На столе меня уже ждала яичница. И я с аппетитом принялась за завтрак. Вот она чудо трава в действии, будто и не искала недавно опору, чтобы не свалиться к гарховой матери.
Кстати, полагалось бы мне бегать и прыгать. И я снова уставилась на травницу.
Корень простухи и листья вербены, ответила она на мой молчаливый вопрос.
Я кивнула сама себе. Эти две травки вместе замедляли работу сердца. А с балун- травой самое оно, чтобы не носило, как на осиное гнездо села.
Вилента так и не было? спросила я, прожевывая остатки завтрака.
Был. Зашел сказать, что переночует на сеновале. Они уже собираются.
Что ж и мне пора. Спасибо тебе бабушка.
Райна, дитя. Здесь я Райна. Иначе меня не называют. Держи, протянула она маленькую подвесочку в виде зеленого листочка на тоненькой цепочке.
Я не могу
Я могу. Это не просто красивая вещица. Это поможет тебе держать мысли закрытыми, постучала она скрюченным пальцем по виску и тут же вложила подарок в мою раскрытую ладонь. Некоторые маги могут читать мысли. Даже я могу. А тебе не надо, чтобы кто-то знал, что ты думаешь. Да и мне спокойней будет.
Жутко хотелось узнать, как ее сюда занесло, но язык не поворачивался, а едва настраиваласьмысль тут же перескакивала на другую, а после на третью и терялась. Не иначе, сама травнице не желала отвечать на неудобные вопросы.
Потому спросила то, что смогла:
А почему ты не вершишь суд в деревне?
Райна рассмеялась.
Нарри, это люди. Сколько бы их ни тыкали носом в правду, все равно не поверят. Онри еще думает, что возможно изменить человека, но я слишком долго живу на этом свете, чтобы верить в подобное. Это у них от темных боговсамоуверенность и твердолобость. Ступай уже, дитя. И помни, твоя жизнь и судьба зависит только от тебя. И больше никого не слушай. Прощай.
Выходить из дома, чтобы проводить меня, Райна не стала, а лишь на мгновение показалась в окне и махнула на прощанье.
Не очень разобравшись в том сумбуре, что сейчас творился в душе, а точнее окончательно запутавшись, я решила ничего никому пока не говорить. Быстро натянула на шею цепочку и спрятала ее под рубашку.
Мужчины уже ждали возле лошадей.
Онри выглядел слегка измученным и хмурым. И мне стало его жаль. Вот во сколько он спать лег? И спал ли вообще? Вилент выглядел лучше. А Дрог, как всегда прекрасен, весел и полон сил. Я улыбнулась, глядя, как здоровенный пес прыгает, на квохчущую курицу с десятком писклявых цыплят и тут же отпрыгивает назад, получив клювом в любопытный кос.
Проверять, чем закончиться неравное единоборство, мы не стали. Позвав Дрога, взяли лошадей под уздцы и зашагали в сторону лесной опушки.
Провожать нас вывалилась вся деревня. Староста, расчувствовавшись, хлюпал носом и просил обязательно к ним заходить, если вдруг найдется свободное время. Нам будут всегда рады. Я осторожно взглянула на измученного Видящего и поняла, что он сюда явится не скоро, если вообще, здесь появится.
Вы только по этой тропке к болоту выйдете, а там у нас болотный! Злющий страх! Уже столько народу к себе затянул. Так что вы там осторожнее.
Онри благодарно кивнул.
Я потопталась на месте и позвала не молодую женщину.
Можно попросить краюху хлеба на дорогу? спросила я, под удивленными взглядами мужчин.
Женщина заохала, замотала чернявой головой и что-то шепнула такой же чернявой девчушке лет пяти и та, кивнув, припустила к третьей по счету избушке. Староста, воспользовавшись заминкой, начал снова благодарить «Господина Императорского мага».
Маг стойко сносил все благодарности и, как и полагается Имперскому магу, величественно кивал в ответ.
Не прошло и минуты, как девчушка появилась на дороге, переваливаясь под тяжестью огромной буханки хлеба. Такие пекут в больших семьях, чтобы всем хватило.
Я подумала, что лишним он не будет и, взвесив в руке разломила пополам. Иначе бы ни в одну сумку он не влез.
Кивнула малышке и та засветилась и раздулась от гордости.
Подвела мои ходячие мослы к забору и совсем не красиво, вскарабкалась в седло. Спутники, видя мои потуги хмыкали, явно стараясь сдержать смех. А могли бы и помочь.
Выехали мы под радостные пожелания доброй дороги и успехов. Я не оглядывалась. Ни к чему. Хоть и хотелось хоть раз еще взглянуть на странную старуху-травницу, способную заглядывать в душу.
Ничего. Однажды, я обязательно вернусь, чтобы снова с ней увидеться. Наверное.
Глава 16
Лесная тропа оказалась лесной тропой. Узкая настолько, что ветки кустов то и дело норовили стащить у меня мои уже немногочисленные пожитки, а то и меня саму выдернуть из седла. Хотя столь умелая наездница, как я, могла бы и сама достойно свалиться с лошади. К тому же, вихляла наша дорога, как бешеный пес хвостом. И если Онри, возглавляющий наш отряд, мог хоть как-то ориентироваться на резких поворотах, петлях и кочках, то мне и тем более Виленту, приходилось нелегко.
И только жизнерадостное животное Дрог, которому настроение испортить не смог бы даже конец света, шуршал кустами и поскуливал от восторга, разгоняя стайки мелких птиц с кустов.
Настроение было не хорошее и не плохое. Его можно было бы назвать задумчивым. Или спокойным.
Слова совершенно незнакомой старухи-травницы разъедали мою уверенность в попутчиках, как капля негашеной известиглаз. Так и хотелось окликнуть Онри и спросить, а что она имела в видустарушка, что живет в захолустье на окраине деревни? И только здравый смысл не позволял раскрывать рта и молоть чепуху. Или все же не чепуху?
В общем, меня мучил вопрос, правильно ли я поступаю слепо доверяя пусть и кровному, но совершенно чужому родственнику. И еще, что ждет меня там в конце пути. В ордене Стихийников. Не просто так мой новоявленный родственник злился на мать, скрывшую первые проявления моего дара.
Онри! окликнула я мага.
Понять, что он услышал меня можно было разве что по едва заметно напрягшейся спине.
Что делают с теми, кто не приходит в Орден когда у них проявляется дар?
Некоторое время он молчал. Раздумывал, наверное, стоит ли отвечать на мой вопрос.
Смотря к чему приводит это нежелание подчиняться общим законам, Нарри. Порой последствия плачевны. И за это кто-то должен отвечать. Иначе, к чему тогда все эти законы.
Их убивают? сделала я весьма закономерный вывод.
Казнят. Потому лучше тебе помалкивать о том, что мать пыталась спрятать тебя от Стихийников.
Я не видела его лица. Не могла ничего понять из интонаций. Читать между строк явно не мой конек. Но разговаривать на эту тему резко расхотелось.
Противно жужжащий комар описал круг вокруг меня и приземлился на щеку. Я легко прихлопнула насекомое.
Болото уже рядом. Первые вестники этогонастырный и до ужаса голодный гнус. Чем дальше, тем гуще рои мошкары, почувствовавшие приближающийся обед. Я сопела и отбивалась. Но силы были неравны и уже скоро все открытые участки кожи покрылись красными волдырями и чесались, как в первые дни ветреной чесотки. Так, что взвыть хотелось.
Запах стоялой воды и болотных трав дохнул в лицо вместе с резким порывом доселе недвижимого ветра. Я на радостях даже подпрыгнула в седле. Более ли менее ловко слезла с лошади и отправилась на поиски трав, отпугивающих мошкару.
Искомое нашлось очень быстро. Густой куст мяты, полынь возле дороги все размять и хорошенько натереться.
Чем я с упоением и занималась, постепенно превращаясь в зеленоватую кикимору. После натерла и Песчинку и, кажется, она облегченно вздохнула. Ну да ей же тяжелее отбиваться от комаров, мошек и оводов. Тем более со мной на спине.
Я растроганно почесала ее по носу. Хорошая она у меня. Спокойная и терпеливая. Песчинка ткнулась носом в ладошку и фыркнула, ничего в ней не обнаружив. Не время.
Позже ты у меня получишь свою порцию вкусностей, пообещала я и лошадь замотала головой, кажется, соглашаясь.
Ну вот и ладно.
Болото Вообще, я люблю болото. И жителей его люблю.
Картина была многообещающей. Казалось, все вокруг собрано из кусочков мозаики. Не потревоженные лужи отражали голубое небо подернутое лоскутами облаков. Кочки, разбросанные в одним богам известном порядке, поросли густыми зарослями камыша и аира. Из воды поднималась резучая осока и чахлые, покореженные стволы мертвых деревьев, в которых невозможно было опознать, к какой породе они относятся. А между ними, рассекая ковер из ряски, сновали дикие утки с выводками.