Но в следующий момент мне ясно дают понять, что дело совсем не в забывчивости.
Питерсон скрещивает руки на груди и хмыкает, стрельнув глазами в сторону Смита, и вновь вернувшись на меня.
Тут до меня доходит. Она, видимо, еще не до конца ознакомлена с условиями жизни в нашей школе, а главное с условиями взаимодействия со мной. Со мной лучше не ругатьсяправило номер один. Мне лучше не вредитьправило номер два. За помощь лучше благодаритьправило номер три. Даже если это помощь тебе кажется сомнительнойправило номер четыре. Потому что мне насратьправило номер пять. Я сумею испоганить тебе жизнь, если ты не начнешь сейчас же шевелить задницейправило номер шесть.
Время идет я начинаю сильно злиться, и очевидно, даже до такой принципиальной туповатой рыбки, как Питерсон, это вскоре доходит. Она недовольно фыркает, хмурится, но тут же собирается на стуле и глядит в свою тетрадь. Недолго думая, закатывает глаза и начинает помогать.
Так-то лучше.
Когда Смит оборачивается проверить заданиея уже с демонстративной небрежностью отряхиваю руки от мела, скучающе глядя на доску. Смит немного ошарашенстолько я еще никогда не умудрялся написать, но истинного удивления на лице пока нет.
Этот ублюдок уверен, что вся эта писанинадерьмо собачье.
Как обычно, просит проверить класс. Все тупят глаза и бормочут, что все исключительно правильно и верно. Еще бы. Тогда Смит хмурится, поправляет очки на носу, и сам начинает пристально проверять решение. Я вижу, что его взгляд, точно цепкие щупальца, выискивают любую неровность или шероховатость, за которую можно уцепиться. Точно рипейлюбую поверхность, чтобы присобачится.
Но ничего такого нет. Решение безукоризненно.
Я с наслаждением наблюдаю, как вытягивается его лицосейчас даже не скрываю самодовольной усмешки, глядя на него в упор. Надеюсь, Шон заснял этот момент. Я распечатаю этот снимок и повешаю в своей долбанной комнате. Черт, еще никогда во мне не бурлило столько удовлетворения от этой чертовой жизни.
Все вернобормочет Смит, вновь поправив очкиА+, садись.
Моя губы расходятся еще шире и думаю, все закончилось бы смехом, но когда я пошел к парте и выпустил лицо Смита из поля зрения, смеяться расхотелось. На смену злорадству вновь пришло приятное чувство самоутверждения.
Новым для меня способом.
Мне оно нравится, и я решаю, что теперь всегда буду покупать решения задач на уроки Смита у Питерсон, о чем и говорю Шону, ожидая увидеть восхищение на его туповатом лице.
Нахрен надо? хмурится онэто по баксу каждый.. каждую..каждое
Очевидно, он пытается подсчитать, сколько, идя по кругу, раз в месяц либо неделю называют мое имя к доске.
Раз в полторы неделифыркаю яэто не много.
По-моему эта фигня какая-табубнит он.
Конечно, ведь он уже понимал, что деньги я собираюсь тратить общие. Хотя.. думаю, я буду давать ей 50 центов, а не бакс, как и собирался. Для нее это слишком легко, чтобы оценивать решение задачки в бакс. Ну.. или бакс, но тогда она помогает на математике и еще на чем-нибудь, например.
А она согласится? с сомнением замечает Шон и скептично глядит на спину Зануды, что сидит в двух рядах и пяти партах спереди наспо-моему она дохрена о себе мнит.
А кто ее спрашиваетусмехаюсь яоткажется помогать за деньги, станет помогать просто так.
Хотя я был уверен, что Питерсон не дура и вовремя сообразит, что участи ей не избежать, и лучше брать деньги, пока дают.
Но на перемене она слизывается с кабинета слишком быстро, и я решаю не тратить время на ее поиски. Сейчас пятница, следующий урок у Смита только во вторник. Она и так готовитсядостаточно будет перед уроком сообщить ей о новых правилах, и все будет чики-бамбони.
Но разговора так и не состоялось. В понедельник выдается на зависть клевая погода, и мы с парнями выходим во двор школы. Забираем у младших мяч и начинаем гонять его, пока Джиму не приходить в голову забросить мяч в окно кабинета директора. Однако, оно аж на четвертом этаже, а потолки высокие. К тому же, с той стороны бьет солнце и сложно нормально прицелиться.
Когда мяч не долетает уже в четвертый раз, а мы смеемся над ним, Джим хватается за камни, но и те благополучно летят мимо, чудом не угождая в соседние и нижние окна. Тогда он психует, говорит, что все мы такие же рукожопые мудаки, и докинуть до его окна в принципе нереально.
Да ну? усмехаюсь яспорим на десятку, что я сделаю это с первого раза?
Джим, все еще горящий яростью за наши насмешки, с готовностью протягивает мне руку:
А спорим.
Я долго выбираю камень и в итоге поднимаю не самый огромный, но самый тяжелый. Здесь важна тяжесть. Пару раз подбросив его в руке, встаю чуть левее, чтобы солнце не било прямо в глаза. Конечно, из-за этого и угол урезается, зато я могу смотреть более нормально.
Прицениваюсь, еще раз подкидываю камень и со всей силы, на какую способен, кидаю его.
Мгновениеи слышится грохот битого стекла.
Я усмехаюсь, попирая языком щеку и протягиваю к покрасневшему Джиму руку:
Гони мою десятку.
Тот бубнит и вытаскивает из кармана пару бумажек как раз тогда, когда из битого окна высовывается голова директора Патерсли. Увидев меня, он нисколько не сомневается в виновнике. Лицо его (как и лысина) багровеет, губы начинают трястись, точно он вот-вот расплачется:
Это была последняя капля, Рамос! Немедленно ко мне в кабинет!
Хотя, разве я не подозревал, что так будет, когда кидал камень? Фыркнув, я сую десятку в карман и усмехаюсь парням:
Ладно, я погнал.
Скажи, что случайно получилосьдает самый идиотский совет Джим.
Скажу, что ты у своей мамки случайно получилсябросаю я и захожу обратно в школу.
18 лет
Глава 3
-1-
Теперь положение дел уже другое.
Касательно многого, но главным образом касательно безнаказанности. Если раньше мне удавалось обходиться исключениями из школы, выговорами, и занесением в личное дело, с суровыми предостережениями о том, что это отразится на моем будущем (ха-ха, было бы на чем отражаться)то едва мне минуло 16 лет, в ход пошли исправительные работы.
Я так скажу: сумбурные обещания об испоганенном будущем и вполне реальное пахание прямо сейчасэто совершенно разные вещи. Причем, мне даже не дают выбора. У некоторых, кто оказывается периодически со мной на исправительныхесть выбор штрафа или работ, или типо того. Пусть за меня никто бы и не заплатил штраф, но мне такого выбора даже не давали.
За ту фигню, что делал ясамая мягкая мера была исправительные. И в принципе единственная.
Но едва попав туда впервые (через месяц после 16-летия) я понял, что работы ничем не отличаются от школы. Только тут не надо заморачиваться, и искать парней «по интересам». Потому что это уже «группа по интересам», в которую нас собрали. Каждый так или иначе дрался, воровал и сотворил какую-то другую дичь, за которую его здесь закрыли. Мы все из одного теста, потому оставалось лишь показать, что мое тесто самое взбитое и на пироги меня пускать следует в последнюю очередь.
Это оказалось нетрудно. Пара драк за «мекса», да к тому же через полгода я успешно нашел язык с куратором (это не сложно, когда куратор один и тот же, а я попадаю на работы с перерывом не больше недели)и все в ажуре.
Честно признаться, со временем мне даже стало тут нравится. С парой парней я так сдружился, что после работ мы стали тусить вместе, и на работах тоже. В общем, выходило очень даже неплохо и наказание работами тоже очень скоро перестало быть для меня наказанием.
К тому же, порой я его воспринимал как школу. В школу я обязан был ходитьи сюда обязан. В школе я больше веселился, чем трудилсяи здесь тоже самое. А учитывая, что в год, когда впервые встретил Питерсон, я школу и бросилто исправительные работы вполне вписались в мой график. Только учитывая часыскорее, как вторая смена.
А зачем мне нужна была старшая школа? Вузы, учеба и аттестаты неизменно вязались у меня с образом отца, который теперь вкалывает за копейки. Кроме отвращения, этот образ ничего не вызывалсоответственно, как и сама учеба. Я ушел по окончанию обязательной средней, и никуда после этого не подался, если «во все тяжкие» не считается.
Отцу в общем-то все так же наплевать. С недавних пор он даже перестал шибко-то парится о моем пропитании. Сам пожрета если ничего не осталось на вечер для меня, так его это и не трогает. Ну и ладно, даже своими карманными ухищрениями у меня порой денег водится больше, чем с его «честного» заработка и диплома отличника в рукаве.