Вот! обрадовался Корбус. Наконец-то я слышу разумную речь не мальчика, но мужа. Вместо искусства у них одна сплошная коммерция. «Пиар», как они его называют. Я правильно изъясняюсь, барышня? То, что ты снимаешь, неважно. Важно, сколько лайков тебе налайкали.
Ну и что? не сдавался Попов. Художник всегда искал и ищет одобрения. У тебя в свое время были тиражи, публикации в прессе, выставки, а у нихлайки.
Лайки! Слово какое-то собачье. Я тут зашел на сайт «Фотокто», посмотрел. Фотоникто! Приличные работы оцениваются хуже, чем посредственные, но во вкусе плебса. Знаешь, что там пользуется успехом? Цветочки и голые сиськи.
А тебе, Элька, скажешь, сиськи не нравились? Только мне-то не ври! Сиськиэто вечная ценность. Вон, сходи на досуге в Пушкинский. Там в каждом зале сиськи. Египет, Греция, Римвезде торчат сиськи. А насчет коммерциимы ведь тоже заказуху делали. Ты что ли никогда портреты «тружеников села» не снимал? Снимал, я знаю. И я снимал, пока не ушел в природу. Та же самая коммерция.
Глядя на недовольное лицо Корбуса, Саша не выдержала и рассмеялась.
Чистая победа, Михаил Борисович! Спасибо, что защитили. С таким адвокатом, как вы, не пропадешь!
А вы, Сашенька, и без адвоката не пропадете. Вы хорошо снимаете, искренне. Это сразу чувствуется. Вам интересен мир, интересны люди. И картинки у вас получаются «вкусные», независимо от того, пользуетесь ли вы экспонометром или нет. Думаю, ваш дед так же считает А ворчит он от дурного характера. И еще от старческой обиды на то, что время наше уходит. Мне ведь тоже обидно, Эля, дорогой ты мой человек. Но так уж устроена жизнь. Как там у классика: «Будь же ты вовек благословенно, что пришло процвесть и умереть». Давай лучше еще по одной за здоровье твоих девочек. За Сашеньку и за Ланочку.
Спелись? Вы еще поцелуйтесь! Давай, наливай, старый хрен. За моих девочек грех не выпить!
Глава 10
Март 20Х2 г.
Ого, кого это к нам занесло? Неужели сам Мегабосс пожаловал?
Привет, Червячок. Как жизнь скрамная?
Здорово, коль не шутишь. Зацени, к концу недели выходим на демо и, если страшных багов не будет, хотим на следующем спринте уже зарелизиться.
Так это ж на месяц раньше срока!
Вот именно, чувачок, вот именно! Ты-то на демо будешь?
Это как получится. Поглядим.
Па-а-анятно. А Гигабосс?
Может, и будет. Он завтра из Штатов возвращается.
В айтишной фирме, где Гордин был одним из троих соучредителей, трудились в основном совсем зеленые мальчишки и девчонки, взрослевшие уже в эпоху тотальной диджитализации. Глеб был старше их на какие-нибудь десять-двенадцать лет, но остро чувствовал, что те принадлежали к совершенно иной генерации людей. Они не имели дипломов и даже не стремились их получить. Зато либо знали все на свете, либо знали, где это можно узнать. В виртуальном сообществе всегда находились гуру, готовые помочь, причем, чаще всего бескорыстно.
Цифровые дети ничего не боялись, потому что ничего не имели и ничем не дорожили, кроме свободы быть самим собой. Они прибивались к компаниям, таким как Гординская, свободным от субординации, где никто «не парился» по поводу должностей и регалий. Но и к этим организациям диджиталы не прирастали. Они в любой момент готовы были сорваться и переместиться туда, где им было бы интересней. Работали они не за деньги, не за страх, и даже не за совесть, а ради интереса.
Их истинной родиной была территория свободыглобальная сеть, в которой они не признавали ни законов, ни ограничений и вели себя как охотники в лесу: брали все, что сумели добыть. Ну, почти все, так как денег они все-таки не крали. По крайней мере, Гордин очень на это наделся. Еще одной ценностью поколения диджиталов были «тачки» компы, на которых они колесили по безграничному и космополитичному пространству Интернета. Ну, и прочие гаджеты, позволяющие им каждую секунду оставаться онлайн.
Иногда Глебу казалось, что они были как боги: добрые, если стояли на твоей стороне, и злые, беспощадные, если играли против тебя. Самым могущественным богом на Гординской фирме был Леха Вормин с сетевым ником ViciousWorm«Злобный червь».
Леха был старше другихему уже перевалило за двадцать. Он был бы даже симпатичен, если б не отвратительное состояние угреватой коживзрывающиеся гнойники созревших прыщейи не чудовищная неопрятность, проистекающая из полного пофигизма. У Лехи совершенно отсутствовала потребность кому-либо нравиться. Он был убежден, что нуждающиеся в его талантах, должны принимать его таким, как есть.
Леха поскреб пятерней в копне давно не стриженные сальных волос. И пахло от Вормина прогорклым потом. Гордин невольно поморщился:
Ты опять в конторе ночевал? И, конечно, пренебрег гигиеническими процедурами типа душа?
Да ладно тебе, чувачок. Зато я с семи за компом. Заценил бы, эксплуататор!
Леха практически жил в офисе. Жил в прямом смысле слова. Ему было лень возвращаться вечером в свою квартиру, хотя та и находилась в соседнем доме. Для Червя не было никакой разницы, где ночеватьв собственной постели или на узком офисном диванчике. Тем более, что господа учредители предусмотрительно оборудовали на фирме специальную комнату для отвязанных трудоголиков, типа Ворминаапартаменты с двумя диванами, туалетом и душем.
Рабочий стол Лехи, стоявший в обособленном закутке, был завален разным хламом. Компьютерные деталюшки мешались с недоеденным печеньем, разноцветными дротиками для игры в дартс (мишень висела на противоположной стене), скомканными бумажками от конфет и прочей дрянью. Но Леху этот бардак совершенно не раздражал. Он был одной из разновидностей порядка.
Глеб расчистил маленький уголок пространства, сдвинув хлам к центру, и брезгливо, бочком, уселся на Ворминский стол. Леха бросил на него недовольный взгляд: он не любил, когда кто-нибудь вмешивался в заботливо созданный им хаос. Вормин нехотя оторвался от монитора и уперся взглядом в Глебову забинтованную кисть.
Ого, чо это с тобой приключилось, чувачок? Производственная травма?
«Личная драма» отозвалось в голове Гордина, но вслух он произнес: «обжегся». И это было почти правдой. Он обжегся на той горячей штучке по фамилии Корбус.
С утра Гордин осмотрел свою располосованную ногтями кисть: четыре длинные вспухшие борозды уже покрылись кровавыми корочками. Придумать какое-то приличное объяснение их происхождению было невозможно. Слишком уж очевидно они свидетельствовали о горячей разборке. Причем, однозначно с женщиной. А значит, были поводом для нескромных вопросов и двусмысленных шуток. Глеб предпочел забинтовать руку.
У меня к тебе дело на два миллиона, начал Гордин.
Угу, сначала два миллиона, и можешь излагать.
Мне нужна кое-какая информация.
Кто владеет информацией, тот владеет миром! Конкурентов будем мочить в сортире? А чево ко мне? У нас же Марго по инфосбору.
Глеб слегка замялся, но все-таки выдохнул из себя:
Это не по работе. Это лично для меня. И так, чтобы без утечек.
Па-а-анятно. А чо я с этого буду иметь?
А ты, оказывается, меркантилен, Червячок.
Жизнь такая! Мне мать надо поменять. Я тебе инфу, а ты мне заэпрувишь покупку новой материнки. Ну как?
Согласен.
Угу. Тогда валяй, формулируй свою юзер-стори.
В общем, замялся Гордин. Мне нужно Мне нужно что-то компрометирующее на на одного человека. На одну
На одну человеку? Это ты не на ней обжегся? Вормин кивнул на забинтованную руку.
У Лехи было уникальное, порой даже пугающее чутье и способность мгновенно выстраивать причинно-следственные связи. Глеб сам подставился, обратившись именно к Вормину, но альтернативы не было. Злобный Червь был лучшим сетевым охотником, не чуждавшимся и хакерства.
Это не релевантно, оборвал наметившуюся тему Гордин.
ОКэ, не релевантно, так не релевантно, покладисто согласился Леха, убедившийся в правоте своих подозрений. Как фамилия твоей «человеки»? Кого будешь троллить?
Корбус. Александра Корбус. 26 лет. Фотограф, победитель конкурса «Best of Russia» этого года. Достаточно?
Более чем, чувачок, более чем
Могу еще номер мобильного дать.
Не обязательно, но давай для экономии времени.