Лена оказалась спортсменкой, у нее был первый взрослый разряд по плаванию. Собственно, этим никого нельзя было удивить, многие из нас занимались спортом и тоже имели разряды. Но, в отличие от нас, разгильдяев, и, видимо, следуя наказу тренера, она продолжала заниматься плаванием даже летом. Каждое утро, часов в девять-десять, когда рыбаки уже вернулись, а загорающие в массе своей еще не вышли, она проводила свои тренировки. Плавала она вдоль береговой линии метрах в пятидесяти от берега, сначала вверх по течению, а потом обратно, в течение как минимум двух часов.
Несколько слов надо сказать о Лениной внешности. Девчонка была, несомненно, красивая и сразу заняла свое законное первое или второе место в иерархии дачных красавиц. Особенно примечательной была ее точеная женственная фигурка. Как ни странно, регулярные занятия спортом не испортили ее. Все ребята постарше наперебой ухаживали за Леной, но через некоторое время по некоторым едва приметным признакам стало понятно, что из всей бандитской братии она выделила нашего весельчака и балагура, да к тому же еще и гитариста-самоучку Сашку по прозвищу Копченый. Кличку свою Саша заслуженно получил за самый сильный среди всей нашей загоревшей братии загар. Он, кстати сказать, тоже был спортсмен, занимался спортивной гимнастикой и даже завоевывал призы на городских и региональных соревнованиях. Лена позволяла Сашке иногда провожать ее с Костра до дачи, но большего сближения не допускала.
Еще пару слов надо сказать об одной дачной достопримечательности. Это был красный бакен, маячивший в середине водохранилища. Днем в любую погоду его было хорошо видно даже на расстоянии четырех километров, а ночью на нем зажигался мерцающий огонек, тоже хорошо различимый с нашего берега. Очевидно, он отсекал крайнюю точку фарватера туристических и рейсовых теплоходов. Теплоходная трасса пролегала ближе к противоположной стороне водохранилища. Во всяком случае, мы никогда не видели теплоходов, проходящих по эту сторону от бакена. Из рассказов местных рыбаков мы знали, что бакен, казавшийся крохотным на просторах водохранилища, был, оказывается, довольно большим, метра три в высоту.
Забегая вперед, скажу, что еще через год я смог разглядеть бакен с близкого расстояния и даже высадиться на него. Для этого на бакене была площадка по всему периметру, огороженная поручнем и предназначенная, по всей видимости, для обслуживания сооружения. Мы с Ленькой и моим двоюродным братом Вовкой решились доплыть до него на маломерной двухметровой фанерной лодочке. Это было довольно рискованное мероприятие, которое запомнилась мне на всю жизнь, своего рода подвиг. В тот раз мы провели в лодке около шести часов. Опасность этого мероприятия мы осознали, когда, совершив прощальный круг вокруг бакена, отправились в обратный путь. С утра погода стояла солнечная и безветренная, зеркальная гладь водохранилища без единой рябинки простиралась до противоположного берега. Но после полудня, когда мы поплыли в обратную сторону, внезапно налетел порывистый ветер, небо заволокло тучами и поднялась волна. Конечно, это не морская волна, но на просторах водохранилища шириной восемь километров стихии, согласитесь, тоже есть где разгуляться. Гребли по очереди Леня и брат, мне по малолетству грести не доверили. Но когда поднялась качка и лодку стала захлестывать волна, работа нашлась и мне. Мы предусмотрительно захватили с собой банку и детское ведерко, которое я обычно брал с собой на рыбалку под секлю или бычков. Еще при подготовке к путешествию рассудительный Леня сказал, что они могут нам пригодиться для вычерпывания воды. Так оно и оказалось, хотя поначалу ничего такого не предвиделось. Честно скажу, когда волна, раз за разом, стала захлестывать лодку, мы сильно перепугались. Я даже не осознал, а как-то внутренне почувствовал мощь стихии и, самое главное, нашу беззащитность и бессилие перед этой мощью, когда волны и ветер стали швырять нашу лодку как щепку. С каждой новой волной внутрь лодки попадала вода. Один из ребят, как я уже сказал, изо всех сил греб в сторону далекого еще берега, а мы со вторым свободным членом команды энергично вычерпывали воду. Хорошо еще, что ветер дул в сторону нашего берега хоть какая-то помощь. Тем не менее борьба со стихией продолжалась часа три. Это, кстати, уже потом высчитал педантичный Леня, когда мы вечером взахлеб рассказывали дружкам-бандитам о своем путешествии. Во время своего восторженного рассказа я случайно взглянул на молча сидящего немного в стороне Саньку Копченого. Посмотрел и осекся, потому что вспомнил историю с бакеном, но уже про него.
Заплыв. Санькина любовь
Так на чем я остановился? Лена хоть и благосклонно принимала ухаживания Саньки, но все-таки близко к себе не подпускала. За это, кстати, мы с легкой Санькиной руки про себя называли ее Стерва. Ну что это, в самом деле? Он ей лучшие персики и виноград, а она на него ноль внимания, фунт презрения Стерва и есть. Хотя справедливости ради надо признать, что у нее были еще две уже официальные клички, которые применялись в основном тоже за глаза, но нет-нет да и проскакивали и в разговоре с Леной. Первая появилась сразу, как только мы застукали ее за утренним плаванием. Прозвище Пловчиха закрепилось за ней сразу и навсегда и использовалось, когда мы говорили о ней или даже с ней. А второе придумал для нее всезнающий Ленька, когда мы возвращались с утренней рыбалки, а она нарезала свои привычные километры по водной глади. Ленька остановился, глядя на плывущую Лену из-под козырька ладони, и, прикрываясь от уже начинающего припекать солнца, задумчиво произнес:
Красиво плывет, ну чисто Ундина.
Днем мы рассказали Лене про это новое прозвище, и она его оценила. Даже попросила именно так ее называть в разговоре с ней. На что последовало молчаливое согласие, но на самом деле клички применялись попеременно в зависимости от тона разговора и настроения говорящего. Не знаю как кому, а мне Ундина нравилось больше, и я использовал только его, за что пользовался неизменным Лениным расположением. Слушайте, а это уже из области тренинга Карнеги. Почему-то именно этот эпизод из детства я вспомнил, когда уже в студенческие годы начал читать эту умную книжку. А вот как и почему я начал ее читать, расскажу, как только закончу рассказ про Саньку и Лену.
В жаркий июльский день мы, уставшие от игры в карты и прочих пляжных развлечений, просто загорали и смотрели на зеркальную гладь водохранилища. Жарища была страшная, ни ветерка, ни облачка. Красный бакен был отчетливо виден посередине водохранилища. Ну и разговор зашел о бакене, вернее, о его размере. Вышел даже некий спор: одни утверждали, что он высотой два метра, а другие настаивали, что три. Лена и Сашка сидели тут же, но в споре участия не принимали. И тут кто-то предложил:
А чего мы спорим, пусть Пловчиха сгоняет и проверит. Какая ей разница, куда километры нарезать.
Я добавил, чтобы смягчить небрежное «Пловчиха», но в то же время чтобы получить ответ, интересовавший всех:
А, Ундина, сможешь до бакена доплыть или слабо?
Никуда она не поплывет. Вам надо, сами и плывите, ответил за Лену Сашка.
Чего ты ей рот затыкаешь? загалдели со всех сторон.
Я могу, только пусть со мной лодка плывет, ответила Лена. Я не боюсь, но так всегда делают, когда плавание на открытой воде.
Где же мы тебе лодку возьмем? слукавил хитрый Сява.
Все понимали, что лодку можно организовать с деревенскими. Они, конечно, покочевряжатся для проформы, но, с другой стороны, им же и самим интересно, доплывет Ленка до бакена или нет. Но перечить Сяве не решились.
Воцарилось всеобщее молчание, все выжидающе смотрели на Лену. А она в задумчивости, я бы даже сказал в растерянности, смотрела то на нас, то на Саньку, не решаясь дать окончательный ответ и как бы ища у него поддержки. Он и ответил после некоторого раздумья.
А со мной поплывешь?
Она с благодарностью посмотрела на него и после минутного колебания ответила:
Да, Саша, с тобой поплыву.
Все восторженно заулюлюкали и чуть ли не бросились качать Лену. Но она предусмотрительно выставила руки вперед: мол, не надо оваций, приберегите до возвращения.