Скучать не приходилось. Нала могла играть часами напролет: возиться со мной или гоняться за мышью на нитке. Стоило мне вечером включить фонарик, как Нала принималась энергично подпрыгивать, пытаясь схватить на тенте палатки кружок света. И хотя поймать его никак не удавалось, попыток Нала не оставляла и без устали делала выпады. Мне никогда не надоедало следить за ее забавами.
А как ласкова Нала была со мной! Пока я смотрел «Нетфликс» или обновлял «Инстаграм», она прижималась ко мне мордочкой и терлась носом о лоб. Идеальная спутница!
Уже через неделю приглядывать за Налой стало значительно проще.
Нормальная кошачья еда в Будве все-таки нашлась, поэтому ночных инцидентов с песто больше не повторялось. Мы частенько ели вместе: я хрустел чипсами, а Налакормом. Я облизывал пальцы, испачканные в песто, а Нала тем временем вылизывала миску до блеска. Ничего особенного Нала не требовала: покормить да выпустить в туалетвот и все. В моей компании она чувствовала себя в безопасности, и этого, похоже, ей было более чем достаточно. В отличие от человека ее не волновало, куда мы отправися и когда. В этих вопросах Нала целиком и полностью полагалась на меня. Я же все больше убеждался, что для моего кругосветного путешествия компаньона лучше не найти.
Конечно же, с выводами спешить не стоило. Вот окажемся на большой дороге, тогда и посмотрим! Мне так не терпелось отправиться в путь, что в клинику мы вернулись уже через шесть дней. Нале сделали вторую прививку, надрезали кожу на загривке и вживили чип. Врач проверил еще раз легкие. К счастью, их состояние за эту неделю ничуть не ухудшилось, хотя дожди поливали будь здоров! Затем врач заполнил документы на чип и выдал паспорт. Голубая книжечка, называвшаяся «Международное свидетельство о вакцинации», содержала информацию о прививках Налы на английском и черногорском языках.
Моя фамилия и домашний адрес напротив клички Налы в паспорте подействовали на меня успокаивающе. Теперь она официально принадлежала мне, по крайней мере с точки зрения закона. Хотя глупо полагать, будто животное, особенно недавно появившийся на свет котенок, может вообще кому-либо принадлежать. Мне больше нравилось думать, что мы с Налой родились свободными как ветер.
Врач, как и в прошлый раз, протянул мне счет в черногорской валюте, терминал, и я ввел ПИН-код.
Значит, путь в Албанию наконец-то открыт? спросил я, дожидаясь окончания транзакции.
А как же прививка от бешенства? с удивлением возразил врач. Без нее через границу вас не пустят.
Предполагая, что сейчас он назначит очередной прием, я согласно закивал и прибавил:
Нам бы хотелось поскорее отправиться в путь. Может, сделаем прививку от бешенства на днях?
Врач посмотрел на меня как на идиота.
Нет, так нельзя. Только когда ей будет три месяца, он заглянул в документы. По моим расчетам, она родилась во второй половине октября, так я указал и в паспорте. Поэтому прививку сделаем в конце января или начале февраля.
У меня упало сердце. По моему замыслу к Новому году, если не раньше, я предполагал быть уже в Греции. Отмечать праздники в Черногории в мои планы не входило.
Неужели нельзя как-нибудь ускориться?
Нельзя, покачал он головой. В любом случае вам придется ждать.
Остаток дня и ночи я провел в палатке, разрываясь от противоречивых чувств. Я заглянул в карту: до границы с Албанией оставалось пара-тройка дней пути. От Албании до Греции предстояло добираться неделю, а может, даже две.
«Так, Рождество через неделю, прикидывал я. То есть к Новому году я вполне могу оказаться в Греции».
А почему бы и не рвануть? Но тут же я засомневался. Кто сказал, что в Греции надо быть непременно к январю? Почему бы не остаться в Черногории?
С одной стороны, я был благодарен этому врачу, но с другойон далеко не единственный ветеринар на планете!
Почему бы и не рвануть? А через три месяца покажу Налу ветеринару, скажем, в Греции. Пускай прививают и дальше заполняют паспорт.
Чаще всего засыпаю я хорошо, но в ту ночь мне не спалось: ворочался с боку на бок дольше обычного. Перед тем как задремать, я кое-что все-таки для себя решил.
Разбудил меня шершавый язык Налы. Она вылизывала мне лоб и нежно дышала на обслюнявленные места. Увидев, что я открыл глаза, Нала для верности пару раз жалобно мяукнула. Этот урок от Налы я уже выучил назубок.
Голодная Нала не остановится ни перед чем!
«Ну-ка, компаньон, где мой завтрак?» словно спрашивала она.
Я выбрался из спального мешка и положил ей еды.
Затем я высунулся из палатки и, к своей радости, увидел, что погода наладилась. Не жаркие тропики, конечно, но без дождя было значительно лучше. Впервые за все это время я разглядел побережье, на многие километры протянувшееся к югу. Погода шептала: надо ехать в Албанию. К полудню я собрал палатку, снаряжение, усадил Налу в новехонькую переноску, и мы отправились в путь.
Только мы отъехали от лагеря, как Нала устроила концерт, мяукая громче полицейской сирены.
«Наверное, жалуется с непривычки. Скоро успокоится!» подумал я, но с каждой минутой она верещала все сильнее. Обернувшись, я увидел, что Нала уже вовсю таранит сетчатую дверцу переноски, неистово пытаясь выбраться наружу.
Только я открыл дверцу, как Нала пулей выскочила и вскарабкалась на плечо. Прогонять ее я не стал. Пускай успокоится. Когда представилась возможность, я пересадил Налу в сумку на руле, где она свернулась калачиком и больше не высовывалась. Но спустя некоторое время Нала выглянула и проверила, как идут дела. Довольный вид Налы обрадовал меня и вдохновил на серьезный километраж. Если верить прогнозу, то на пути нас поджидали суровые ветра и грозы, хотя пасмурное небо и легкий морской бриз беды пока не предвещали. Я наивно полагал, что обгоню грозу, но не тут-то было!
Скоростной участок, по которому я двигался на юг, протянулся, как говорил мой навигатор, на многие километры. Сделав ставку на хорошую погоду, я хотел ускориться, но не вышло.
Поднялся сильный ветер. Эх, если бы он дул в спину или в бок! Но нет! Ветер дул прямо в лицо, и крутить педали, несмотря на весь мой богатый опыт, полученный во время поездок по Северной Европе, становилось все тяжелее. Я попереключал передачи, но делу это не помогло. Я по-прежнему двигался с черепашьей скоростью. Все усугубляли резкие порывы ветра, едва не вышибавшие меня из седла. В одно мгновение нас даже чуть не бросило под колеса огромной фуры. Фух! Пронесло! Еще бы чуть-чуть, и мокрого места от нас не осталось бы!
Мы ехали уже полтора часа, когда я заметил, что небо угрожающе потемнело. Еще совсем недавно затянутое серыми облаками, теперь оно бугрилось плотными, черными как уголь тучами. Вдалеке гулко пророкотал гром, сверкнула молния. Собиралась гроза, и мы ехали прямо в ее эпицентр. Зарядил дождь. Я остановился и проверил Налу.
Еще когда ветер только поднялся, я закутал Налу в полотенце, так что снаружи осталась лишь ее голова. Но в конце концов она свернулась клубком и спряталась в сумке. «От такого уютного гнездышка я и сам не отказался бы! подумал я и застегнул сумку, чтобы Нала не промокла. Не хватало еще простыть! И так хрипит!»
Едва я спрятал Налу, как бог грома и молнии тут же продемонстрировал всю свою мощь и величие. Ветер взвыл, а дождь превратился в ливень: струи воды так сильно и больно хлестали меня, что мои икрыя ехал в шортахвмиг стали пунцовыми. «Это никуда не годится! в отчаянии подумал я. Ни черта не видно!»
Осознав, что начался очередной бесконечный подъем в гору, я чуть не разрыдался. Ветер, не сдаваясь, дул в лицо, но теперь его порывы были по-настоящему штормовыми. Снова и снова ветер пытался выбить меня из седла, и в одно мгновение я действительно чуть не свалился. От греха подальше я спешился, но подъем в гору от этого легче не стал. Пригнув голову, я изо всех сил толкал велосипед вперед, стараясь следить, чтобы его не мотало из стороны в сторону. Ну все, с меня хватит! Я попробовал поймать попутку, но через пару минут осознал, что все мои попытки будут тщетны. Скорее всего, меня просто не заметят. А если и заметят, то на таком опасном участке дороги вряд ли остановятся.
От затеи с попуткой я отказался. Делать нечего, ползем дальше. Ближайший город, Бар, находился километрах в десяти, не меньше. Аппетиты мне пришлось поумерить: с такой погодой албанской границы не видать как своих ушей! Дело принимало серьезный оборот. На затишье рассчитывать не приходилось. Нала в своем уютном гнездышке спала, как младенец, и это не могло не радовать.