От Сиены он знал, что Лили уже месяц жила в Мадриде и работала в галерее, а, получив именное приглашение, задумался. Через своих людей в службе безопасности он выяснил, что Лили поселилась в квартале Риколетос, в атико одного из элитных кондоминиумов, а галерея, где она работала, принадлежала не ей, а Гарри Чейзу. Определенно, такого жилья простая девушка себе позволить не могла и, значит, она все еще находилось под покровительством Барретта. Но сам факт того, что она работала на чужую галерею и выслала ему приглашение заставлял выстраивать противоречивые предположения.
Он мог узнать через службу безопасности и о передвижениях Барретта по Испании, но опасался подставить отца и решил действовать по другим каналам. Позвонив Паломе, он двадцать минут выслушивал нескончаемый треп, и наконец зацепил нужную информацию - Алькасар вот уже месяц живет в Ферроле. Ухватившись за вопрос о бизнесе, Алехандро красиво подвел к Барретту. Палома выдала всю подноготную, из которой он узнал, что вот уже несколько дней Барретт в Ферроле, в то время как Лили по-прежнему работала в Мадриде.
Может быть, он ее все-таки допек, и она хочет от него уйти? Даже самому ангельскому терпению может прийти конец с таким скотским отношением. Но окончательные выводы он мог сделать, только встретившись с Лилит.
Увидев ее, общающуюся с гостями, он отметил, что она изменилась. Стала увереннее и женственней. Когда она спросила об Ибби, он уловил боль в ее взгляде и понял, что она по-прежнему винит себя в случившемся. Главное в ней не изменилось - она осталась милосердной, и как бы ни скрывала эмоции за официальной маской, в ее глазах теплилась доброта.
Он не стал рассказывать, что творилось с Ибби, когда Лили отказалась приехать, осознавая, что уничтожит ее этим, загонит ее в такое глубокое чувство вины, из которого той будет сложно выбраться. Он знал, что вина за случившееся лежит не на Лили, а на нем. Ему стоило немалых трудов и времени убедить больного ребенка не сердиться на Лили. Сегодня Алехандро появился не для того, чтобы ворошить прошлое. Напротив, он хотел идти вперед. С Лили или без нее.
Сколько раз он хотел выйти на контакт с ней, просто для того чтобы сказать, что ни в чем ее не винит, но не мог - у него были связаны руки.
****
Это произошло в конце прошлого ноября.
Алехандро, отлучившись в университет, пока Ибби спала, вернулся в мед.центр через час и уже подходил к палате, когда увидел в коридоре отца, тихо говорившего по телефону.
- Я буду на Косте к вечеру, - спокойно произнес он и дал отбой.
- Ты планируешь уезжать? - тихо спросил Алехандро. Сейчас, когда болезнь Исабель прогрессировала, несмотря на усилия врачей, когда мать не спала уже неделю, поездки на Косту были не самым лучшим решением.
- У меня нет другого выхода, - задумчиво произнес Медина-старший, и Алехандро всё понял.
Барретт.
Вероятно, Барретт хотел оговорить условия их сотрудничества, и ему было плевать, что происходит с их семьей - он посчитал нужным встретиться с отцом, когда ему удобно.
С Косты отец вернулся ранним утром на следующие сутки и попросил сына его встретить. Алехандро понимал - дома он не появлялся, в больнице или в министерстве им поговорить бы не дали. Машина была идеальным местом для встречи. Он был уверен, что темы, которые обсуждались с Барреттом, подниматься не будут, но знал, о чем именно Медина-старший хотел с ним поговорить.
Увидев отца, спускающегося по трапу, Алехандро отметил его спокойный доброжелательный вид, но как только тот сел на заднее сидение Ауди, его лицо изменилось. Он устало откинулся на спинку сиденья и бросил водителю:
- Сначала в мед.центр, затем в министерство.
- Что ты хотел обсудить? - спросил Алехандро, как только они оставили Барахас позади.
Медина-старший молчал, но Алехандро видел его подавленность и утвердился в своих догадках - Барретт воспользовался компроматом и надавил на отца в своих целях.
- Я так понимаю, теперь вы с Барреттом будете тесно сотрудничать в его пользу, - иронично отметил Алехандро.
Отец промолчал, но Медина-младший понимал - ему не ответят. Такие темы не обсуждались.
- Я хочу тебя попросить еще раз, на тот случай, если ты еще не понял, - наконец проговорил отец и, повернувшись к сыну, жестко продолжил: - Забудь о существовании Барретта. Если не хочешь, чтобы у нашей семьи были неприятности сверх того, что уже произошло.
Собственно, Алехандро и предполагал, что речь зайдет именно об этом.
- И не лезь к его девице, - тем же тоном добавил Медина-старший.
- Это было одно из его требований? - иронично приподнял бровь Алехандро.
- Нет. Эта тема не поднималась. Всё, что я говорю - мое требование.
- Она ему не нужна, - пожал плечами Алехандро.
- Мне плевать, как он к ней относится. Мне плевать, какие у него на нее планы. Есть факт - она живет под его крышей и находится под его покровительством. Я не могу точно знать, как Барретт отреагирует, если ты продолжишь тянуть ее к себе. Слишком многое поставлено на карту. Или тебе мало болезни Изабель и твоих отбитых почек? Я не хочу рисковать здоровьем, семьей и своей карьерой накануне выборов. Притуши свои амбиции и упрямство. Оно дорого может стоить всем нам.
Вряд ли Барретт стал бы использовать компромат ради Лили, но Алехандро понимал тревогу отца - слишком многое, если не всё, было поставлено на карту. Барретт плотно держал его семью за горло.
- Дай мне обещание, что ты забудешь, кто такой Барретт, и больше не будешь выходить на контакт с этой девушкой.
Алехандро рассматривал уставшее лицо отца и был согласен с ним. Он мог действовать только в одном случае - если Лилит сама уйдет от Барретта.
- Обещаю, - спокойным голосом произнес Алехандро, и отец, некоторое время изучая его лицо, кивнул.
- Спасибо, сын, - произнес он и, вновь откинувшись на спинку сиденья, закрыл глаза.
- Как у тебя это получается?
- Что именно? - спросил отец, не открывая глаз.
- Сотрудничать с врагами. Находить с ними общий язык.
Отец улыбнулся и, не меняя положения, ответил:
- Таковы законы политики.
Алехандро промолчал, а отец, открыв глаза и повернув голову к сыну, добавил:
- У тебя получится.
****
Алехандро усмехнулся. Не то, чтобы он не понимал мотивов Барретта. По сути Медина-младший сам не брезговал давлением на окружающих, когда того требовали его личные цели. Но его угнетало присутствие Барретта в жизни их семьи - он понимал, что теперь не только карьера отца, но и его будущая карьера политика повязана с этим человеком, а значит, ему придется справляться со своим темпераментом и научиться сотрудничать даже с врагом, как это удавалось отцу. У Алехандро начало неплохо получаться, но порой эмоции брали верх, и он не сдерживал раздражительности.
Сейчас, встретившись с Лили, он не мог ей объяснить причину неприязни к Барретту. И не планировал. Но даже если бы была возможность прояснить ситуацию, он понимал - Лили бы все равно не изменила своего отношения к Барретту. Ее любовь не была слепой - она видела, с кем имеет дело. Это и была одной из причин, почему он захотел эту девушку себе. Просто ему повезло меньше - Лили любила не его.
Зайдя к себе в апартаменты, он бросил ключи на столик в зале и направился к бару.
Плеснув в бокал немного ЛЭрмиты, он вышел на террасу.
Ноябрь в этом году выдался дождливым и холодным. Чувствуя озноб, Алехандро отпил из бокала, и терпкое вино приятно обдало горло.
Активировав смарт, он открыл вкладку с избранным и посмотрел на фото, вернее, на картины. В свое время он обманул Лили, когда сказал, что уничтожил их. Копию он все же скинул себе на телефон. Эти изображения тоже в свое время стали толчком к действиям. Он не врал, когда говорил Лили, что видел на этих картинах Женщину-бойца, которую не сломать болью, и женщину-хрупкость с робостью в глазах.
- Прощай, Лили, - улыбнулся он и уверенным движением удалил картины.
Алехандро отпил еще глоток вина, когда в его руке завибрировал смарт - звонил отец.
- Ты скоро домой? - спросил он.
- Я планировал остаться в центре, у себя. Что-то срочное?
- Завтра у меня заседание совета, и мне нужно разобрать кое-какие документы.
Отец часто подключал его к своей работе, вводя в курс дела.
- Хорошо. Буду через полчаса.
Алехандро поставил бокал на стол на террасе и, прежде чем выйти, обвел взглядом вечерний Мадрид. Когда-то этот город станет его. Отец был прав, у Алехандро получалось.