Что, звучит настолько странно?
Знаете, когда я жил в Таиланде, по вечерам мы играли в шахматы с сыном хозяйки дома, у которой я снимал квартиру. Однажды я спросил его: «Слушай, я никогда не вижу тебя на пляже. Ты туда ходишь вообще?» «Не особо. А зачем?», говорит. «Как, неужели ты не любишь купаться в море?» «Нет, мы тут не очень любим пляжи, что нам там делать?». Мне хотелось запустить в него арбузной коркой. Я думал: «Ты живешь на одном из лучших курортов мира, люди из других стран мечтают попасть сюда и платят за это немаленькие деньги, а ты, имея все это рядом с домом, не пользуешься своим счастьем?»
Ну да, когда море рядом, оно становится как часть дома, предмет обстановки. А много ли внимания мы обращаем на стены, в которых живем годами?
Иногда не лишне вспоминать об их ценности.
Тогда за тех, кто иногда нам о ней напоминает! подняла бутылку Клаудия и сделала большой глоток. Хорошо, через пару дней я точно поеду на пляж и проведу там весь день. Договорюсь с друзьями, чтобы и они присоединились. В местечке Стегна хороший пляж, и там как раз живут мои знакомые, одна британская пара. Если хотите, можем поехать туда вместе, я вас познакомлю. Заодно попрактикуетесь в английском с настоящими британцами. Как вам идея, Алекс?
Это было бы здорово. Спасибо, Клаудия, с удовольствием составлю вам компанию.
Тогда договорились. За отдых! она удовлетворенно проглотила еще пива. Помолчав, Клаудия заговорила снова:
Вообще-то я от всего этого устала. Я имею в виду, от Родоса, от Греции. Этой блондинке в годах удавалось менять тему разговора совершенно непринужденно. Хочу убраться отсюда подальше. Подумываю о Португалии. Вы бывали в Португалии?
Да, был разок
Вам понравилось?
Я развернуто описал, что именно думаю про Португалию и Лиссабон в частности.
Да? А мне понравилось, тряхнула Клаудия головой. Я была там дважды, но не в Лиссабоне. Может, вам просто не повезло с погодой, или вообще
А чем Греция не нравится?
Ну, я живу здесь уже двадцать пять лет. Со стороны кажется, что все хорошо: море, солнце, все такое. Но это в глазах туристов. Здесь тяжело. Я имею в виду, психологически, иностранке, здесь, в старом городе. Плюс этот дурацкий кризис, который непонятно когда кончится. Говоря это, Клаудия смотрела в потолок. Потом повернулась к моему углу: Поймите правильно: здесь есть хорошие, замечательные люди, у меня есть друзья. Но самое грустное, что большинство греков именно здесь, в Олд-тауне, не хотят развиваться. Клаудия отхлебнула из бутылки, и прибавила оборотов. Ее будто прорвало:
Многие из тех, что живут здесь, плохо образованы, они неактивны, им достаточно того, что они унаследовали, но посмотрите вокруг: ведь живут как в руинах! Те, кто поактивнее, еще молодыми выбираются отсюда, потому что здесь нет развития. Тут, в старом городе, просто нельзя ничего менять: можно только сувенирами торговать. А те, кто остается, ревнивы к чужим успехам, но сами как-то улучшать свое положение не готовы. Чувствовать ревность соседей неприятно, тем более иностранке.
Так какой план? Продать свои дома и уехать?
Я уже выставила их на продажу.
А что думает Роксана? Ведь вашу дочь зовут Роксана?
Да, как вы узнали?
Это имя на половине картин в доме.
Я сразу поняла, что вы умный, Алекс, неожиданно произнесла Клаудия бронебойный комплимент, как будто гвоздь забила. Но ее улыбка сгладила тяжеловесное впечатление, и я решил проглотить эту лесть, или сарказм, или что бы там ни было. Роксана не будет жить здесь, она переезжает в Милан. Мы говорили с ней об этом. Я спросила: «Я хочу продать дом, ты не против?» «Против, против! У нас такой классный дом! Я хочу приезжать сюда летом, привозить друзей!» «Да, но я хочу переехать. А хочешь ли ты вместо Милана или Рима когда-нибудь вернуться и постоянно жить здесь?» «Нет», ответила Рокси. Вот и весь разговор, о чем еще говорить?
Понятно. Я добавил вина в свой бокал, вопросительно посмотрел на Клаудию, но она так же молча помотала головой и приподняла пивную бутылку, подтверждая свой выбор. Кажется, мы начинали ладить и даже понимать друг друга без слов. На телевизор хозяйка уже не отвлекалась.
Я собрался было продолжить копаться в ее мнениях о странах и европейском кризисе. Но тут вдруг раздался звук дверного звонкамелодичный, наподобие церковного колокола, который извещает о начале мессы. Я сжал открывшийся было для следующей фразы рот, а Клаудия проворно обернулась в сторону двери и громко крикнула: «Входите, открыто!», и, полуобернувшись ко мне, быстро проговорила:
Думаю, это Эли. Тот парень, о котором я говорила.
Ворота во дворе громыхнули, впуская нового гостя. По дорожке размеренно прошлепали пляжные тапочки, и через несколько секунд в проеме двери за москитной сеткой нарисовалась высокая фигура в коротких шортах и белой футболке. Фигура отодвинула москитную сетку рукой, и в дом, чуть пригнувшись на входе, вошел здоровенный загорелый парень с немного растрепанными темно-русыми волосами и легкой улыбкой на по-модному небритой правильной европейской физиономииразве что с широковатым носом.
Элиии! Привееет!
5. Эли и его рубашки.
Вошедший сделал несколько шагов от порога, слегка кивнул нам, оценивая обстановку. Мне было удобно на диване с бокалом в руке, и я вежливо улыбнулся. После секундного разглядывания Эли склонился к Клаудии, мягко возложил руки на ее плечи и поцеловал в подставленную щеку.
Клаудия, бэлла, как дела? загорелый атлет заполнил комнату разливистым, требующим всеобщего внимания баритоном. Пока длилось это представление, я прикидывал, сколько времени он проводит в спортзале. Вряд ли сейчас много, а раньше явно тренировался. Но несмотря на свои внушительные габариты, на охранника или обычного спортсмена Эли не был похож. Мешала легкая вальяжность движений, подходящая скорее завсегдатаю ночных клубов, и слишком естественная улыбка разбивателя сердец, та, что соблазняет незаметно.
Алекс, знакомьтесь! Это Эли, мой клиент и хороший друг. Он из Ливана, соблюла формальности Клаудия. Эли, это Алекс, Алексей. Он из России. Только сегодня приехал и поселился в комнате моей дочери Роксаны наверху.
Мы открыто глянули друг на друга, обменялись кивками. Я предложил гостю присоединиться и спросил, не желает ли он вина из моей бутылки. Парень отрицательно помахал руками и уверил, что у него все в порядке, а после обратился к Клаудии с весело гудящими вопросами: «Как твой день? Как бизнес? Что слышно от дочери?». У него был заметный ближневосточный акцент: подобно славянам, он не заглатывал гласные в себя и не гундосил как какой-нибудь натуральный кокни, произносил все звуки близко к зубам, так что слова были очень разборчивыми; английские «р» ливанец не огрублял, они звучали вполне по-британски, но «с» и «з» получались звонкими и самыми отчетливыми, даже нарочитыми звуками его речи. Я поудобнее устроился в своем углу и приготовился слушать треп двух старых знакомых.
Клаудия вкратце пересказала планы Роксаны переехать в Милан, и поинтересовалась, как дела у Эли. Его дела были, разумеется, в порядке. Даже очень хорошо. Он был доволен своим загаром, своим новым жильем и девушками в ночных клубах здесь на Родосе, о чем высказался подробнее всего. Это длилось минут десять. Потом спросил, как бы ему получить обратно свою одежду, оставленную перед переездом.
Я сложила вещи в кухне рядом со стиральной машиной. Они ждут тебя, Эли-Пирелли.
Загорелый ливанец удалился в указанном направлении.
Очень классный парень! Такой легкий и приятный в общении! делилась со мной Клаудия, как будто в магазине расхваливала дорогую удобную пижаму. Я пижамы не ношу, но отметил убедительность ее рекомендаций. Парень вернулся со стопкой футболок, шорт и рубашек:
Будет очень нагло, если я попрошусь их погладить тут? Где здесь утюг?
Клаудия тут же дала нужные инструкции, и после небольшого грохота из глубины кухни Эли притащил гладильную доску и хороший утюг. Доску он расставил рядом с диваном, где продолжала возлежать Клаудия, и принялся раскладывать свои вещи на соседнем столике поверх огромных стопок старых журналов.