Но, может быть, ему и вправду не в чем оправдываться? предположила я, отчаянно ища спасательный круг для тонущих отношений Егора и Альбины. Все так легко сломать и так трудно выстроить заново
Я ему не верю, твердила Альбина, при этих словах поднося к глазам платок и вытирая несуществующие слезы. Не верю
Альбине позвонила мама, и она, слезно рассказав ей все с начала, горько разрыдалась, громко всхлипывая.
Я осталась совсем одна, говорила она в трубку. Как я буду одна, мама?
Худая и маленькая, она как будто уменьшилась вдвое, и ее аккуратное, по-детски наивное в тот момент личико было глубоко несчастно. Мне стало жаль ее, и я положила свою руку поверх ее, крепко сжав ее пальцы. Всякие сомнения вмиг исчезли, исчезла и настороженность, растворилась в чувстве безграничного участия выжидающая напряженность. В тот момент Альбине нужна была поддержка близкого, и я поддержала ее, стараясь успокоить ее уговорами и увещеваниями, тем самым стремясь спасти в глазах Альбины Егора, которого я ни разу в жизни не видела. Шаткое положение их отношений представлялось мне катастрофой, которая в любой момент могла обрушиться на и так бывшие эфемерными мои стремления завоевать расположение Федора. Я почему-то была совершенно уверена, что Альбина в случае разрыва не станет долго горевать, найдя утешение в объятиях моей мечты.
В тот вечер мы не поехали после работы домой, а доехали на метро до знакомого Альбине бара, выпили несколько рюмок текилы, которая крепко взялась за нас, провели полную музыки, света и мелькающих в темноте и танце рук ночь, после чего Альбина, едва волоча ноги, уехала на третьей утренней электричке, а я вернулась домой по пустым, наполненным седым туманом улицам. Было семь часов утра, когда я, не раздеваясь, легла на свою постель, закуталась в одеяло и крепко заснула.
XVII
Проснулась я от того, что кто-то громко хлопнул дверью. Я приоткрыла глаза, силясь придать своей комнате четкие очертания. Но все выглядело смутным, взгляд мой не фокусировался, а голова была неподъемной, так что я, с трудом оторвав щеку от подушки, не смогла сразу подняться, а только перевернулась на спину и уставилась в потолок.
Снова раздался хлопок. Но на этот раз я поняла, что это была не дверь, кто-то стучал на улице, что-то заколачивая с глухим треском. Обернувшись к окну, я зажмурилась, потому как бледный свет пасмурного дня показался мне пронзительно ярким.
Приложив ладонь ко лбу, я медленно поднялась на постели. На мне была блузка и узкая юбка до колен, пиджак лежал на пуфе рядом со столом. Облизав сухие губы, я снова зажмурилась, чуть невольно не потерев глаза, но вовремя вспомнила, что они накрашены. Я опустила ноги на пол и села на край кровати. Несколько минут я сидела так, ни о чем не думая. Все казалось мне ненастоящим, будто ничего и не было вовсе, а был только сон долгий, долгий сон, который отчаянно не хотел меня покидать.
Усилием воли я поднялась с кровати, расстегнула блузку, блуждая по комнате в поисках домашнего костюма, стянула юбку и сунула ноги в плюшевые тапочки. Я бесшумно открыла дверь, будто могла кого-то разбудить, однако в квартире было тихо. Проходя в ванную комнату мимо кухни, я невольно бросила взгляд на обеденный стол. Глаза мои встретились с глазами мамы, которая тихо сидела за столом и пила чай. Я невольно вздрогнула.
Ты меня напугала, выдохнула я. Голос мой был тихим, шершавым.
Мама опустила глаза на чашку, которую держала в руках.
А ты напугала меня, сказала она. Где ты была вчера?
Я прошла на кухню и села напротив мамы.
Прости, я забыла позвонить, произнесла я упавшим голосом, не глядя маме в глаза. Я была с Альбиной. Мы были в баре.
Мама ответила не сразу. Я чувствовала на себе ее взгляд, но не решалась поднять глаза.
Позвони отцу, сказала она. У меня было чувство, будто она сказала не то, что хотела. Он не спал всю ночь, ждал тебя.
Где он? спросила я, встретившись с мамой взглядом.
На кафедре.
Сколько сейчас времени?
Около часа дня.
Я во все глаза уставилась на маму.
Как около часа? выдохнула я, вскакивая со стула.
Часы на комоде в прихожей показывали без двадцати минут первого. Сердце у меня упало. Накануне, днем, я списалась с Этти, подтвердив нашу встречу в Lilla rosso, в полдень следующего дня. Я забыла не только о родителях, но и о лучшей подруге.
Я бросилась в комнату, открыла сумочку и извлекла из нее разрядившийся телефон. Заряжать его у меня не было времени, так что, выругавшись, я кинула его на кровать. Распахнув шкаф, я извлекла из него простое шерстяное платье, быстро переоделась, взбив по пути волосы. Остановившись на секунду у зеркала, я смахнула из-под глаз осыпавшуюся тушь, после чего схватила пальто, бросив на ходу застывшей у двери на кухню маме, что я заеду позже к отцу в университет, и вылетела из квартиры.
Застегивая пальто, я бежала по узким улицам Москвы, пробегая перед едущими автомобилями и звенящими трамваями. Стрелка часов предательски быстро приближалась к часу, а я надеялась, что Этти так же, как и я ее, подождет меня, пусть даже на тридцать пять минут дольше. Сбивая пешеходов и задыхаясь от бега, скоро я расстегнула пальто, потому что мне стало нечем дышать.
Я успокаивала себя мыслью, что Этти сотни раз опаздывала и никогда не извинялась, а я всегда преданно ждала ее, уже давно бросив впустую обвинять ее в непунктуальности. Обвинения эти все равно не имели никакого действия, а только заставляли меня раздражаться. Не задумываться о мелких несовершенствах любимого человека намного лучше, чем предаваться их пустому анализу, приводящему к обидам. Человека невозможно исправить, и я давно решила для себя, что принимаю Этти со всеми ее несовершенствами.
Подходя ко входу в кафе Lilla rosso, я бросила взгляд за стекло на столик, за которым мы всегда обедали с Этти. Столик был пуст. Я зашла в кафе и, будто желая удостовериться в этом, подошла к столику, возле которого одиноко пустовали два стула. Ни намека на то, что Этти была здесь.
Чувствуя себя виноватой перед подругой, я решила пойти к ней домой.
Я слышала, как за темно-коричневой дверью квартиры прозвенел звонок. Несколько мгновений я стояла, слушая отдаленные звуки звонка. Когда звонок затих и наступила тишина, я позвонила снова.
Щелкнул замок, дверь открылась, и я увидела круглые глаза Этти. Она была в простой футболке и спортивных штанах, с небрежно собранными в пучок волосами одним словом, будто только недавно встала с постели и никуда в тот день не собиралась идти. Она застыла на пороге, вопросительно глядя на меня.
Привет, голос ее прозвучал пораженно, в глазах застыло удивление.
Привет, часто дыша, сказала я. Я немного опоздала Когда я пришла, тебя уже не было
Подожди, жестом руки остановила меня Этти и улыбнулась, коротко оглянувшись: Ты о чем?
Наступило мое время удивленно взглянуть на нее.
Я о кафе, выдохнула я. Я не пришла к двенадцати
Этти глубоко вздохнула.
Так ты не получила мое сообщение?
Какое сообщение?
Этти переступила с ноги на ногу и посмотрела на меня так, как смотрят на детей, когда они наивно просят объяснить им самые простые вещи.
Я написала тебе утром сообщение, сказала она. О том, что я не смогу с тобой встретиться сегодня, потому что еду с родителями выбирать себе новый туалетный столик.
Туалетный столик? на автомате повторила я ее последние слова.
Да, мой старый весь истерся, пожала плечами Этти. И вообще, уже хочется что-нибудь изменить в своей комнате
Да я почувствовала, как мои губы конвульсивно дрогнули в улыбке.
Одним словом, хочется перемен, моя улыбка, вероятно, подбодрила Этти, потому как удивление на ее лице сменилось заинтересованностью. Я вообще решила совершить небольшую перестановку в своей комнате, поменять ковры, перебрать все ящики
Мне пора идти, прервала я Этти и натянуто улыбнулась: Удачно съездить за туалетным столиком.
Спасибо, счастливо улыбнулась мне Этти, искренне не замечая сарказма в моем голосе.