А если что и остаетсято я забираю себе. Папаша уже давно прошел стадию, когда шманал меня по карманам на наличие сигарет и лупил ремнем за плохие отметки. Да, эта стадия минула так же в бездну, как и моя мать. Но вот что удивительноненависть очень быстро переходит в безразличие. Может, это защитный механизм организма?
Ведь ненависть пограничное и практически такое же сильное чувство, как любовь, обозначающее категоричное неравнодушие к человеку. Только в отличии от неененависть не при каких раскладах не может порождать положительных эмоций. Она лишь разрушает. И чтобы как-то защититься от этого разрушенияорганизм просто блокирует ненависть, перерождая ее в полное безразличие к этому человеку. Как бы наспех зашивает глубокую рану, но после любой раны всегда остается шов.
Сейчас уже, мне порой кажется, что шовэто наши комплексы, подаренные такими случаями. Загоны, и все такое дерьмо, которое мы даже не осознаем, но которое отображается швами на нашей личности и неусыпно преследует всю жизнь, пока мы их наконец не обнаружим, не распорем рану и не зашьем уже аккуратно, чтобы не оставлять шва.
Возможно, уход матери оставил не один грубый шов на моей личности, но зато вместе с ними полностью ушла ненависть. Как и любые чувства, которые у меня к ней были.
Мы проходим очередной поворот, обсуждая красотку из очередного сайта для взрослых, видос про которую вчера в общий чат кинул Шон, как я вижу спину старшека. Я не вижу, с кем он собачится, но зато отчетливо разглядываю в его поднятой над головой руке зеленые баксы.
О, отлично.
Обгоняю своих парней, которые все еще спорят на счет натуральности буферов порнозвезды, и приблизившись, выдирая банкноты из цепких пальцев. Верзила тут же оборачивается на меня и сжимает пальцы в кулаки:
Слыш.
Я равнодушно поднимаю на него взгляд. Однако, он видимо тупой и не понимает, что спокойствие чувака гораздо более хлипкой комплекции обязательно должно быть чем-то обусловлено, кроме непомерной отчаянности. Вряд ли бы я стал выдергивать у него деньги, совершенно не задумываясь о том, что буду делать, когда это произойдет.
Но он делает шаг на меня и я небрежно киваю в сторону своих, которые задержались в паре шагов от нас и выжидающе поглядывают на него, игриво дергая бровями. Ему стоит лишь замахнуться на меняи игра начнется. Я сам не против в ней поучаствовать, руки давно чешутсяно нет, что-то буркнув, он, залившись краской не то от бешенства, не то от стыда, уходит прочь.
Что ж, отлично. Я разжимаю добычу и начинаю пересчитывать, когда слышу:
Спасибо.
Хмурюсь и поднимаю голову. Теперь вижу тех, с кем собачился старшак. Кэти и Зануда собственными персонами. Вторая как раз протягивает мне руку. Видимо, это ее деньги.
Я провожу языком по внутренней стороне щеки, задумчиво разглядывая ее. Какая мне от нее может быть польза? Она умная, да, но мне давно уже насрать на оценки, и к тому же использовать ее на длительную перспективу не по мне. Должники «на потом» это к кому-нибудь другому.
Нафига? Баксы у меня есть сейчас, а вот это вот «потом» может и не случится. Но тут меня, точно громом поражаетдальше урок у мистера Смита. Этот хрен терпеть меня не может, постоянно дрочит и ставит одни F, которые необходимо пересдавать, чтобы не остаться в итоге на второй год. И пусть оценки меня не трогаютно вот учиться в два раза дольше я не хочу. Он быстро это просек и принялся меня колбасить почем зря. Обычно проходит пересдачи три каждого задания, прежде чем он угоманивается и ставит мне D.
А на прошлом уроке он как раз начал опрос на букву П Значит, на этом уроке доберется до меня. Будет очень кстати хоть раз не таскаться к нему по три раза с пересдачами, видя эту самодовольную ухмыляющуюся рожу.
Тут-то новенькая мне и понадобится.
Черт, жалко конечно расставаться с баксом, но я стараюсь, чтобы было не так сложно, объяснить себе, что всего лишь оплачиваю товар. Я же отдаю баксы за сигареты, так? А здесь считай, отдаю бакс за то, чтобы не бегать на пересдачу к Смиту.
Мне кажется, хватило бы и 50-ти центов за это, но тут лишь долбанные 5 купюр по баксу. Вздохнув, пихаю ей одну:
Сочтемся.
И с парнями иду дальше.
Что за фигня, Сантино? хмурится Шонты нахрена отдал ей бакс?
Не отдал бакспоправляю яа купил себе офигевшее лицо Смита.
Че? не понимает Джим.
Эта девка сейчас подарит мне А у доски.
Да ты гонишьтеперь уже Хесус оборачивается назад.
Вот увидишь. В кой-то раз поднесу хрен к носу этого ублюдка.
Парни одобрительно гогочут, а я пихаю оставшиеся четыре бакса себе в карман.
-4-
Впервые я сижу за партой, не обсуждая с Шоном расстояние между бровей Смита (в последний раз мы пришли к заключению, что до монобровия ему осталось не больше трех волосков, а когда на следующей неделе он явился с гораздо более редкой надбровной шевелюрой, я всерьез задумался над тем, что он их выщипывает), а ожидая, пока назовут мою фамилию в списке.
Тут уже не столько дело оценки. Приятно конечно, что не придется бегать, как собачонке, да пересдавать это дерьмо. Но гораздо более приятнее будетпосмотреть на физиономию этого хрена. Уверен, сегодня уж его две брови точно сойдутся в одну. За это и всех пяти баксов не жалко.
Тут в доске выходит Зануда. Я удивленно вскидываю брови:
Какую фамилию он назвал? спрашиваю у Шона.
Откуда я знаюдергает он плечами.
Фыркаю и толкаю парня спереди, который постоянно сидит как на иголках, опасаясь нас. Это здорово забавляет и я играюсь с этим, как кошка с мышкой, когда уроки становятся совсем утомительными:
Эй, Боровтот опасливо полуоборачиваетсякакую фамилию назвали?
Питерсон.. осторожно отвечает он и я киваю.
Питерсон. Вот, значит, как фамилия новенькой. Надо же, я и не ожидал увидеть ее перед собой. Что ж, смогу посмотреть на демо-версию программы, которую купил.
Естественно, Питерсон быстро решает свое задание без малейших ошибок. Смит тут же расходится в похвалах и ставит ей А+. Я самодовольно скалюсь и пихаю локтем Шона:
Видал? И у меня так будет.
Я это заснимугыкает Шонего морду, когда ты все решишь.
Точносоглашаюсь яскинь потом в беседу.
У меня денег на телефон не было и, конечно же, у моего папаши тоже. Но несмотря на это, мобильник у меня был. Покупался он, конечно, не мне, да и пришлось менять симку, и подчищать галерею, чтобы ничего в телефоне не напоминало о запинающемся очкарике.. но зато теперь у меня достойная трубка, у которой хорошая камера и выход в большинство игр.
Передо мной выходит какой-то придурок, который и двух слов связать не может. На D, по крайней мере, я везде (кроме уроков Смита) мог наболтать. Либо удавалось нацарапать на ладони шпоры, либо, если устныйлил воду, как в водопаде. Этот же придурок не смог сделать ничего, хотя Смит к нему не был предвзят и удача вполне была на его стороне.
Назвав его «бестолочью» и посетовав на то, какие идиоты все в нашем классе, Смит с ухмылкой называет мою фамилию:
Рамос.
Голос его пропитывают каждую букву моей фамилии искренней подленькой радостью. Не знаю, когда именно наши отношения со Смитом накалились. Наверное, тогда, когда выяснилось, что он лучший друг Патерсли (директора), а я жизнь ему порчу, словно в лотерею играю. А потом еще эта неловкая ситуация, когда он нашел мое уязвимое место с F..
Но в этот раз я не бреду к доске, нарочно шкрябая подошвами по полу (он этого терпеть не может), перебирая на языке множество ругательств, как на английском, так и на испанском. Нет, в этот раз я распрямляю плечи и шествую к доске с всем самодовольством, на которое способен. На моих губах играет улыбка, а язык еле удерживается от свершения непристойного жеста, направленного Смиту.
Нет, перебарщивать нельзяесли он впилит в меня свои глаза, Зануда мне не сможет помочь.
Он дает мне задание и, немного повыпучивая на меня глаза приличия ради, вновь утыкается в учебник. Я поворачиваюсь к новенькой, готовый распознавать всевозможные знаки, которые она уже мне подает.
Но девчонка просто смотрит на меня. Господи, неужели можно быть настолько тупой и умной одновременно? Или у нее память, как у рыбки? Я изгибаю бровь, внушительно глядя на нее в ответ. Давай, вспоминай, мать твою. Это я дал тебе бакс, напрягай свою скудную память.