До завтра!
Зато Ификл всю дорогу свирепо сверкал глазами, а возле самого дома нарочно ушел вперед и оглянулся, чтобы посмотреть, как бродяжка оробело замедлит шаги перед окованной бронзой дверью, великолепней которой в Фивах считались только ворота дворца царя Креонта. Пусть жилище полемарха не могло сравняться в роскоши с царским дворцом, оно все-таки должно было показаться нищему мальчишке чертогом олимпийских богов
Однако Ификла постигло жестокое разочарование.
Иолай вошел в сверкающую дверь так уверенно, словно входил в нее каждый день, на полшага опередив Геракла. Он спокойно прошел между двумя рядами высоких, расширяющихся кверху колонн; бестрепетно пересек просторный двор с залитым свежей кровью алтарем; решительно шагнул в полумрак обрамленного колоннами продомоса и, наконец, ступил босыми ногами на расписной пол огромного гулкого мегарона
Оказавшись в этом сердце дома Амфитриона, Иолай восхищенно осмотрел просторный зал с круглым очагом посередине, на который струился яркий свет из укрепленного колоннами квадратного отверстия в потолке, с любопытством глянул на многоцветные фрески на стенах, изображающие состязание колесниц, зыркнул на нарисованных на полу дельфинов и полипов А потом уставился своими ничего не боящимися глазами на мужчину и женщину, которые сидели на невысоких скамьях рядом с очагом, красивые и нарядные, словно олимпийские боги.
Полемарх встал и смерил сыновей суровым взглядом, но Алкмена с улыбкой сказала:
Ну вот мальчики и вернулись! Они опоздали совсем ненамного, правда, Амфитрион?
Может, и так, резко бросил Амфитрион. Но все-таки я хотел бы узнать причину их опоздания! И Кого это вы привели? Ификл, Алкид!
Отец, это Иолай! громко ответил Геракл. Можно, он сегодня поужинает вместе с нами?
Поужинает вместе с нами? медленно повторил полемарх, переводя взгляд с Геракла на маленького всклокоченного оборванца, упершегося грязными босыми ногами в нарисованного на полу ярко-синего дельфина. Алкид, сегодня же не Кронии, а дорпий! Сегодня в нашем доме садятся за стол только родичи, а не
Он еще раз смерил взглядом Иолая (на это не ушло много времени) и спросил:
Ты чей, мальчик?
Иолай молча смотрел на грозного полководца.
Я спрашиваю, чей ты? Кто твой отец? повысил голос Амфитрион.
Ификл тихо хмыкнул, но не решился в присутствии родителей на насмешку.
И Иолай как будто бы оглох и онемел
Геракл уже знал, как каменно он умеет молчать в ответ на некоторые вопросы.
Где ты живешь?!
Иолай напряг плечи при этом сердитом окрике, но снова ничего не ответил, и тогда полемарх, усмехнувшись, повернулся к жене.
Метанаста! коротко бросил он. Ладно, пусть Мелесий отведет его в комнату рабов и накормит
Иолай резко сжал кулаки, и Геракл понял, что следующим его движением будет отчаянный рывок к выходу. Тогда Геракл быстро взял нового приятеля за руку и негромко, но твердо сказал:
Он мой родич!
Ификл сдавленно булькнул, а Иолай медленно повернул голову Светло-зеленые глаза встретились с темно-серыми глазами, и маленький острый кулак в руке Геракла разжался, повернулся и снова сжался, вцепившись ладонь в ладонь.
Амфитрион высоко поднял брови, шагнул вперед, однако вся его решимость как будто иссякла на этом шаге.
Мегарон заполнила гулкая тишина, и никто никогда не узнал, о чем думал полемарх Фив в те нескончаемо долгие мгновенья, когда он молча смотрел на своего пасынка-полубога, крепко сжимающего руку нищего мальчишки в ожидании решения приемного отца.
Может, бывший правитель Тиринфа думал о том, что богиня Тюхэ слишком неравномерно распределяет свои дары среди смертных, бросая под ноги одним лепестки роз, а другимтолько их колючки? И что напрасно он надеялся когда-то, потеряв и свое царство, и царство жены, что на этом для них закончится проклятие рода Пелопидов.
Но вот настал тот день, когда Зевс решил поделиться своим семенем с Алкменойи тогда полемарх понял, что проклятье только-только начало разворачивать черные крылья над его семьей.
О великие мойры, да разве он просил о высокой чести воспитывать сына Зевса, предназначенного громовержцем для неведомых грозных дел? Нет, он никогда об этом не просил, и уж лучше б ему было вновь и вновь выносить кровь и грязь войны, чем терпеть дурацкие слухи, назойливыми воронами вьющиеся вокруг его дома с тех пор, как Тиресий предрек рождение у Алкмены будущего великого героя!
С того треклятого дня у фиванской рвани как будто не было других дел, кроме как обсуждать все, что происходит в доме полемарха, на все лады трепля имя Амфитриона, Алкмены и их сыновей Один из которых и вправду был всего-навсего сыном полемарха, зато второйподумать только! был тем самым любимым сыном Зевса, ненавистным пасынком Геры, ребенком-силачом, убившим чудовищных змей, будущим защитником людей и самих богов, героем, рожденным для великих подвигов и для великих страданий!
Эйя, а вы слышали, как Гера наказала служанку Алкмены Галантиаду? Когда у Алкмены начались схватки, ревнивая Гера села на пороге дома Амфитриона, крепко-накрепко сцепив руки, чтобы не дать сопернице родить. Она просидела так целые сутки, пока служанка не пустилась на хитрость: с радостным видом выбежала из дома и крикнула, что ее хозяйка уже родила. Богиня в отчаянии всплеснула руками, заклятье спало, и Алкмена наконец-то разродилась Гераклом Но с тех пор по воле разгневанной Геры Галантиада зачинает через ухо, а рожает через рот, как это делают ласки Клянусь жизнью моей любимой свиньи, эточистая правда!
О великие мойры, сколько раз, слыша у себя за спиной такое неотвязное перешептыванье, полемарх завидовал последнему фиванскому бедняку, чья жена никогда не клала ему на колени ребенка, вольно или невольно зачатого ею от бога!
Что ж, Амфитрион стиснул зубы и выполнил волю богов, он воспитывал Алкида так, как надлежало воспитывать будущего герояда разве стал бы он ради собственного сына собирать таких учителей, каких он собрал со всех концов Эллады ради Алкида? И (что уж там кривить душой!) к Ификлу никогда не съехались бы такие учителя, какие собрались отовсюду к «Прославленному Герой» Гераклу. Учить его почитали за честь полубоги и сыновья царей: сын Гермеса Автолик учил его борьбе, сын бывшего царя Этолии Тиндарея, Кастор, стратегии боя, сын речного бога Эагра, брат великого певца Орфея, Линмузыке А какой шум поднялся в Фивах, когда знаменитый кентавр Хирон проскакал по улицам Кадмеи и остановился возле дома Амфитриона!
Амфитрион сам учил Алкида править колесницей и был доволен своим учеником
Но вот теперь его пасынок стоит, стиснув руку безродного грязного заморыша, и глядит на приемного отца незнакомым решительным взглядом И об эту решительность, как прибойные волны о скалу, разбиваются все гневные мысли полемарха о том, что ведь и он, Амфитрион, тоже потомок Зевса и Персеид! И он не должен спускать Алкиду его неслыханную наглость и вызывающие слова!
«Мой родич» да как он только осмелился сказать такое?! Хвала богам, в их роду нет и не было нищих, бродяг, изгоев, метанаст!
Но
«Мой родич» значит, и родич Зевса тоже? Вот и думай теперь, как ответить на дерзкий вызов любимого сына громовержца, полемарх!
Эйя, а ведь в бою при виде направленного на тебя копья ты не колебался бы так долго, верно?..
А, мальчишки наконец-то вернулись! весело сказал Ликимний, входя в мегарон. Что, набегались, жеребята? А это что с вами за красавец?
Послезавтра я запишу Иолая в списки фратрий, с огромным трудом преодолевая каждое слово, медленно проговорил Амфитрион. Алкмена, скажи Галантиаде, чтобы она привела мальчика в порядок
Спасибо, отец! громко воскликнул Геракл.
А теперь ступайте, словно не услышав этих слов, приказал сыновьям полемарх. Вымойтесь, переоденьтесь и постарайтесь вести себя вечером так, чтобы мне не было стыдно за вас перед гостями!
* * *
Края облаков чуть порозовели, но это был еще не закат, а лишь предупреждение о приближающемся закате. В дубовой роще несколько раз коротко просвиристели цикады и смолкли, раздумав нарушать ленивую сонную тишину.