А надо было сказать негромко ответил он.
Теперь я тоже так думаю, Норват вновь тяжело вздохнул. Захотелось покурить, хоть он и не курил. А что, всё так плохо?
Дориан не ответил. И его молчание было самым красноречивым ответом.
Извини, произнёс Леонард, понимая, что своим вопросом причинил другу ещё больше боли.
Дориан закусил губу и задержал дыхание, чтобы вновь не заплакать, помотал головой.
Ничего, Леонард. Просто я идиот, у которого всю жизнь не закрывается рот, а когда пришло время говорить по делу, я не смог сказать и слова.
Дориан, не кори себя.
Не корить? Леонард, я знал о том, что Леон принимает наркотики, и что я сделал? Ничего. Я ничего не делал несколько месяцев, а когда ситуация вышла из-под контроля, просто запер его дома, наивно полагая, что смогу справиться с его зависимостью лучше специалистов. А потом голос дрогнул, и младший Ихтирам вновь закусил губу, сбежал. Я его бросил, Леонард, понимаешь? Бросил наедине со всем этим. И не нужно говорить, что я не виноват. Я не поверю.
Это хорошо, что ты осознаёшь свои ошибки, значит, ты сможешь не повторить их в будущем. Ты извинишься перед Леоном, и я ни секунды не сомневаюсь в том, что он не колеблясь простит тебя, человечество просто не придумало такого поступка, которого бы вы не смогли друг другу простить. Но пока твоё чувство вины не имеет никакого смысла, тебе нужно сейчас быть сильным, а не ломать себя угрызениями совести.
Слова Леонарда были самыми правильными из всего, что можно было сказать. И Дориан послушал бы его, но он не мог позволить себе перестать мучиться чувством вины. Это было его наказанием, к которому он сам себя приговорил, которое он заслужил.
На какое-то время вновь воцарилось молчание, в котором каждый думал о своём, затем Леонард коснулся плеча друга и сказал:
Пошли домой, ты уже замёрз.
Леонард уже валился с ног, у него слипались глаза от недосыпа, но он заставлял себя продолжать бодрствовать. С того момента, когда их всех настигла новость о том, что Леон разбился, Дориан был единственным, кому удалось поспать и то не по собственной воле. Когда оба близнеца оказались в больнице в непонятном состоянии, друзья просто не смогли остаться в стороне и не быть рядом с ними. Фишер тоже так и не уехал из больницы, дежурил в ординаторской, чтобы первым узнавать даже самые малейшие новости о здоровье Леона, и не выпускал из рук мобильного телефона, решая вопросы того, чтобы случившееся осталось тайной для общественности.
Когда они зашли в квартиру, Дориан отпустил Лео с поводка и сам обратился к другу:
Леонард, ты, наверное, спать хочешь?
Да, честно ответил Норват. Но я посижу с тобой.
Не надо, я сейчас тоже пойду спать. Хочу, чтобы быстрее наступило завтра.
Леонард кивнул и, оглядев гостиную, ответил:
Хорошо. Я тогда лягу здесь, на диване.
Он понимал, что Дориан едва ли позволит ему занять спальню Леона, тем более сейчас, когда тот сам не мог дать на это своё разрешение. У них всегда было очень ревностное отношение ко всему, составляющему их личный мир. Это проявлялось даже в отношении братьев друг к другу. Так, если один чрезмерно увлекался каким-то сторонним человеком, то второй превращался в Отелло и делал всё, чтобы завладеть вниманием близнеца.
Нет, Леонард, покачал головой Дориан. Займи мою спальню, а я посплю в комнате Леона.
Было похоже на то, что для Дориана необходимость где-то устроить на ночлег друга была лишь предлогом для того, чтобы лечь в спальне близнеца. Леонард не стал спорить, и в скором времени они разошлись по комнатам.
Зайдя в спальню Леона, Дориан ощутил новый укол боли и невыносимой горечи в самое сердце. Раздевшись, он лёг в постель, и перед глазами понёсся хоровод воспоминаний.
Сколько всего было в этой комнате, в этой самой кровати. Как-то так повелось, что именно в спальне старшего они чаще всего были близки, начиная с самого первого раза. Была ли их связь непростительным грехом, за который жизнь заставляла их расплачиваться? Или она была той любовью, которую не понять никому? Дориан не знал ответа.
Просто они всегда были единым целым в двух одинаковых лицах: всегда вместе, всегда друг за друга горой, понимали друг друга с полуслова и вовсе без слов. А потом что-то изменилось, и как бы они ни пытались бороться и держаться, жизнь ломала их вновь и вновь.
Теперь у Дориана были лишь миллионы вопросов и страхов. Кровать, хранящая самый родной на свете запах, в которой было невыносимо холодно и одиноко. И только Лео, тёплым клубочком устроившийся у него под боком, помогал вконец не замёрзнуть и не потеряться в обрушившейся на них темноте.
Глава 4
Дориан проснулся в шесть утра безо всяких будильников, на автомате оделся, даже не смотря, что надевает на себя. Его непреодолимо влекло к близнецу, и он будто делил с ним состояние коматоза, находясь в подобии полусна. Ему было всё равно на всё, кроме одного побыстрее попасть к Леону. И плевать, что доктор Иннганаморте запретила приезжать раньше установленного часа, он даже не взглянул на время.
Вовремя проснувшийся Леонард застал друга обувающимся, развернул его и отправил в душ, до которого Дориан не дошёл сам, заставил переодеться в приличную одежду. А после всё же уговорил младшего Ихтирам позавтракать, едва ли не с ложечки его кормил.
Всё, Леонард, я поеду, сказал Дориан, отставив тарелку, и встал из-за стола.
Сейчас нет и половины девятого, ещё рано, ответил Норват, взглянув на наручные часы.
А вдруг пробки? Я не хочу опоздать. Я поехал.
Дориан, подожди, я поеду с тобой. Дай мне десять минут, чтобы почистить зубы и хоть как-то умыться, хорошо?
Подумав пару секунд, Дориан кивнул и снова сел, закурил. Оставлять его без присмотра не хотелось вдруг сбежит? С него станется. Но времени и так было в обрез, потому Леонард всё-таки ушёл в ванную комнату.
В больницу они приехали без двадцати минут десять.
Дориан, обещай, что если тебя по каким-то причинам не пустят к Леону или пустят, но не сразу, ты не будешь скандалить, серьёзно произнёс Леонард, остановив друга около дверей реанимации.
Дориан кивнул, и они зашли в отделение. Им навстречу вышла доктор Иннганаморте, которую уже предупредили о том, что буйный родственник и его сопровождающий прибыли в больницу.
Доброго утра, поприветствовала она обоих парней, после чего обратилась отдельно к Дориану: Как вы себя чувствуете?
Я в порядке.
Это очень радует. И я надеюсь, что сегодня вы будете вести себя сдержаннее.
Я буду вести себя хорошо, так по-детски, но смешно никому от этого не стало. Как Леон? Как прошла операция?
Операция прошла успешно.
А я могу его увидеть? Вы же обещали
Я сдерживаю свои обещания, ответила доктор и перевела взгляд на Леонарда, уточняя для него: Но посещение разрешено только для мистера Ихтирам-Катель.
Я понимаю, кивнул Норват.
Идите за мной, сказала доктор Дориану и направилась вперёд по коридору, зашла в ординаторскую.
Зачем мы сюда пришли? спросил Дориан, оглядев просторное помещение.
Я должна провести с вами инструктаж. И постарайтесь в этот раз слушать меня внимательно, это в интересах вашего брата.
Услышав, что это важно для Леона, Дориан весь превратился в слух, самым внимательным образом выслушивал доктора, отвечал на необходимые вопросы. После инструктирования его попросили оставить мобильный телефон, выдали халат, бахилы и шапочку.
Дориан в третий раз мыл руки, разглядывая своё отражение в зеркале. Во всём этом больничном обмундировании он выглядел просто нелепо. Но смешно ему не было, хотелось лишь, чтобы посмеялся Леон.
Когда вся подготовка была окончена, доктор Иннганаморте провела Дориана к дверям палаты, в которой лежал Леон.
Напомню ещё раз не трогайте аппаратуру, проговорила врач.
Я похож на идиота?
Не хотела вас обидеть, но это мой долг заботиться о пациентах.
Дориан кивнул, показывая, что понимает и на всё соглашается. Доктор добавила:
У вас ровно полчаса.