И чем он тебе так дорог?.. Постой, ты ведь Демьянович, да?
Демьянович. И это личное.
Я подумаю, что можно сделать, и отключается. А я облегченно выдыхаю. Если Шерхан сказал, что подумает, это значит в самое ближайшее время Демьян получит теплое место в кабинете, и у меня не будет болеть голова за его задницу.
Прикидываю, кому можно толкнуть стволы. Хороший бизнес, но скользкий, пусть Шерхан сам об него зубы ломает. Завожу двигатель и выруливаю на проспект. Здание все еще полыхает, пожарные суетятся, а я хочу снять пропитавшуюся дымом одежду, смыть с себя запах гари и еще хочу Нику.
Резко притормаживаю и сворачиваю к супермаркету. Девочки любят конфеты, по крайней мере, я так всегда считал. Опускаю руку в карман и нащупываю ключ от кабинета Саркиса. Больше никто не посмеет пускать слюни на мою девочку.
Выбрасываю ключ в ближайший контейнер для мусора, покупаю несколько разных красивых коробочек с конфетами и гоню «Майбах» по ночному городу.
Въезжаю во двор, поднимаю глаза, и сердце возбужденно стучит по ребрам. Ника сидит на подоконнике и смотрит на меня из окна спальни. Через стекло вижу, как она радостно вскидывается, и в груди становится горячо. Охительные ощущения, так и подсесть недолго.
Вхожу в спальню и застываюНика бросается ко мне, прижимается, гладит плечи, тычется в шею, и там становится влажно. Осторожно отвожу ее руки за спину и вглядываюсь в лицо. Глаза блестят от слез, ресницы дрожат. Какая мразь ее обидела? Разорву нахй. Но ее стараюсь не пугать.
Почему ты плачешь, Ника?
Я смотрела новости, там «Голландец» горит. Тимур, это это же ты, да? Я знаю, ты Саркису деньги возил.
Хмурюсь. Правду говорить нельзя, но о том, что тех ублюдков больше нет, она знать должна.
Проводку замкнуло, начался пожар. У Саркиса заклинило дверь в кабинет, там он был и его дружки. Ты можешь больше не бояться их, Вероника.
Шею обвивают тонкие руки, и она целует меня куда попало.
Спасибо! Ты самый лучший, Тим!
Замираю, сглатывая. Руки развел в сторону и стою как памятник. Если меня так каждый день встречать будут, все клубы города сожгу к херам. Ловлю за подбородок и толкаюсь языкомона уже нормально меня завела.
Хочешь отблагодаритьблагодари, ты знаешь как, Ника
* * *
Мы целуемся с Тимуром, пока у меня от цветных точек не начинает рябить в глазах. Я так боялась, что его убьют, что когда увидела, не смогла удержаться и кинулась на шею. Тим не оттолкнул, наоборот, мне показалось, он рад, что я его так встречаю.
Я в душ, Ника, от меня как от истопника несет, он говорит в губы и продолжает целовать, а мне нравится запах дыма. Идешь со мной?
Странно, что спрашивает. Но я уже была в душе, поэтому качаю головой. Тим уходит, а я бросаюсь к пакетам, которые он привез днем.
Перебираю комплекты белья, сорочкинет, не то. Слышно, как в душе перестает течь вода, и я быстро стягиваю с себя одежду.
Сажусь на кровати, подвернув колени, перебрасываю волосы на грудь. Они красиво струятся, кончики свешиваются с сосков бахромой. Тиму нравятся мои волосы, я это знаю, поэтому пусть сегодня они побудут моим бельем.
Он выходит из ванной, и сердце делает кульбит. Он невозможно красивый, и я так люблю его, что чуть не говорю это вслух, но вовремя прикусываю язык. Смотрю на Тимура в упор, вижу, как тяжелеет его взгляд, а сама с удовольствием рассматриваю совершенное мужское тело.
Тим опускается на кровать напротив меня и смотрит. От его взгляда кожа будто наэлектризовывается, наливается болезненной чувствительностью. Кончики волос, закрывающие соски, вдруг становятся жесткими, и мне хочется тереться об них. Я даже прогибаюсь в спине, чтобы лучше их чувствовать.
Соски твердеют, между ног будто плеснули кипятком. Я смотрю на Тимура, он протягивает руку, отводит мои волосы за плечо и смотрит. Я знаю, что ему нравится моя грудь. Вспоминаю, как он засасывал соски, как теребил их языком, как облизывал ареолы, и поджимаю ноги.
Тимур ведет руку вниз и останавливает на груди. Мы смотрим оба и дышим, глубоко втягивая воздух. Он подносит раскрытую ладонь и водит, едва касаясь соска, а я постанываю и подаюсь навстречу. Ладонь у Тима сухая, теплая и чуть шершавая.
В промежности горячо и мокро, я покусываю губы и начинаю тереться соском о его руку, но он дразнит, уводя ладонь, и я снова стону. И тогда Тимур смачивает ладонь слюной и снова подносит к груди.
Трусь о влажную ладонь возбужденной горошиной, и каждое движение отдается между ног сладким томлением. Там разгорается настоящий пожар, я будто погружаюсь во что-то глубокое и вязкое, в глазах темнеет. Хочу получить в себя член Тимура, и когда представляю это, издаю глухой стон.
Колени дрожат, я сажусь так, чтобы коснуться разгоряченной плотью хотя бы своих ступней, а сама не могу отвести глаз от члена Тима. Он мне очень нравится, потрясающе красивый, с большой гладкой головкой, и я сама тянусь к нему рукой.
Облизываю ладонь и вожу по кончику головки, размазывая влагу, и теперь уже стонет Тимур. Ложится на спину, продолжая смотреть в глаза, подтягивает меня за бедра и приподнимает над собой.
Одной рукой держит меня, второй водит по стволу члена, а потом зажимает его у основания. Говорит хрипло и отрывисто:
Садись на него, Ника.
И я медленно опускаюсь.
Глава 11
Подо мной большая головка, она давит снизу, и я пытаюсь отодвинуться. Но Тим не пускает, тянет обратно, насаживая на себя. Дергаюсь сновагорячо. Мне кажется, его член стал еще больше, и я не понимаю, как он во мне помещался.
Опять пячусь, и тогда Тим раздвигает членом складки и находит клитор. Я со стоном ерзаю по шелковистой влажности, ощущения сводят с ума. Его обнаженная плоть упругая и горячая, и я теку, теку прямо на возбуждающий меня член.
Никогда не думала, что я настолько чувствительна. Дрожь идет изнутри, начинаю двигаться быстрее, но Тимур тормозит, крепко фиксирует, и я продолжаю стонать, выгибаясь.
Поласкай себе соски, Ника, слышу сиплое и послушно кладу руки на грудь.
Поглаживаю, зажимаю пальцами возбужденные вершинки, потираю их ладонями. Смотрю на Тима, его глаза горят, жадно съедают меня, а от меня уже ничего не осталось кроме чувствительной скользкой плоти.
Тугая спираль скручивает низ живота. Внутри запускаются тысячи крохотных маятников, они мерно раскачиваются, и я подстраиваюсь под их колебания.
Смотри, отрывисто выдыхает Тим и показывает мне глазами туда, где его член собирает соки с мокрых складок.
Теперь Тимур держит меня на весу обеими руками, а его член скользит по промежности. Головка раздвигает верхние губы, задевает клитор, выходит наружу и снова ныряет обратно. Мы вместе смотрим, Тим шумно сглатывает, а я не перестаю стонать.
Когда он насаживает меня на член, мы оба шипим. Изнутри распирает, я выпрямляю колени и хочу подняться, но Тим тянет за бедра вниз и вдавливается твердым стволом, пока его пах не упирается мне в промежность.
Такая тугая, такая охенная, шепчет Тимур, отпуская бедра и накрывая ладонями мои ладони, давай, детка, трахни меня сама.
Он смотрит в глаза, но кажется, будто меня считывает. Как и я его. Сокращаю стенки, сжимая член, и начинаю двигаться. Движение бедрамипальцы обводят ареолы, соски топорщатся, ожидая своей очереди.
Двигаюсь быстрее, резче. Тим дышит рвано, глаза сверкают двумя сгустками пламени, в которых мы оба горим.
Кончи на мне, Ника, сладкая моя, давай, он врывается мне в рот большим пальцем, а потом подносит его к паху.
Движение бедер вперед, и я касаюсь влажного пальца набухшими складками. Еще движениеклитором. Вскрикиваю от пронзившего ощущения и двигаюсь по большей амплитуде, стараясь насадиться на палец. Тим никак не помогает, просто держит руку.
В глазах темнеет, гулко бухает сердце, я трахаюсь сама о член и о палец Тима. Он тоже стонет при каждом моем движении, а потом вдруг впивается в бедра. Приподнимается, отбрасывает мои руки и ловит губами грудь.
Теребит языком сосок, и я уже не сдерживаюсь. Кричу, хватаюсь за Тимура, двигаюсь исступленно. Все мое естество мечется между тремя источниками наслаждения, выцепляя нити удовольствия и связывая их воедино.
Кончи, Ника, давай, маленькая, Тим засасывает сосок, начинает двигать пальцем, спираль в животе сжимается и выстреливает, а я корчусь и извиваюсь, спазмами сокращаясь на члене Тима и выкрикивая его имя.