Лука усмехнулся и даже не подумал, что вроде как ему тоже надо вытянуться в струнку перед «хозяйкой» она была не хозяйкой, а той, кого надо оберегать и защищать, и если понадобится, драться за нее.
Машина готова? Едем? Малена опять не приказывала, а спрашивала; черт возьми, да у Чинции в голосе было куда больше металла, когда Бето слишком долго грел мотор, или он сам не успевал подготовить мотоцикл к назначенному часу
Синьора Магдалена, простите, но сейчас время ужина, вот-вот будет гонг, заметил бригадир немного брюзгливо словно молодая синьора тоже нарушила какие-то домашние правила.
Она спокойно ответила:
Да, я знаю, но мне пора уезжать.
Принц сделал движение к «мерину», но Марио, выставив руку, придержал его:
Погоди. Синьора Магдалена, мне бы уточнить сперва кое-что у патрона вот как раз насчет вашего нового водителя. Давайте-ка отложим ваш отъезд на часок?
Нет, Марио, так не пойдет. У меня другие планы. Я уже обо всем договорилась с Бруно. Мы едем сейчас же.
Синьора Магдалена, прошу прощения, но у меня четкие инструкции. Синьора Белинда сказала, что вы будете ужинать с ней вместе ну, а мы бы пока закончили дела в гараже, машина все равно еще не готова.
Тут Принца словно кто-то дернул за язык:
Машина готова. Садитесь, синьора, поедем.
Она улыбнулась и посмотрела на него так, что в груди потеплело и словно запрыгали солнечные зайчики прежде чем бригадир вновь начал нудеть про свои инструкции и синьору Белинду, Лука уже взял у Малены сумку и погрузил ее в багажник. Потом открыл для дамы заднюю дверцу настолько галантно, насколько сумел но все равно промахнулся, потому что Малена возразила:
Я всегда езжу спереди.
Спереди так спереди. Принц молча кивнул, усадил ее на переднее сиденье и сам сел за руль. Ему хотелось есть, отлить и покурить в любом порядке но он решил, что все эти вопросы уж как-нибудь решит по дороге. Он кожей чувствовал желание Малены поскорее убраться отсюда, и полностью разделял его.
****
«Мерседес» прекрасно держал дорогу, и управлять им можно было одной рукой: Лука убедился в этом, едва они выехали за пределы города и встали на трассу. Мотора почти не было слышно, но вся электрика работала без сбоев, коробка не дергала и переключала передачи как часы. Не езда, а наслаждение!
Будь он один, воспользовался бы этим на полную катушку: закурил, врубил погромче стереосистему, какой-нибудь рок «Скорпионз», «Металлику» или «Пинк Флойд», или новый альбом Джанны (11) и полетел на максимальной скорости, прямо на горизонт, где клубились лиловато-черные облака и полыхала зарницами первая весенняя гроза
Но у него в салоне сидело двое пассажиров, одна спереди, другой сзади. Малена и Центурион.
Парочка трещала без остановки, как сороки, с того момента, как Бруно вышел из ресторана и коротко поцеловался с женой где-то у передней дверцы; теперь же он нависал над спинкой ее кресла, обнимая подголовник, а она все время оборачивалась, да так «умело», что загораживала Луке боковой обзор.
Потеряв терпение, он грубовато попросил ее не вертеться и постарался напугать:
А ну-ка, сиди спокойно! Скорость за сотку, резко тормозну выскользнешь из-под ремней и улетишь под торпеду
Это было полной чушью, Малена вертелась не так уж сильно, ремни держали надежно, и тормозить резко он не собирался, но, черт побери, она его в самом деле отвлекала, хоть и по другой причине
Бруно почему-то не одернул наглеца-водителя, загадочно смолчал, и вряд ли из мужской солидарности. По его спокойному лицу, к тому же полускрытому тенью, ничего нельзя было прочесть, и Лука подумал с досадой:
«Косяки мои считает, наверняка чтобы потом сразу красную карточку влепить.»
Малена смущенно сказала:
Извини и с четверть часа сидела ровно, как примерная школьница, сложив руки на коленях.
Принцу же лучше не стало, потому что муженек и женушка продолжали увлеченно общаться и выглядели полностью поглощенными друг другом, в то время как ему приходилось оставаться безмолвным придатком к баранке, педали газа и тормозу. Да еще против воли слушать супружескую болтовню, ведь затычек для ушей у него не было.
Сперва Бруно рассказывал, как прошел день в офисе с кем встречался, какие вопросы решал, и непринужденно упоминал то Берлускони, то Ротшильда, то какого-то арабского принца с непроизносимым именем, то Дино Дзоффа, который прислал Центуриону и его папаше приглашение на лациальскую тусовку в клубе (12)
На этом фоне жалоба Бруно на отца, что из тиранической прихоти (ей-Богу, он так и сказал «тираническая прихоть!») ссылал сына в Нью-Йорк, показалась Луке легковесной, как фальшивая монета, и столь же уместной, как детская губная гармошка на ревущей трибуне во время дерби.
«Нет, вы только гляньте на этого пижона! Да у тебя, приятель, не жизнь, а сраная светская хроника! Знаменитости вокруг кишмя кишат, сделки на охулиарды лир выпекаются, как горячая пицца, а ты на папашку жалуешься, как малыш пятилетний!»
Принца удивило и немного расстроило, что Малена восприняла нытье благоверного близко к сердцу, сама огорчилась чуть не до слез, да еще стала винить себя в придури свёкра:
Бруно, у твоего отца и правда есть причины на меня злиться он сейчас так занят с американским контрактом, да еще этот новый налоговый закон, ты сам говорил, как все сложно стало с инвесторами он рассчитывает на твою помощь, а тут я, как назло, с этой дурацкой выходкой еще и в газеты попала «прославилась»! Конечно, он недоволен, вот только наказать почему-то решил тебя
Центурион, однако, не позволил ей впасть в самоуничижение, поцеловал в макушку, погладил волосы и принялся ласково утешать, обещая, что управится в Штатах меньше чем за неделю, и в Браччано она не успеет соскучиться По-честному нужно было записать Бруно очко за ловкость, с какой он убалтывал свою женщину, и как быстро сумел добиться от нее улыбки, но Лука злился, вынужденный не только слышать, но и созерцать подобную интимность. Ощущения были не из приятных, он точно подглядывал в замочную скважину, как слуга за господами.
«Тьфу, ну и херовую ж работу я себе нашел если все это в первый день что же дальше-то будет?»
Центурион тем временем послал мяч на другую половину поля принялся расспрашивать Малену о ее делах, и было видно, что это не формальная вежливость, и не только супружеская забота В каждом его жесте и взгляде проступала искренняя любовь.
Само собой, Центурион был живым человеком, отнюдь не старым и по-женским меркам красавчиком, так с чего бы ему и не любить жену, не тянуться к ней душой и телом?.. Да еще такую отличную жену, как Малена, настоящую подругу жизни. Но Принцу снова и снова вспоминалась их прошлая вражда, околофутбольная и личная, доходившая до ненависти, жестокие драки, взаимные ловушки и мстительные выходки, собственная непримиримость в войне бригад и дьявольская изобретательность Центуриона в умении находить слабые места и бить точно по ним
Мрачные образы крутились в голове, впивались в мозг осколками стекла, и никак не хотели складываться в общий пазл с тем, что происходило сейчас на его глазах. Как спокойный и трезвый работодатель, отринувший юношеские страсти и готовый платить деньги за умение водить машину и драться, Бруно оказался вполне переносим, но Лука не мог принять его в ипостаси любящего мужа Малены. Не мог, и все
«Черт подери, ну что за наваждение!.. Какое мне до них дело?! Пусть себе занимаются чем хотят, плевать»
Он машинально дотронулся до своего романистского талисмана, цепочки с волчьей головой, и напомнил себе, что вообще-то все ради сына и Чинции. Деньги, законные и честно заработанные, вот о чем нужно было думать и радоваться, а никак не о чужих семейных делах.
Чинция. Такая красивая и так долго, так страстно любимая, несмотря на измену за эту измену она давно оправдалась тем, что сохранила беременность и родила ему Джанни вот что на самом деле важно.
«Да, как же!» вдруг саркастично сказал кто-то внутри головы. «Родила она себе она родила, а не тебе! Себе и Бето. Бето для Чинции муж, а для Джанни отец, парнишка его папой зовет, а ты там сбоку припека»