Встань.
Тот поднялся, опасливо оглянулся на близкое острие копья и занесенный меч. Смущенно переступил босыми ногами и неловко поклонился правителю острова. На поросшей волосом груди тоже белели старые шрамы, а лицо было обезображено ожогом серого студняядовитой твари, что безнаказанно плавает в ладонях Великого.
Назови свое имя, сказал Тенга-Миол.
Езиор-Буврак, мой повелитель, учтиво отозвался пленник. Я родом с острова Мийдамелан. Выговор у него и впрямь был нездешний; Тенга-Миол с трудом разобрал слова.
Что тебе понадобилось во дворце?
Пленник запустил заскорузлые пальцы под набедренную повязку, извлек перламутровую пластинку и подал дейлангу:
Тебе знакома эта вещь, мой повелитель?
На скверно обработанной, кривой пластинке была изображена ухмыляющаяся морда гайрана, шкодливого духа. Тенга-Миол сам нацарапал ее отцовским ножом, когда был маленький. И больше двух лун назад отдал Басиа-Курру, когда тот готовился отплыть на закат, в поисках знаний, нужных правителю острова. Пластинка вернулась, а отважный Басиа-Куррнет.
Дейланг перевел взгляд на стоящих плечом к плечу жрецов. Благородные черты Кунго-Куна выражали мудрость и терпение, гадкая рожа Беолататревогу и готовность услужить верховному.
Будь моим гостем, достойный Езиор-Буврак, проговорил Тенга-Миол. Проводите во дворец, велел он стражам. Я рад, что не случилось ошибки и вы не успели его повесить, добавил он, не скрывая насмешки.
Кунго-Кун шевельнул бровями, и стражники замешкались. Езиор-Буврак прищурил воспаленные, в красных прожилках, глаза.
Проводите гостя во дворец, отчетливо повторил дейланг.
Подчинились.
Кто знает, подчинятся ли в следующий раз.
Пойди скажи, чтобы сегодня подавали печеную рыбу, буднично обратился Кунго-Кун к Беолату.
Тот двинулся к кухням, скрытым за дворцом дейланга. То есть зашагал по пятам Езиор-Буврака со стражами.
Верховный жрец укоризненно покачал головой:
Вижу, что Морская Дева сегодня отвергла твою любовь, о повелитель. Об этом говорят твои ноги.
Ног Тенга-Миол не чувствовал и не валился на землю лишь потому, что его держал за пояс невидимка.
Ты ошибся, мудрейший. Прекрасная Лантана забылась в моих объятьях и не доглядела за красной колючкой.
Верховный жрец пропустил дерзкий тон мимо ушей.
Ты и я хотим одногоблагополучия нашего острова, сказал он, глядя Тенга-Миолу в глаза. Одной лишь любовью к Лантане остров не убережешь.
Я не позволю губить детей моих подданных, отрезал дейланг, вспоминая собственную несчастную мать.
Ты не сможешь вечно любить Морскую Деву, возразил Кунго-Кун. Сенаса убивает медленно, однако неотвратимо. Ты однажды утонешь, как утонул твой отец. Но не оставишь наследника
И тогда дейлангом станет один из жрецов, подхватил Тенга-Миол, рассерженный тем, что Кунго-Кун, в сущности, прав. Кого ты назначишь, мудрейший? Беолата?
Лицо верховного жреца дрогнуло в улыбке.
Надеюсь, меня минует эта забота. Я верю, что правителю Лукиакермана достанет мудрости избрать себе женщину, которую он сможет любить на суше, а не в волнах. Он склонил голову, прощаясь. Я пришлю целебную мазь, о повелитель.
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru