Не выдержав, фыркнул. Не смог удержаться и всё-таки расхохотался.
Очень смешно, оскорблённая Ленка закусывает губы и отворачивается.
Ну, прости, глажу её по спинке. А потом что?
А потом я решила спросить у неё, отчего она с предыдущей работы уволилась? А эта эта бл эта бледная моль, эта серая мышь отвечает, что у неё бывший гражданский муж игроман. И что в «Микрософте» об этом узнали, а ей краснеть не хотелось, и поэтому она написала заявление по собственному.
Вот прям так честно и сказала? Откровенно говоря, я поражён.
Вот прям так честно и сказала, вредным голосом передразнивает меня Ленка. «Не боитесь, что после такого ответа вы к нам можете вообще не устроиться?» спрашиваю. «Нет, улыбается, не боюсь. Потому что ваша служба безопасности уже в курсе, а я, тем не менее, здесь. К тому же, у меня блестящие рекомендации». «Ну и от кого они?» спрашиваю.
Ну, и от кого они?
Лифт останавливается. Я по инерции делаю шаг вперёд.
От кого? От Тарасова! Она с ним, видишь ли, давно знакома
Я замираю, как стреноженный конь:
Чего?
А они месяц назад познакомились. А два дня назад здесь в кафе встретились. И обо всём договорились. А сегодня Павлова прискакала сюда, чтобы пройти формальное интервью со мной. Ну, и с тобой тоже. Ленка по инерции продолжает идти вперёд и утыкается носом мне в шею.
Да-ё моё Ты что, заснул? Ленка немедленно прислоняет ко рту тыльную сторону ладони и проверяет, не размазалась ли её помада.
Ах, вот значит, как, зловеще цежу я, без меня меня, значит, женили ещё месяц назад Слушай, Лен, а эту Павлову не интересует, почему меня, её потенциального начальника, на встречу в кафе не позвали?
Нет, Павлову это не интересует, с издёвкой сообщает Ленка, достаёт платочек и, поплевав в него, начинает быстро тереть мне шею.
Не интересует, значит Ну-ну Ладно, сейчас разберёмся. Отстраняю Ленку, вытираю шею сам и решительно иду к переговорной».
5.
«Воспользовавшись исчезновением «кадровички», пообещавшей «привести того, кто лучше разбирается в ваших вопросах», откидываюсь на стуле и тайком, под столом, снимаю с правой ноги «лодочку». Переношу вес туфли на пальцы, покачиваю ногой и с любопытством разглядываю комнату.
«А мне здесь начинает нравиться», думаю я и с удовольствием брожу взглядом по большой плазме, столу, отделанному стеклом, металлом и кожей. Блуждаю глазами по гладко отштукатуренной светлой стене с дипломами, кубками и сертификатами. В это время дверь переговорной распахивается и передо мной возникает тот, кого я ожидала: Александр Владимирович Васильев, собственной персоной.
Позавчера Тарасов вкратце рассказывал мне про него.
«Ему почти тридцать пять. Проходил обучение во Франции Он очень умный, Наташа. Но ты будешь с ним собеседовать только при мне, потому что у меня, к сожалению, есть все основания полагать, что этот человек будет против твоего найма. А твоя задача войти в его коллектив, вытащить из него все контакты и возглавить его департамент в тот день, когда он уволится сам, ну, или я его уволю»
К сожалению, Вячеслав Андреевич забыл упомянуть про внешность Васильева. Потому что в жизни мужчин с такой внешностью не бывает они есть только в кино, в театре. Ну, и в книгах. Я подбираюсь на стуле, когда Васильев быстрым шагом подходит ко мне. Окинув меня любопытным взглядом, он протягивает мне смуглую ладонь, чтобы одарить меня рукопожатием. Приподнимаясь, одновременно пытаюсь сунуть ступню обратно в «лодочку». Но туфля соскакивает и с грохотом бьётся о ламинат. Я вздрагиваю. «Кадровичка» фыркает, а Васильев с непроницаемым лицом склоняет к плечу голову.
Добрый день, приказав себе забыть про босую ступню (из-за стола моих ног всё равно не видно), встаю и кладу свою дрогнувшую руку в тёплую, сухую мужскую ладонь. Прикосновение кожи к коже и мои пальцы цепенеют, моя ладонь становится холодной, липкой и влажной. От смущения не знаю, куда глаза девать. Васильев преспокойно пожимает мои дрогнувшие пальцы.
Присаживайтесь, отпустив мою руку, дружелюбно предлагает он. Я неловко устраиваюсь на стуле. Александр Владимирович абсолютно по-хозяйски придвигает к себе кресло. «Кадровичка» пытается усесться рядом с Васильевым, но тот её останавливает:
Спасибо, Лен. Иди, дальше мы сами.
Но В зеленоватых глазах женщины мелькает разочарование.
О результатах я тебе сообщу, ровным голосом отвечает Александр Владимирович. Прикусив губу, «кадровичка» разворачивается и, стрекоча каблуками, направляется к дверям. Похоже, её походка рассчитана на внимание Васильева. Но женщину, манерно застывшую в дверях, ожидает удар: мужчина, сцепив в замок руки, продолжает внимательно разглядывать меня. «Ленок» передёргивает плечами и закрывает за собой дверь. А в комнате образовывается тишина.
Туфли очень жмут?
Что? очнувшись от гипнотизирующих меня синих глаз, сипло спрашиваю я.
Ничего. Неважно Чай, кофе хотите?
Спасибо, нет. Я поджимаю губы.
Ладно. Произнеся это, Александр Владимирович переносит ладони на подлокотники кресла, устраивается поудобней и вальяжно закидывает ногу на ногу. Мне очень хочется скопировать его позу, но у меня одна ступня босая. За неимением лучшего усаживаюсь прямо, кладу руки на стол и смотрю на Васильева. Как ни странно, но в голову мне приходит мысль, что он и я чем-то неуловимо похожи. Голубой отлив глаз, тёмные волосы, синий тон одежды Вот только мой начальник яркий брюнет, а я бледная шатенка.
Можно я буду называть вас по имени? прерывает затянувшуюся паузу Васильев. Подумав, киваю. Поговорим начистоту, Наташа? Мой очередной кивок. Я читал ваше резюме. И если вы в действительности хороши хотя бы на половину от того, что вы о себе пишете, то я не удивляюсь, что Вячеслав Андреевич решил оторвать вас у «Микрософт» с руками и ногами. Но есть одно «но»
«Боже мой, мелькает в моей голове, какой у Васильева голос: глубокий, тревожащий, но отчего-то смертельно усталый».
и это «но» заключается в том, что я не хочу, чтобы вы у меня работали.
«Упс».
Откашливаюсь:
А почему, позвольте спросить?
Вы слишком молоды, вам всего двадцать восемь это раз. Два: вы женщина.
Вот тут я и возвращаюсь на землю.
Александр Владимирович, начинаю в своей привычной манере цедить слова. Начнём с того, что средний возраст специалистов Конторы это тридцать три года. К тому же у вас, кажется, уже есть один зам? Ему, если не ошибаюсь, двадцать шесть?
Справки наводили? усмехается Васильев.
Нет, Тарасов рассказывал.
Где? Когда?
Когда я с ним собеседовала.
Ах да, Васильев пятерней ерошит тёмные волосы. Опомнившись, приглаживает растрёпанную шевелюру. Ну так и что следует из вашей ремарки про возраст?
А то, что, когда вы пришли в Контору, вам было всего двадцать пять, упираю голосом на наречие «всего». А в двадцать шесть вы стали руководителем одного из подразделений. В двадцать семь вас повысили до заместителя директора. В тридцать вы стали директором. Вам это ничего не напоминает? Вы же видели моё резюме.
«Да, я такая же карьеристка, как и ты. А может, и ещё больше».
Васильев задумчиво гладит указательным пальцем свой рот.
Наташа, вы не любите сдерживаться? ни с того, ни с сего спрашивает он.
Голос у него ровный, но мне чудится в нём некий сексуальный подтекст, от которого у меня моментально деревенеют пальцы. В них точно накапливается ток: тягучий, жидкий, вязкий. Но я передёргиваю плечами.
Вы первым начали, напоминаю я. А я всего лишь хотела сказать, что я могу делать то, что можете вы. Ну или то, что вам хочется
Пауза. Сообразив, что я несу, вспыхиваю от смущения.
Простите, сглотнув, извиняюсь я.
За что? Наоборот, вы приятно меня удивили. Васильев насмешливо изгибает уголок губ.
Вот теперь я точно злюсь.
К тому же, коэффициент IQ у меня, как у вас, бросаю ему в лицо я и моментально понимаю, что это была моя самая большая ошибка чудовищный прокол, в сравнение с которым не идут ни мои снятые туфли, ни моё мокрое рукопожатие, потому что Васильев мгновенно преображается. Исчезает расслабленность позы, а смешливые огоньки в синих глазах превращаются в ледяные глыбы. Вот тут-то до меня и доходит, что обладатель этих синих глаз совсем не благодетель, а безжалостный противник. Приятный в общении человек, с которым очень опасно ссориться.