Ах, Chua как же я тебя люблю. И ты такой красивый, мой славный, мой маленький мальчик
Прошел ещё один год, и Chua исполнилось шесть лет. Сейчас он стоит в богато обставленной комнате и внимательно разглядывает стол, на котором лежит плётка и стоит миска, полная спелых фиников. На диване привольно раскинулся Саид. Хозяин дома, Вакас, стоит рядом с мальчиком.
Встань на колени, Chua. Покажи мне, что ты умеешь, лениво тянет Саид. В ответ мальчик переводит вопросительный взгляд на Вакаса.
«Мой хозяин Вакас. Вакас должен подтвердить приказание чужака.»
Но Вакас странно улыбается и отводит глаза в сторону.
Chua, ты слышал, что я сказал? Саид грозно выпрямляется, но мальчик по-прежнему ищет глаза Вакаса. Я сказал, встань на колени. В третий раз я просить не буду. Кажется, что голос Саида взорвал ужасом всю комнату. Вакас попятился. Но мальчик поднял вверх голову и одарил Саида спокойным, уверенным взглядом.
Вы не мой хозяин, господин, равнодушно объявил мальчик Саиду.
Ах, не твой? извергая потоки ругательств, Саид вскакивает и рывком вытягивает из брюк широкий солдатский ремень с увесистой медной пряжкой. Мальчик переводит встревоженный взгляд на Вакаса. Но Вакас снова отводит в сторону глаза, молчит и все также странно улыбается. Саид размахивается и на спину мальчика опускается оглушительный удар. Мальчик кричит и ищет глаза хозяина.
«За что меня бьют? Хозяин же мне ничего не приказывал!»
Саид прищуривается и отмеряет еще один удар, не столько сильный, сколько расчётливый.
Смотри в глаза только хозяину, шепчет рядом Вакас. В это время пряжка касается спины мальчика. Сhua кричит от боли. Делая короткие, рваные вздохи, мальчик ищет глазами Вакаса. Тот должен подтвердить приказ Саида и тем самым избавить его от мучений. Но Вакас прячет глаза. Удар. Ещё один удар.
Если ты мне не подчинишься, то следующим будет твой любимый хозяин, плюётся словами Саид. На колени, Chua, я кому сказал?
Так мальчика и сломали. Теперь он марионетка в безжалостных руках. Его бьёт человек, которому подчиняется его хозяин. Саид может сделать Вакасу больно. И мальчик, которого Вакас называл Сhua, сделал всё, чтобы хозяина не тронули он всё-таки встал на колени.
Только через три года мальчик узнал, что сhua на урду «крыса»
Наступил 1991 год. Вот уже пять зим как мальчик живёт в доме Вакаса.
Ты видел успехи мальчика, Саид, хвастается Вакас Саиду, приехавшему навестить мальчика. Chua отлично усвоил все уроки ислама. Владеет годжалом, хенко и урду, как пакистанец. Я также научил его русскому и английскому. А математику и логику Chua схватывает вообще на лету, а ещё Вакас осекся, увидев небрежную улыбку Саида.
Покажи мне лучше, как мальчик умеет слушаться, требует он. Вакас восторженно кивает и берёт в руки толстый солдатский ремень с увесистой медной пряжкой. Сидя на низком диване, Саид Кхан прищурился и протянул Вакасу свою пиалу с чаем.
Покажи лучше так, с насмешкой говорит он. Вакас вспыхнул, с видимым удовольствием отбросил ремень, взял в руки чашку и шагнул к мальчику.
Встань на колени, Chua. Я тебя люблю, мой маленький, мой храбрый мальчик, пропел Вакас. Вынесешь этот урок, да? Ведь ты меня любишь.
Мальчик безмолвно стаскивает с себя майку и привычно становится на колени.
Смотри мне в глаза, Chua, командует Саид.
Терпи и не плачь, подсказывает Вакас и медленно, точно смакуя, выливает кипяток из пиалы на голую спину подростка. Мальчик издаёт короткий, хриплый крик, но не отводит глаз от Саида. Терпи, терпи, Chua, ведь я тебя люблю, воркует Вакас. Поднявшись с дивана, Саид присел на корточки напротив подростка. Жёсткими пальцами он взял мальчика за подбородок и несколько мгновений изучал синие, замершие от боли глаза. В это время Вакас потянулся к своей чашке с чаем. Саид уловил это движение.
Довольно, у мальчика шок, тихо приказал Саид, в этот миг вспоминая свой собственный опыт. Именно так, много лет назад благодаря спасительному шоку Саид научился преодолевать пытку болью. Помедлив, Саид выпрямился, снял с себя пиджак и набросил его на спину подростка. Ну что ж, отлично, как ни в чём не бывало, произносит Саид. Итак, первый урок пройден. Мальчик знает, чем грозит ему неподчинение. А ты, Вакас, неси шприц и ампулу, нужно противошоковое вколоть. Иначе мальчик не справится. Саид окинул взглядом дрожащего подростка. Ничего, потерпи, larka, очень тихо сказал он. Через два месяца кожа заживёт, а мы с тобой приступим к совсем другим урокам. Я научу тебя пользоваться ножом владеть им, как мужчина, и если все пойдет, как рассчитываю я, то к апрелю ты станешь седьмым бойцом моего отряда. И кстати, чуть не забыл: тебе же положена награда.
Вакас с готовностью потянулся к миске с финиками. Саид Кхан мрачно захохотал:
Оставь себе эту дрянь, Вакас. В отличие от тебя этот мальчик уже мужчина.
Да ему всего девять лет, возмутился Вакас.
Зато он ведёт себя, как мужчина. Терпит боль, как мужчина. Вот пусть и получит награду, как настоящий мужчина. Для начала вернём ему имя. Как там, в лагере, он называл себя? Саид пощёлкал пальцами и вопросительно посмотрел на Вакаса.
Его имя? Э-э. кхм что-то не припомню, Вакас собрал гладкий лоб в морщины. Ах да, кажется, какое-то числительное. Кажется, семь.
«Семь»? Ну надо же, усмехнулся довольный Саид. Значит, назовём мальчика Сахт. Ну что, с днём рождения тебя, крестник А ты, и Саид обернулся к Вакасу, ты купи моему Сахту самую лучшую женщину. Самую красивую и самую умелую. А ещё лучше купи двух. Найди тех, что научат Сахта любви, а не этим твоим нежностям «Я люблю тебя, моя маленький мальчик», передразнил Вакаса Саид и брезгливо сплюнул себе под ноги.
Но но я бы мог и сам обучить мальчика, заупрямился Вакас и осёкся, увидев по-настоящему страшный взгляд Саида.
Вот именно, прошипел Саид, оценив ужас на лице Вакаса. Ты помнишь наш уговор? Не смей трогать мальчишку. Он не для тебя. А теперь пойдём, проводишь меня. А с тобой я не прощаюсь, larka.
В ту ночь получивший новое имя мальчик так и не смог уснуть. Но думал Сахт вовсе не о награде. Прислонившись невыносимо горячей спиной к холодной кирпичной кладке, мальчик сидел неподвижно, так, чтоб не тревожить больное тело, и смотрел вверх, на древнее, как мир, небо Пакистана. Небо было глубокого серого цвета, как графит, а звёзды такими яркими и близкими, что, казалось, протяни руку и дотронешься до них.
Почему это происходит со мной? спросил небо мальчик. Но ответа не было. И мальчик сам ответил себе: «Inshalla. Всё в руках Аллаха» В глазах мальчка мерцали звезды.
Прошло четыре года. В апреле 1995 года в «Лашкар-и Тайба» принимали гостей: боевиков, заслуживших славу; наёмников, сделавших себе имя; перекупщиков «живого товара». Для приёма гостей было подготовлено весьма занимательное зрелище, для чего в цехах разрушенного войной завода была выстроена арена. Заполненная песком и кирпичной крошкой, она была обнесена крупной металлической сеткой, вокруг которой поднимались вверх ряды с крошащимися под ногами кирпичными ступеньками. Ступеньки служили сидениями для двух сотен зрителей. В воздухе ещё разливалось зловоние плесени и той особой, затхлой сырости, которая свойственна всем помещениям, брошенным людьми. Но теперь этот смрад был явственно перебит густым запахом пота, азарта и шелестящих зелёных денежных купюр, переходящих из рук в руки. Каждые десять минут помещение оглашалось яростными криками одобрения или ярости: зрители делали ставки, менять которые было запрещено. «Иншалла все в руках Аллаха», привычно звучало в воздухе.
Саид Кхан провёл свою сестру Карен к лучшим местам.
Так в чём же заключается твой сюрприз, брат? усмехнулась Карен, одетая, как и многие зрители, в традиционную для Пакистана «шальвар-камиз» широкие шаровары и длинную рубашку. На звонкий звук женского голоса разом заинтересовано обернулось несколько мужчин. Но, признав в женщине сестру Саида, боевики все, как один, отвели глаза: Карен была равной среди них, а не их добычей.