Четыре дняАнастасия Кодоева
Часть 1. Нина
Глава 1. Травма отвержения
За дверью послышались шаги. Последние шаги за сегодняшний день, в которых я уловила нотки борьбы и отчаяния, становились все ближе и ближе. «Цок! Цок!» борьба. «Топ, топ» отчаяние.
Вдох. Стук.
Добрый вечер! поприветствовала я посетителей. Меня зовут Нина. Я семейный психолог. Присаживайтесь.
Они ответили негромко. Расположились напротив друг друга на расстоянии в два стула. Мне стало немного не по себе: когда пары садятся вот так, обычно стадия их отношений зависает где-то между «мне безразлично» и «еще верю». Это самый тяжелый момент выпускать наружу свои эмоции они ещё не готовы, но и нет сил идти до конца.
В кабинете всегда много «посадочных мест», намного больше, чем присутствующих в нем людей. Каждый клиент выбирает себе такое место, где ему комфортно, и это даёт мне бесценную информацию с первых же секунд нашей встречи.
Консультация ещё не началась, а я как специалист начинаю собирать информацию без единого звука и без единого вопроса, и кажется, эта привычка настолько прочно вошла в мою жизнь, что я уже не могу контролировать себя за пределами кабинета, и продолжаю делать то же самое дома, в кафе, с друзьями и вообще где угодно.
Место относительно психолога желание власти. Место относительно друг друга степень близости.
Супруги Инна и Константин вместе уже шесть с половиной лет. Они очень разные, так мне кажется на первый взгляд.
Женщина среднего возраста, тонкий нос, прямая спина. В темно-красном пиджаке, волосы собраны в пучок на самом верху и закручены в узел. Высокая, худая, немного печальная. Мужчина чуть старше на вид, с невыразительным брюшком, выглядывающим из-под серого свитера, слегка отвисшие полные щеки, уголки губ смотрят вниз.
Расскажите, что вас привело ко мне?
Холодный, совершенно безжизненный женский голос, струящийся откуда-то из самых недр человеческой души, из глубины гортани Голос отчаяния. От него становилось тяжело: окутывала какая-то безысходность. Точнее, так: здесь говорила боль, в нем чувствовались металлические ноты.
А каково мужу с ней жить? Да, точно. Он забился в угол. Поза как будто показывает, что он снова хочет захлопнуть двери в свой внутренний мир, как двустворчатый моллюск свою раковину
Наверно, это мужу надо к вам. Я вот привела его. Он, понимаете Он всё время избегает разговоров на любые темы, вот мы и пришли.
Константин, а вы как думаете? Для чего вы здесь?
Голос из раковины. Он такой, как и должен быть у отшельника, рокочущий, бархатный, с перекатами, только подрагивание нижней губы и опущенные плечи выдают истинные эмоции
Да, я не умею разговаривать, вот так, как она хочет. Не умею и не могу.
Я молча слушаю, киваю.
И вообще нет смысла говорить. Надо делать, продолжил супруг.
А кто в вашем детстве больше молчал, можете вспомнить? спросила я.
Мы выросли с мамой, папы не было. А мама постоянно ничего не говорила. Так что, да. У меня так всегда в детстве было, вспомнил Константин.
Расскажите ещё немного об этом, пожалуйста, добавила я.
Если где-то ошибался, то не разговаривала, потому что наказывала нас молчанием. Но так, если в общем Не приучен обсуждать, скажем так. Наверно, оттуда моя такая неприязнь к разговорам.
Он поднял глаза на меня и улыбнулся уголком рта, как будто сочувствовал мне. «Идти в терапию сразу с порога? Ради Бога, ну что я так растерялась?», подумала я.
Инна, что вы чувствуете, когда ваш супруг говорит это?
Да я понимаю всё
Обреченность на лице и грустные впадинки на щеках делали её старше, ирония Творца: чем человек несчастнее, тем отчетливее проступает его возраст.
А когда вы все понимаете Какое это чувство?
Жалось, сострадание.
Жалость к кому?
К нему И к себе если честно.
Давайте честно. Мы же здесь собрались именно для этого. Каждый может позволить себе говорить открыто настолько, насколько он готов.
Слезы на глазах женщины выступили незаметно, тихо. Как будто она не привыкла, чтобы их кто-то видел. Тихо плакать так, как будто ничего не происходит, и никто не замечает её слез, а раз никто не видит значит, как будто этого и нет.
Константин, сейчас ваша жена плачет, вы можете что-то для неё сделать?
Этот потухший, беспомощный взгляд. «Боже Вот это да», подумала я.
Может, как то обнять предлагает Константин. На лице палитра эмоций, от растерянности с примесью стыда до легкой паники.
Нерешительно пододвигается к ней и обнимает за плечи.
Ну, ну. Не надо плакать
Отойди от меня, отталкивает его жена.
В воздухе повисло напряжение, которое с каждой минутой достигает такого накала, что его можно резать ножом. Я обращаюсь к ним обоим:
А на что это похоже в вашей жизни? они не понимают вопроса. Инна, вы плачете так, как будто не хотите, чтобы муж это видел
Да, плакать бесполезно, это же не решает ничего. Нет, он не понимает.
Плечи Снова плечи. «Спросить? Прямо сейчас? Нет», подумала я.
Константин, а как вы думаете, что чувствовала ваша жена, когда оттолкнула вас?
Наверно, что и всегда. Я не даю ей то, что ей надо. Со мной она несчастна.
Позвольте, я спрошу вас про ваши плечи. Когда вы говорите так, то сидите, опустив
их. И от этого вам как будто хочется спрятаться Внутрь, вглубь себя?
Да. Наверно, да! Чтобы не видеть.
Инна, а как вы думаете? Что чувствовал ваш муж, когда сказал, что вы несчастливы с ним? И ему хочется спрятать все это?
Наверно, такое же разочарование, как и я.
И в этом разочаровании вы чем-то похожи
Точно.
Молчание, как тягучий, приторный сироп из аптеки, разливается по комнате. Целебное молчание ярко-зеленого цвета, которое тянется нитью, стоит обмакнуть в него палец, течет и пахнет полынью и ромашкой
Скоро оно заполнит собой всё И вот, стулья тонут в липкой зеленой жидкости, и ноги в мужских ботинках, и красные замшевые сапожки моей клиентки.
Тонут мои черные туфли-лодочки, и вот, теперь плавает стол, его перекосило и качает на волнах молчания. А вот поплыл синий увесистый ежедневник, а в нем все тайны моих клиентов, а вот шариковая ручка с логотипом банка дрейфует на поверхности А когда молчание исчезнет оно унесет прочь остатки напряжения.
Вы рассказали о детстве, и это ценно, произнесла я. Действительно, в детстве можно найти ответы на многие вопросы. Спасибо, что вы поделились этими воспоминаниями, Константин Но не всё сразу. Будем постепенно и осторожно двигаться дальше. Я хочу предложить вам кое-что Давайте сделаем упражнение?
Они соглашаются, Инна с радостью, а Константин обречённо, как будто отбывает наказание.
Возьмите друг друга за руки, вот так И закройте глаза. Сейчас мы обратимся к телу: постарайтесь почувствовать, что происходит в вашем теле сейчас Выключим свет, вот так. Обратите внимание, как вы дышите
Инна первая закрывает глаза. Константин в замешательстве: он как-то странно смотрит на меня, как будто молча спрашивает: «Ну зачем?» Он закрывает глаза следом за ней.
Постарайтесь почувствовать прикосновения друг друга Есть ли где-то напряжение?.. И что хочется сделать? Вот так. Хорошо.
Молчание и прикосновение это ничто, если вы погружены в пучину психологических защит. Молчание и прикосновение это волшебство, если вы готовы открыть свое сердце. Это таинство, это то, что не видно никому, это то, что могут почувствовать двое.
У Сальвадора Дали есть одна картина она называется «Постоянство памяти». На ней гибкая и текучая субстанция, похожая на часы, зависла где-то между двумя измерениями. Между двух осей координат. Когда двое молчат, время может меняться, литься, преодолевать пространство и делать что-то особенное. Глядя на Инну и Константина, я невольно вспомнила это полотно Дали: одно из моих любимых произведений. «Интересно, получится ли?» подумала я и произнесла: