Перестань. Не трави душуи так тяжело. До сих пор его несчастный взгляд мерещится. Жалко его. Но ничего нельзя вернуть. И все. Хватит об этом! Вон Катюха возвращается. Наливай!
Вдруг первые задорные аккорды «Jailhouse Rock» заставили весь зал встрепенуться. Люди весело переглядывались, постукивая ладонями по подлокотникам кресел в такт музыке, вызывающей своим сумасшедшим ритмом мгновенный выброс адреналина.
На площадку перед небольшой эстрадой выскочили две молодые пары и начали выделывать такие головокружительные трюки, что публика взревела от восторга.
Оглушающе гремели музыка, аплодисменты, одобрительные возгласы, но над всей этой какофонией главенствовал магический тембр Элвиса Пресли.
Реакция подруг в едином порыве слилась с атмосферой, царившей в ресторане. Они отчаянно хлопали в ладоши, ахали и повизгивали, когда танцующие девушки с помощью партнеров бесстрашно крутили сальто.
Да-а уж! Лихо! выдохнула Катя по окончании танца. А вам слабо вот так прыгать? Эх, где мои семнадцать лет?!
Ты и в семнадцать не смогла бы, фыркнула Вика. Во всяком случае, не с твоей комплекцией так рисковать.
Ой, да что ты понимаешь? обиделась Катя. Во-первых, в семнадцать я была стройной как кипарис
Ты?! прыснула Вика. Как кипарис? Окстись, Логинова! Твои бедра всегда вызывали глубокое уважение с точки зрения медицины. Как идеальное вместилище для вынашивания детей. Не то что у этих тинейджериц, что сейчас вверх тормашками летали.
Ну хорошо, я согласна, что мои объемы далеки от пресловутых «шестьдесятдевяностошестьдесят», но стройной я была, что бы ты там ни говорила, Очкина!
Я давно не Очкина, и не надо мне здесь
А кто ты? Как вас теперь называть, сударыня? Васенина тире Бузова?
Девочки, не ссорьтесь из-за такой ерунды, поморщилась Лариса.
Ничего себе «ерунды»! возмутилась Катя. Скажи, Лара, неужели я никогда-никогда не была стройной?
Ты и сейчас потрясающе выглядишь, со всей щедростью успокоила ее Лариса. Когда ты шла по залу, тебя провожали взглядом по меньшей мере десяток мужиков.
И все кавказского происхождения, не преминула подколоть Виктория.
А они, между прочим, настоящие знатоки женской красоты! парировала Лариса.
Ой, девочки, смотрите, легок на помине! воскликнула Катя, глядя в сторону входа.
Ее подруги, посмотрев туда же, молча обменялись взглядами. Лариса тут же опустила глаза, напряглась, побледнела, Вика полезла в сумочку за помадой
Надо же, неужели один? ни к кому не обращаясь, спросила Катя с придыханием и поправила свои каштановые, с оттенком ямайского рома волосы.
Неожиданно для самой себя она взмахнула рукой и позвала:
Антон! Кронберг!
На ее зов оглянулся мужчина, внешность которого можно было обозначить аббревиатурой «МММ»то есть «мужчина моей мечты». Ослепительно улыбнувшись, он вальяжной походкой направился к их столику. Ларисе все же пришлось поднять на него глаза. Ах, зачем она сделала это? Былое с новой силой воскресло в ее душе. Весь кошмар тщательно выстроенной когда-то обороны. Ох, и поиздевалась она над своими чувствами! Но для чего? Чтобы в конечном счете вот так, обмирая, ощущая себя полной идиоткой, глядеть на приближающегося красавца-мужчину? Мужчину, фигура которого с годами налилась, обрела ту приятную для женского ока стать, когда, как говорится, ни прибавить ни убавить. Мужчину, чьи бездонные глаза в обрамлении черных ресниц сводили с ума даже в девичьих снах, а теперь, подернутые поволокой спокойной уверенности, стали вдвое притягательнее и опаснее.
Кого я вижу! все тем же, до боли знакомым Ларисе бархатным баритоном воскликнул Кронберг. Девочки, неужели это вы?
Ты не ошибся, Антоша, это мы! с фальшивыми нотками бесшабашной веселости ответила Катя, покраснев при этом до самых корней темно-рыжих волос.
Я присяду, не возражаете? спросил он и, не дожидаясь разрешения, сел напротив Вики. Это мы сколько не виделись? Лет пять? Или больше? По крайней мере, именно пять лет я отсутствовал, жил в Москве, а теперь вот вернулся в родные края. Открываем здесь наше представительство
Он повернулся к проходившей мимо официантке и, чарующе улыбаясь, заказал бутылку «Хеннесси», мясное ассорти и фрукты.
Вы только не подумайте, что я лезу в чужую компанию, предупредил Кронберг, обращаясь к Кате. Мы выпьем за встречу, за наш выпуск, и я оставлю вас в покое.
Ну что ты! поспешно возразила Катя, женственно перебирая на груди янтарные бусы. Ты нам нисколько не мешаешь, правда, девочки? Мы будем только рады
как и все красивые женщины нашего города, едко высказалась Вика.
Кстати, можешь поздравить Вику. Она у нас именинница, нашлась Катя.
Поздравляю, понизив голос, сказал Антон и в упор посмотрел в Викины глаза.
Та ответила насмешливым взглядом исподлобья, а после короткой паузы заговорила легко и даже вызывающе:
Спасибо. Теперь ты в курсе, как мы оказались холодным октябрьским вечером в этом ресторане, а тебя каким ветром сюда занесло? Да еще без спутницы?
Узнаю Очкину, усмехнулся Антон. Все та же детская непосредственность
Точно! подхватила тему Катя. Скорее то же непосредственное нахальство и детский пофигизм. Помнишь, Антон, ее декольте на выпускном платье?
Помню, рассмеялся Антон. А также позеленевшую физиономию нашей Татьяны. Ее чуть кондрашка не хватил от Викиного наряда. А что? По-моему, ты выглядела просто супер!
И на том спасибо, доставая сигарету, хохотнула невозмутимая Вика.
Кронберг вынул из кармана зажигалку, щелкнул ею и поднес к Викиной сигарете. Та прикурила, затянулась и, выпустив дым из ноздрей, низко, с хрипотцой произнесла:
И ты все такой же, Антоша! Таинственный, неуловимый. Сердцеед, одним словом.
А еще сердцевед и сердцелюб! добавила Катя.
Ну вы скажете, самодовольно усмехнулся Кронберг и впервые посмотрел на молчаливую Ларису. А ты, Лара, как поживаешь? Какая-то сумрачная сидишь
Она не успела ответить, как пришла официантка с готовым заказом, и разговор пошел уже на другую тему.
Итак, за нашу встречу, девочки! разлив по рюмкам коньяк, провозгласил Кронберг и стал чокаться с каждой по отдельности.
Последней в очереди оказалась Лариса. Она уже справилась с волнением и была настроена решительно, даже чересчур. Ее спокойный, холодный взор, которым она окатила Антона, подействовал на него отрезвляюще. С лица слетел налет снисходительного самодовольства. Он словно окунулся в прошлое, в котором несолоно хлебавши возвращался на свое место, отвергнутый единственной из всех неприступной и оттого, наверное, еще более желанной красавицей Ларисой Хомутовой.
Но за эти годы неопытный юноша превратился в сильного, знающего себе цену мужчину. Встретив ее непокорный взгляд, он и не подумал сдаваться. Напротив, закусив удила, галопом кинулся в увлекательное состязание, победу в котором определяют не столько чувства, сколько характер и ум соперника.
Откуда-то издалека зазвучала музыка их юности, песня из «Титаника» в исполнении Селин Дион, заезженная на дискотеках той поры, но здесь и сейчас заново услышанная, заставившая их сердца вздрогнуть и забиться с удвоенной силой.
Антон не стал церемониться с устным приглашением. Отбросив все условности, накрыл ладонью руку Ларисы, лежавшую на подлокотнике кресла, сжал ее и властно потянул к себе:
Пойдем?
Невозможно было отказать этому взгляду, этой теплой и сильной руке, этому властному и одновременно влекущему за собой голосу. Невозможно!
Они почти не двигались. В полумраке притушенных светильников стояли, обнявшись, в толпе танцующих и тонули в глазах друг друга. Она сдалась, покорилась, уступила в этом состязании. А он ликовал, предвкушая их первую, долгожданную, нереальную когда-то, но теперь такую близкую ночь.
И она была! Ночь любви, признаний, слез и счастья. Как долго они шли к ней, каким длинным, извилистым, непредсказуемым путем!
* * *
Антон еще плескался в ванной, а на кухне его уже ждал поздний завтракдушистый кофе, омлет с гренками, сандвичи с бужениной и зеленью. Накрывая стол, Лариса то и дело поглядывала на свое отражение в зеркале и удивлялась перемене, произошедшей с ней за одну ночь. Ее лицо, слегка подправленное невидимым скульптором, похорошело, став изысканно утонченным. Нежный овал с чуть осунувшимися щеками обрел дополнительный шарм, на губах застыла легкая улыбка, а глаза из-под полуприкрытых век мерцали таинственным светом. Она сияла от счастья.