Вы не поверите, но это сам Коровин, волнуясь, сказал Викентий Львович и осторожно поставил картину на стол.
Константин Коровин? ахнула Лариса и даже привстала со стула.
Незаконченный этюд. Хотя о его незаконченности можно поспорить. Ведь именно в ней вся прелесть картины. Ее свежесть, недосказанность, загадка.
Как она очутилась у вас?
И вправду «очутилась». Такое бывает раз в жизни. Один известный актер, любитель выпить, не буду называть его имени, под конец жизни так опустился, что ходил по квартирам и предлагал на продажу свои вещи. В те благословенные времена подъезды были раскрыты, а на звонок люди спокойно открывали дверь. Он жил в соседнем доме, мы встречались то в сквере, то в ближайшей булочной, короче, шапочно были знакомы. Осенним утром он позвонил в дверь. Я открываю и глазам своим не верю. Такой человек и в таком виде. А он трясущейся рукой вынимает из кошелки картину и предлагает купить. Я сначала усомнился в ее подлинности, вежливо отказался, мол, не по адресу обратились, живопись меня не интересует. Тогда он давай меня уговаривать. Говорит, возьмите картину, отдайте на экспертизу, потом и сочтемся. А пока он согласен на небольшой аванс. Я пожалел его, дал немного денег, а картину оставил себе, положил на шкаф и, представьте, забыл о нейработа, знаете, дела, личные неурядицы. А зимой читаю в «Вечерке» некрологумер этот актер. Я и вспомнил о картине. Сначала показал знакомому антиквару. Тот порылся в каталогах, но ничего похожего не нашел. Порекомендовал своего друга, эксперта из Третьяковки, дескать, знающий специалист. Тот как увидел, с ходу определил, что подлинник, а для пущей убедительности провел экспертизу.
Но это же трудоемкое дело и дорогое, насколько я знаю.
В те времена дружба была дороже денег. И любовь была бескорыстной. За малым исключением, конечно.
Викентий Львович, а вам не жаль отдавать картину в музей, ведь на аукционе за нее дадут огромные деньги.
А зачем они мне? Уж коли в молодые годы не стал продавать, то сейчас и подавно не сделаю этого. Не знаю, простят ли меня люди за то, что столько лет лишал их такой красоты. Это грех мой. Всегда о нем помнил, но не мог совладать со страстью коллекционераобладателя шедевра. Но смерть искупит мой грех. Теперь уж недолго осталось.
Ну зачем вы так часто говорите о смерти? Словно ждете ее, прям как гостей на именины.
А что в ней страшного? Один умный человек сказал, что смерть живет вместе с нами и составляет часть нашей сущности. Он даже мрачно при этом пошутил, мол, мы живем лишь по недосмотру смерти.
Лариса возмутилась и хотела высказаться по поводу этой «шутки», как раздался звонок.
Кто-то пожаловал, поморщился хозяин. Не люблю внезапных визитов.
В кабинет заглянула Рузанна и сообщила, что пришел Эдуард Никонович.
Вот и ястребы налетели, пробормотал Викентий Львович и пояснил удивленной Ларисе:Старший племянник пожаловал. Пойдемте, я познакомлю вас.
В гостиной Лариса увидела толстого мужчину лет сорока с длинными кудрявыми волосами, стянутыми на затылке в пучок. Лоснящееся жирное лицо с подвижными черными глазками, мягко говоря, симпатии не вызывало.
Здравствуй, дядя Викентий! бросился он с рукопожатием к старику и тряхнул его руку с такой силой, что тот болезненно сморщился.
Здравствуй, Эдик. Вот познакомьсямоя гостья Лариса.
Эдуард перевел взгляд на Ларису, и она заметила мелькнувший в его глазках испуг. Но в голосе была сплошная патока.
Очень приятно. Эдуард Никоныч. Сегодня великолепная погода. Вот решил прогуляться, а заодно и дядю навестить. Как ваше здоровье, Викентий Львович?
Спасибо, здоровье в норме.
И слава богу.
Присаживайтесь! пригласил хозяин. Что же мы стоим как истуканы. Рузанна, у тебя еще остались твои коржики? Организуй нам чаек, будь добра.
Я, наверное, пойду, сказала Лариса. Коржики я уже попробовала, так что
Как же так, Ларочка? всполошился Викентий Львович. Вы так и не дали согласие
Но вы же разрешили мне подумать, ведь так?
Позвольте, о чем идет речь? не вытерпел Эдуард и выдавил усмешку:О чем-то судьбоносном? Извиняюсь, конечно
Это касается только нас двоих, сухо отрезал Викентий Львович и вновь обратился к Ларисе:Вы сегодня позвоните или заставите меня как следует поволноваться?
Постараюсь сегодня, успокоила его Лариса и направилась в прихожую.
Нет, так не пойдет! вскипел племянник и поспешил следом за Ларисой. Кто вы такая, сударыня? Откуда, извиняюсь, свалились?
Эдуард! прикрикнул Викентий Львович, но племянник не обратил на него никакого внимания.
Вы что, из этих? Серых акул, что гоняются за выжившими из ума стариками?
Как вы смеете? задохнулась от возмущения Лариса.
Эдуард, прекрати сейчас же! уже кричал старик, держась за сердце.
Нет, я не прекращу, дядя Викентий! Раз уж ты сам не видишькто перед тобой, позволь, я раскрою тебе глаза. Кто она такая? Твоя пассия? Да у нее на лбу написано: хищница! А вы, мадам, не на тех напали. И можете не трудиться со звонками. Я не позволю вам нагреть старого человека. Не выйдет! У нас еще действуют законы
Лариса, кое-как одевшись, выскочила в дверь, открытую Рузанной, и побежала по ступенькам вниз, а с площадки на весь подъезд гулкое эхо разносило обидную брань Эдуарда.
В вагоне метро она немного успокоилась и, отбросив эмоции по поводу собственного оскорбленного достоинства, задумалась над судьбой старого человека. Каково ему сейчас? Что еще наговорил его племянничек своим ядовитым языком? Не языком, а жаломтак было бы вернее. А ведь подобной «опекой» он убивает дядю, невольно или нарочитоне имеет значения. Главное то, что Викентию Львовичу сейчас очень плохо, а защитить его некому.
Пока Лариса шла от «Баррикадной» до переулка, где жила тетя Вера, у нее созрело решение немедленно позвонить старику.
Вера Федоровна, встретив племянницу, поспешила на кухнюнакрывать стол для обеда, а Лариса села возле телефона и, путая от волнения цифры, с третьей попытки набрала номер:
Алло, Рузанна Леонтьевна? Это Лариса. Извините, а нельзя ли пригласить Викентия Львовича?
Он отдыхает. Перезвоните попозже.
А как его самочувствие?
Сейчас уже лучше. Он принял лекарство Минутку! Что? Это Лариса. Да. Хорошо, хорошо! Алло, сейчас он подойдет к телефону.
Алло, Ларочка?
Да, это я. Викентии Львович, извините меня за В общем, я убежала, а вы А вас
Ничего страшного. Не извиняйтесь. Это я должен просить прощения. Вас унизили в моем домеэто позор для меня. Никакая коллекция не стоит того, чтобы страдала невинная душа
Викентий Львович, перебила Лариса его высокопарную речь, я тут подумала Короче, коллекцию надо передать еще при жизни. Понимаете? Ведь получается, что она не продлевает вашу жизнь, а совсем наоборот! Если хотите, я помогу вам. Специально приеду ради такого дела, вы только позвоните.
Да я и сам уже пришел к такому мнению. Правда, еще грызли сомнения. Но после ваших слов все будто с головы на ноги встало. Теперь я готов расстаться с моими сокровищами без всякого сожаления. Так будет лучше для всех.
Ну вот и хорошо. А то я Скажите, как вы себя чувствуете?
Уже более-менее
Он умолк на какое-то время, а потом дрожащим голосом выдавил:
Ларочка, не могу говорить. Нервы, знаете
Тогда поговорим позже, хорошо?
Нет-нет! Я должен высказаться, иначе Думаете, я случайно подошел к вам в музее? Вы очень похожи на мою покойную дочь. Она умерла совсем молодой, от тяжелой болезни. Сначала меня поразило внешнее сходство. Я как увидел вас еще в гардеробе, так долго в себя не мог прийти. А потом, когда вы заговорили, нашел много похожего и в характерах. Ведь если бы не мой незваный племянник, я бы показал фотографии, наши, семейные. Мне очень хотелось поделиться с вами. Вы извините меня за такую пространную речь
Я вас понимаю, как никто другой. Знаете, почему? Я сирота. Родители погибли, своей семьи не нажила. Есть только тетушка и двоюродный брат, да с папиной стороны дальняя родня.
Лариса, решительным тоном заговорил Викентий Львович, мне не хотелось бы терять вас насовсем, то есть мы должны поддерживать друг друга. Вы согласны со мной?