Однако моя безмятежность продлилась ровно минуту.
- Вверх, - бросил Барретт Марку, и подойдя к вертолету, начал снимать и укладывать лыжи в сетку.
Пилот кивнул, а я, вспомнив слова Джино на пиц и на ледник, сказанные им еще в шале, аккуратно спросила у Ричарда:
- Мы перебираемся в другое место?
- Наверх, - кивнул Барретт подбородком в небо.
- Выше, чем мы были?
- Да.
Я проследила взглядом в небо и, увидев вертикальные склоны гор, потеряла дар речи. Я рассматривала совершенно девственный нетронутый снег на вершинах, и что-то мне подсказывало, что в этой зоне не было ни противолавинных барьеров, ни каких бы то ни было превентивных мер, повышающих безопасность туристов, потому что кататься там на лыжах мог только камикадзе.
Барретт, подхватив меня под попу, усадил в вертолет и жестко произнес, закрепляя на мне ремни безопасности:
- Вверху из кабины не выходить.
- Хорошо, - и я уверенно ему улыбнулась, стараясь не показывать страха за его жизнь.
Но душа горела. Поднимаясь все выше и выше над тем участком, где еще недавно меня учили кататься, я вновь бросила взгляд на вершины гор. Все-таки чувствовало мое сердце, что ледник и все эти черные трассы были для моего мужчины только разминкой и баловством, а настоящий челлендж начнется только сейчас.
Глава 17.
Мы кружили над горами, а Марк иногда давал короткие реплики на специфическом горнолыжном языке, которые я с трудом понимала. Барретт ел энергетический батончик и рассматривал на экране карту лавинных очагов, как ее назвал инструктор.
- Красивая стена, - указал куда-то вдаль Джино.
- Здесь подветренный склон. Чихнуть не успеем, сойдет лавина, - прокомментировал Ричард и, передав мне батончик, достал из лежавшей у его ног сумки термос. Я отметила, что пил он много, и просто воду и горячий чай. Он протянул мне термос, и я тоже отхлебнула ароматного напитка.
- Верно, - кивнул Марк. - Хорошо читаете рельеф.
- Вон там кажется сошла лавина, - вскинула я руку влево, увидев небольшую неровную дорожку.
- Новый снег. Не зацепился, - пояснил Барретт, а Марк добавил:
- Значит скоро жди большую.
Нет, в большую лавину нам точно не нужно, - пронеслась мысль и зародилась надежда. Может быть, мы вообще не найдем стоящей горы и улетим домой, в уютный коттедж.
- Очень удачная погода. Ветра нет. Видимость шикарная. Ни плоского освещения, ни белой мглы. Такие дни один на миллион, - отметил Марк. - И паудер здесь, конечно, отменный после снегопада.
- Поэтому и торопились. Завтра обещают смену погоды и облачность, - ответил Джино, и я поняла, что моим надеждам досрочно вернуться назад не суждено было сбыться. Если Ричард что-то решил, то его не сдвинешь с этой точки.
- Обычно я там вертолет сажаю, - отвлек меня от мыслей голос Марка. - И стена без сюрпризов.
- Ни балконов, ни полок, - кивнул Ричард, продолжая рассматривать карту, и, наконец, добавил: - Садимся.
Вертолет, поднимая тучу снега, начал приземляться на сравнительно горизонтальный пятачок, и очередной челлендж начался.
Первое, что сделал Барретт - начал полностью переодеваться в кабине, пока мужчины, выйдя из стальной стрекозы, вели разговоры.
- Хорошее у вас снаряжение, качественное, - отметил Марк, пока Ди-Джей доставал из чехла лыжи.
- На заказ делали, можно сказать, именные, - с гордостью ответил Джино, расчехляя лыжи. - Со спец.покрытием. ABS и лыжи для мисс Харт уже здесь брали. Заезжали в город
Но последующий разговор я уже не слышала - я любовалась Ричардом, разогретым северной стихией. По сути - его стихией. Было в нем что-то скандинавское, холодное. На его груди висели жетоны, словно древние ритуальные обереги, шрам на животе казался белее обычного на фоне порозовевшей кожи, немного изменить татуировки, и его можно было бы назвать Викингом.
- Замерзла?- между тем спросил Барретт, быстро надевая сухое белье.
В прогретом салоне вертолета по сравнению с минусом за бортом было сравнительно тепло, но, безусловно, зябкость присутствовала, особенно это чувствовалось на высоте.
- Всё хорошо, обо мне не беспокойся, - уверенно ответила я, не желая, чтобы мой мужчина перед спуском отвлекался на меня.
Но Барретт достал из сумки небольшой плед и тонкое серебристого цвета одеяло и положил мне на колени.
Пока я дополнительно утеплялась, он натянул сухую ярко-синюю куртку и прошелся внимательным взглядом по моему лицу.
- Дышала кислородом? - спросил он, проверяя мой пульс, как он это делал перед взлетом.
- Да. Марк баллончик давал, когда ты ушел на черную трассу и когда мы тебя ждали с ледника.
- Мокрая?
- Нет, - ответила я, но он расстегнул мой комбинезон и запустил руку внутрь, уверенно ощупывая мою грудь и бока.
- Смена моего белья, кислород и чай в сумке, - дал короткие указания Ричард. - Дыши, - и он протянул мне баллончик.
- Из кабины никуда, - его голос и взгляд были не сердитыми, но тяжелыми, предупреждающими.
- Обещаю. Я буду ждать тебя в вертолете, - уверенно произнесла я, пока он тоже дышал кислородом.
Барретт промолчал, и, прежде чем он открыл дверь, я тихо произнесла:
- Пусть всё пройдет так, как ты запланировал.
Ричард никак не отреагировал, но для меня было важно сказать Ему и Небу эти слова, как защитную мантру, программирующую будущее на успех.
Я наблюдала, как Барретт надевал новые лыжи, натягивал шлем, какой-то рюкзак, проверял крепления и рацию, как он вместе с остальными сверял некий бипер, и у меня замирало сердце каждый раз, когда я смотрела вниз по склону горы.
Попутно я размышляла, зачем он взял меня с собой. Чтобы выбить из зоны комфорта, или чтобы я научилась владеть собой в экстремальных ситуациях, бывших одной из граней его мира, в котором я теперь жила. Не знаю, какую цель он преследовал, но мне было до чертиков страшно за его жизнь, и я была и рада, и не рада, что меня взяли на этот экстрим.
Ричард, в очередной раз дав короткие указания, начал подниматься в сторону точки, откуда он планировал начать свой спуск, ребята сели в вертолет, планируя подняться, и всё, что происходило потом, можно было назвать одним словом - адреналин.
Все произошло как-то совершенно неожиданно. Мне казалось, что Ричард долгое время будет настраиваться, собираться с мыслями, но все оказалось гораздо будничней. Будто по щелчку. Как он обычно вставал по будильнику, ни секунды не задерживаясь в постели. Он стоял на вершине и в следующее мгновение полетел вниз.
Стихия и человек. Сплетение двух сущносностей. Как истина, как сакральный ритуал. Как вызов. Как диалог с природой один на один.
Ужасающе красивое зрелище. Эйфория. Опасная. Завораживающая. Бескомпромиссная.
Я наблюдала, как Ричард, немного лавируя, создавал идеальное пике на белом полотне, как он взрывал снег вокруг себя, как он рассекал пространство, поднимая белый вихрь, накрывающий его с головой, и меня переполняли страх и гордость.
- По курсу пошел, - отвлек меня голос Джино.
- Хорошо просчитал рельеф, - кивнул Марк.
- Что это значит? - настороженно спросила я.
- Если сильно поперек занесет, снег подрежет. Создаст лавину.
Я затаила дыхание, будто опасаясь, что от моего выдоха нарушится пласт снега, и продолжала с ужасом наблюдать за происходящим.
Мои волнения и страхи оказались не напрасными - в глаза бросилось, как по правую сторону поехал снег, и у меня перехватило дыхание от этого страшного зрелища.
- Лавина, - тихо и спокойно проговорил Джино в рацию. - Курс влево.
Барретт тут же начал менять направление, но все же не успел - уже на подходе к финишу Ричарда задело волной и накрыло белой шапкой.
Глава 18.
Говорят, что именно в экстремальных ситуациях хорошо проявляется твои скрытые резервы.
Они проявились у всех - у Барретта, у Джино, у меня, у Марка.
Я не билась в истериках, не плакала, не кричала, я просто онемела, чувствуя как мой рот заполняется кровью - я прикусила щеку, чтобы прекратить начинающуюся волну эмоций.
А они были. Самые страшные эмоции - потеря близких мне людей. Кошмары, которые я боялась увидеть даже во сне.
На секунду я закрыла глаза, чтобы успокоиться, но это мало помогло, скорее наоборот. Перед глазами стояла картина, как Ричарда проворачивает в этой страшной белой волне и мелькает что-то красное. Неужели кровь?