясь щедро одарить уличного музыканта, просто потому, что сегодня у Димы было удивительно хорошее настроение.
Правда кошелька он не нашелне зря толкали.
Надо бы расстроиться, узнать, что за велосипедный десант карманников объявился в районе по своим каналам, но и это сейчас казалось глупостью.
Hijo de puta, ругнувшись для проформы, Дима пошел вперед медленней, теперь совсем уж расслабленоутрата кошелькамелочь по сравнению с теми мыслями, которые роились в голове. Он возвращается.
* Hijo de putaругательство (исп.)
* * *
В жизни Снежи прошло три года. В жизни Самарского с его золотой девочкой прошло три года. Прошло три года после смерти Титова и Шутова.
А в его жизни прошло далеко не три года. Три десятилетия, столетия, тысячелетия. Чертовски много времени прошло с того момента, как его самолет взмыл в небо над Борисполем. Бежал он, подгоняемый страхом и нетерпением, с чувством, что сделал то, что хотелотомстил, но остаться не рискнулжить хотел больше, чем увидеться с Самарским «напоследок».
Он не готовил себе пути отступления, ведь решение помочьтаки похитителям тогда еще Александры Титовой пришло спонтанно, и летел Дима тогда в неизвестность. Даже неважно было кудаглавное, подальше из Киева.
А потом начались долгие дни и недели неизвестности, опасений, откровенных страхов, иногда перерастающих в маниакальные. Месяц он провел в номере гостиницы в пригороде Мадрида, боясь даже нос высунуть. Диме казалось, что в каждую секунду на пороге может возникнуть Самарский. Не просто возникнутьон явится, чтоб отомстить. Целый месяц Дима просыпался по ночам в холодном поту, прислушиваясь к шорохам за дверью, так и не зная, чем все закончилось там, в Киеве.
В те долгие дни его мучила совесть. Странно, но именно тогда он наконецто понял, что такое совесть. Нет, Титову было не жалко. Ее вина во всем случившемся тоже была. Корил Дима себя за то, что оставил дома Снежу.
Долго страх за себя и стыд перед ней боролись в Диме, не давая переступить порог безопасной комнаты гостиницы, но вечно сидеть там он не мог.
Первый выход в мир, после месячного затворничества, стал пиком его трусости. Ноги подкашивались, стоило услышать любой оклик, в каждом лице виделся Яр, Артем, его прихвостни, Титова, Снежа, все Не давая себе времени передумать, он купил тогда симкарту, какойто телефон, положил на счет вдоволь денег, чтобы совершить один единственный звоноксестре.
Алло, даже эти четыре буквы вымолвить оказалось сложно.
Дима? а вот ответ Снежаны прозвучал так, будто она одновременно верит и не верит, счастлива его слышать и ненавидит.
Да, у меня мало времени, достаточно быстро взяв себя в руки, он начал их разговор. Не рассказывал ничего о себе, только спрашивал.
Оказывается, его план не сработал. Титову спасли, Шутова пристрелили при задержании, историю замяли, Снежану даже не вызывали к следователю, значит, по делу он не проходит Странно
Опять идиотское благородство Самарского? Или теперь Титовой? И по отношению к кому? К нему или Снеже? Эти вопросы сестре он не задавалне было ни времени, ни желания. Главное он узналей ничего не угрожает, а вот ему
Первый месяц он боялся возмездия особенно, но это не значит, что по прошествии тридцати дней прошел и страх. Нет, страх остался, просто ко всему ведь привыкаешь, и к этому можно привыкнуть.
Денег у него было многодостаточно, чтобы провести так, по меньшей мере, полгода. Такэто вылезая из подполья только чтобы поесть и позвонить. Но времени, проведенного наедине с собой, хватило на то, чтоб Дима понял многое, в том числе и то, что прятаться ему предстоит не полгода. Самарский не забудет. Ни его, ни его предательства. Будет искать, рыть землю, перевернет вверх дном весь Мадрид, если это понадобится, а когда найдет Вот тут Дима не был уверен, что будет после их встречи. Он пошел по отношению к другу на крайностьготов был отобрать самое дорогое, но готов ли Самарский сделать то же? У Димы не было чегото, дороже собственной жизни. Готов Самарский его убить? Ермолов предпочитал об этом не думать. Куда важней было решитькак отсрочить момент их встречи.
Нельзя сказать, что он искал, скорей нашли его. Нет, он не размещал CV на сайтах поиска работы, Димы Ермолова ведь больше не должно было существовать. Вряд ли он сошел бы за Мигеля, да и Хуан из него такой себе, а вот эмигрант из БеларусиМихаилдругое дело. Со своим новым именем Ермолов себя не ассоциировал, это было не нужно. В тех кругах, в которых он оказалсяконспирацию чтили все, а обращались друг к другу вовсе не по именам.
Чем может заниматься когдато бизнесмен, а потом практически совершивший побег преступник? Явно не строить дома. Работу Дима нашел в той же «отрасли», что помогла ему когдато превратиться в Михаила.
Как проворачиваются дела с поддельными документами, Ермолов знал достаточно поверхностно. Когдато и сам прибегал к подобным услугам, еще в Киеве, но то было мелочью, скорей баловством. А тут, как оказалось, это бизнес. Неплохой бизнес, в котором нашлось место и для него. Не самое хлебное, не самое безопасное, зато дающее возможность обзавестись связями и уверенностьюесли когдато его начнут разыскиватьон тут же узнает, сарафанное радио среди подобных ему работает отменно, с возможностью получать информацию, как из полиции, так и из других подобных «бизнесов»бродяжничество, наркоторговля, карманничество, поддельные документыведь это все налаженные механизмы, структурированные пирамиды, находясь в которых чувствуешь себя их частью.
Год Дима провел в Мадриде, налаживая контакты, прощупывая почву, копя знакомства и стоя планы. Хотя план был простдвигаться дальше, оседать глубже, становиться на ноги более устойчиво. Судьба в этом способствовалаиз практически шестерки, мальчика на побегушках, на которого полетят все шишки, в случае чего, Дима превознесся в ряды середняков, поднявшись на несколько ступеней пирамиды, а потом
Ему поступило неожиданное, но очень заманчивое предложение. Если когдато он бы еще думал, взвешивал, сомневался, стоит ли рисковать, то теперь решение пришло самоон согласился сменить профиль. Новая «работа» требовала переезда, что Диму нисколько не смутилосматывать было давно пора, до него наконец дошли слухи, что ктото ненастойчиво, но ищет блондинаДиму.
Так он оказался в Португалии, а потом и по ту сторону океана. В таких местах, в которых не рады были туристам, где лучше не светить своим телефоном, а за пазухой желательно всегда носить нож. Но и на этот счет страха у Димы не было. А что самое странноев какойто момент он понял, что не боится больше и того, что его найдут. Ну найдут, и что? Разборки с нимэто больше не месть бывшему другу, это встревание в бизнес, грязный бизнес, который Самарскому не по зубам. Тот любит честность. Даже от похищения долго отказывался. Придурок.
Честный придурок. С каждым днем Дима все яснее понимал, насколько они разные. Насколько Самарский далек от того, чем занимается Дима и насколько его прежняя жизнь напоминает детский сад по сравнению с тем, во что она превратилась сейчас. Но он не жалел. Иногда скучал, по Снеже, конечно, по беззаботности, которую иногда себе позволял, по родному языку и знакомым лицам, но не жалел.
Если бы начал жалетьсошел бы с ума. Так он оказался на Кубе, а теперь, кажется, пришло время совершить вояж на родину.
* * *
Мобильный телефон Дима с собой не носилдурное дело. Все равно вытащат, а менять их как перчатки уже порядком надоело. Если он комуто нужен, его найдут и без телефонаподошлют какогото пацаненка, передадут записку.
Тем более, сегодняу него выходной.
Проснувшись в отличном расположении духа, Дима отправился стричься. А теперь
Ему нравилось водить рукой по волосам. Это символичновозвращаться нужно, оставив груз здесь. Пусть возвращается он не навсегда, пусть и триумфальным это возвращение вряд ли будет, но стрижка стала символичной.