Следующий час прошел довольно весело, проблема переохлаждения решилась полностью, скорее, обоим впору было понижать температуру после «процедур». Медсестра побежала в буфет за минералкой, но Лука не дождался ее возвращения, вырубился на той же кровати и проспал до позднего вечера, когда у добросердечной Джулии закончилась смена.
Домой он добрался ближе к полуночи, рассчитывая быстро перекусить, посмотреть спортивный канал и снова завалиться спать. Этим расчетам не суждено было сбыться: под дверью квартиры его поджидали бухие Змей и Наци, которые при его появлении вскочили и разразились воплями команчей на тропе войны, от радости, что Принц «нашелся», и после своего героического поступка остался жив и здоров
О происшествии на мосту, оказывается, сообщили в новостях по нескольким каналам, да еще напечатали вечерние газеты, из тех, что приносят отцу Змея и в «Пеструю кошку». Случилось именно то, чего Принц меньше всего хотел: его физиономия вместе с рассказом о «неизвестном герое», отважно прыгнувшим в реку ради спасения молодой синьоры, засветилась перед камерами, и теперь в Гарбателле даже собаки и кошки будут знать о приключении с женой лациале Если не всплывет хотя бы, что они с Гвиччарди жали друг другу руки, это будет редкостным везением.
Открыв дверь, Лука запустил верных друзей в свою берлогу, и они, еще не успев снять куртки в тесной прихожей, с новой силой атаковали его восторгами и расспросами:
Ну ты нас ебать как напугал, братуха! Мы уж хотели по всем больницам, по списку, звонить, искать тебя! истово, чуть ли не со слезой вещал Наци, а более спокойный Змей поддакивал:
Как это тебя угораздило, а, Принц? Пошел на работу в гараж наниматься, а заделался спасателем на водах! Пиздец какой поворот!
Чего за меня пугаться, вот он я, в полном порядке Это, Змей, все твой старый хрен Катена виноват затащил меня в забегаловку на дебаркадере у моста Реджино, мол, кофе там вкусный! Кто ж знал, что у них в меню еще и аттракцион «поймай русалку»!
Приятели загоготали, и Наци деловито уточнил:
Русалка-то хоть стоящая была, с красивыми сиськами?.. Или так себе?
Не успел нащупать. отмахнулся Принц, и почему-то испытал легкую досаду не из-за сисек, а из-за лица «русалки». Он ведь так толком и не увидел, кого спас
Друзья зависли у него почти до самого утра, и они вместе прикончили весь запас пива и колбасы. Змей только в половине пятого спохватился, что ему через три часа открывать мастерскую, а Наци и вовсе намылился улечься спать на кухонном диване но Принц проявил бездушие и бессердечность, и выставил рыжего хитреца за порог вместе со Змеем.
О встрече с Центурионом он не сказал ни слова во-первых, потому, что сам еще не знал, как относиться к этому факту, а во-вторых, потому, что для их компании и для большинства соседей по кварталу фамилия Гвиччарди звучала не лучше, чем «бубонная чума».
Причиной тому была не столько извечная вражда романиста и лациале (1), сколько грандиозная стройка, несколько лет назад затеянная в Гарбателле некоей корпорацией, возглавляемой, как выяснилось впоследствии, родным отцом Центуриона. В ходе застройки понадобилось освободить довольно большой участок земли в юго-западной части квартала, как раз там, где находилось несколько старых и ветхих домов, склады, маленькие лавочки, торгующие хозяйственной мелочевкой, и автомастерская Сантини с примыкающим к ней паркингом
Поначалу представители застройщика пытались решить дело миром, предлагали выкупить собственность и компенсировать затраты на переезд, правда, деньги «за развалюхи» предлагали не так чтобы большие, и охотников переезжать в другой район не нашлось. Застройщик попытался действовать угрозами и шантажом, жители ответили массовым протестом, завалили жалобами муниципалитет и мэрию; после первой драки и сломанного забора стройплощадки к делу подключились журналисты
Борьба шла с переменным успехом несколько месяцев, и стала особенно острой, когда стало известно, что на месте старых домов и мастерской возведут деловой центр региона Лацио, с тем же названием. «Лацио» посреди Гарбателлы, неслыханная насмешка! Для насквозь романистского квартала это было все равно что кость в горле и нож в спину в одно и то же время.
Само собой, не обошлось без странных аварий и не менее странных пожаров: сначала сгорел дотла магазинчик Скарпа, а под самое Рождество девяносто третьего заполыхала мастерская Сантини потушить ее удалось не скоро, и сгорело несколько машин, что мгновенно поставило владельца на грань банкротства: страховка не покрыла убытков.
И Скарпа, и Сантини были в числе лидеров общественного протеста, так что даже самые недалекие люди смекнули, кого тут наказывают, а кого предупреждают. Ряды протестующих начали редеть, пошли разговоры, что бизнес-центр с офисами и ресторанами, да еще с кино, это совсем неплохо, и надо соглашаться на компенсацию, пока не поздно
Ядро держалось, но после того, как в Гарбателлу на встречу с недовольными пожаловал новый мэр, и кое с кем побеседовал за закрытыми дверями (по слухам, в той беседе участвовал и сам синьор Филиппо Гвиччарди, председатель совета управляющих корпорацией), протест окончательно захлебнулся. Стройка пошла полным ходом, и Принц, вышедший из тюрьмы в конце февраля девяносто четвертого, обнаружил, что в квартале снесли добрый десяток домов, и с глубочайшим удивлением уткнулся в подъемные краны и бетонный каркас нового здания, растущего на месте его бывшей работы
Время шло, жизнь текла своим чередом. Возмущение словом «Лацио», подсвеченным иллюминацией и торчащим посреди Гарбателлы, как флаг в заднице, постепенно улеглось, к стройке все привыкли. Вот только фамилия «Гвиччарди» так и осталась ненавидимой столь же сильно, как фамилии Кракси и Манфредонии. (2)
Для Принца эта история была не лучше битого стекла, насыпанного в открытую рану. Мало того, что давняя вражда с Центурионом стоила ему пули, полученной в плечо, и полутора лет в тюрьме, так еще, получалось, центурионов папаша походя поимел весь родной квартал, а самого Луку лишил стабильной работы в мастерской Сантини.
«Да если бы я знал, что эта дура жена Бруно Гвиччарди, в жизни не стал из-за нее ноги мочить! Пусть он сам за ней в реку прыгал, пижон, вот было бы зрелище» яростно твердил Лука себе, без сна ворочаясь в постели, а возбужденный мозг, как перегретый кинопроектор, все крутил и крутил одни и те же кадры: мост, девушка в черном плаще, стремительно падающая вниз, зеленая мутная вода, темный силуэт лодки бледное как полотно лицо Центуриона, с трясущимися губами, и тихий взволнованный голос:
«Ты спас мою жену. Спасибо».
Лука глухо застонал и засунул голову под подушку.
«Еще и адресом моим интересовался, пиздюк на пиво, что ли, решил завернуть?.. Ну пусть только явится со своими благодарностями. Я ему вмиг растолкую, куда он может их засунуть, все сразу!»
На этой успокоительной мысли он немного примирился сам с собой, устроился поудобнее и наконец-то задремал. Снов ему не приснилось, что было скорее плюсом, чем минусом: по ночам слишком уж часто и ярко показывали то, что видеть совсем не хотелось, а хотелось забыть раз и навсегда.
****
Утро наступило непозволительно быстро и вместе с назойливым пиканьем будильника принесло новые сюрпризы: ломоту во всем теле и головную боль. Кое-как разлепив тяжелые веки, Принц понадеялся, что у него обыкновенное похмелье, и чашка крепкого кофе быстро приведет его в форму. Он встал, сходил отлить, слегка умылся и принялся делать зарядку разминка всех мышц и нагрузочные упражнения с гантелями и штангой были для него сродни утренней молитве, и оставались неизменным правилом даже в тюрьме.
Поначалу дело пошло на лад, ломота сменилась приятным покалыванием, тяжелый обруч перестал давить на лоб и затылок но примерно на десятом отжимании на кулаках (3) Лука почувствовал себя до того хреново, что его затошнило, а перед глазами заплясали разноцветные звездочки.
«Вот же херня! Температура поднялась. Нет уж, мне таких радостей не надо!»
Болеть всерьез в планы Принца никоим образом не входило, именно поэтому он не стал качаться через силу и прервал тренировку. По его наблюдениям, небольшая уступка собственному телу работала лучше любых лекарств, и пара дополнительных часов сна, а после душ и горячий завтрак, избавят от необходимости бежать в аптеку и позориться перед мужиками, покупая аспирин.