Нельзя. Я до сих пор не понимаю. Каждое утро открываю глаза и, еще не проснувшись, представляю, как он сейчас войдет. Как ни в чем не бывало! Войдет и скажет «привет». Сядет ко мне на кровать и будет задумчиво есть яблоко. Или банан? Что они мне там все носят?
А я буду смотреть на него и молчать, чтобы не тратить время на слова. Я буду молча смотреть и запоминать, какой он. Улыбку, то, как жует и как смешно дергаются его ушиот знакомого истребительного жевания. Я буду смотреть долго-долго, пока не заболят глаза. И даже с закрытыми все равно буду видеть его такого. Живого. И даже если что-то случится, вдруг и сразусамое страшное, я все равно буду его видеть. Теперь да. Я же все успел! Запомнил его как следует, пока он там жевал. И больше никогда не забуду. Теперь он внутри меня.
Глава 3
Из больницы меня выписали за неделю до дня рождения. Я даже немного обрадовался поначалу. А что? Вполне себе подарочек! Еще спросил у мамыкуда мы теперь? Думал, может, в макдак заедем, ну или сразу в ресторан. В честь такого-то события!
За нами дядь-Юрина машина приехала. Одуреть какая тачка! Черная, громадина. А внутришофер! Как в кино каком-то.
А мама, видно, решила, что одного подарка мне недостаточно, и сказала:
Отвезите нас сразу в больницу, пожалуйста.
Я весь сжался. Как? Мы же только отъехали! Или это шутка такая дурацкая?
Оказалось, что нет. Госпитальэто не шутка, а «так надо!». Потому что мне, видите ли, нужна реабилитация.
Не могу сказать, что я сильно сопротивлялся. А что там кому доказывать? Ясно же, что реабилитация эта не мне нужна, а маме. А мне, пожалуйста, сразу яд. Две порции! Ну, в худшем случае просто билет в один конец мира. Но только чтобы без никого!
Вообще, я таким вещам уже хорошо натренировался. Знаю, как себя вести в подобных случаях. Очень просто, кстати. Никак!
Сначала, конечно, тяжело было. Невыносимо. Я даже разговаривать не мог. Лежалглаза в потолоки маялся, думая, когда же он рухнет. Так на меня эта реальность давила.
Но как там мама говорит? Ко всему привыкаешь? Ну вот, и я привыкза столько-то недель! И теперь меня уже ничем не удивишь, даже танком. Такой я стал снарядонепробиваемый.
Уколы? Ха! Очередной гипс? Да пожалуйста! В больницу «на пожизненно»? Ну я-а-асно. А чего так мало-то?
Вот и тогда в машине я сказал: «Ясно!» Отвернулся и стал смотреть в окно. Сначала даже с удивлением, когда увидел траву на газонах. Реально, странно! Только, кажется, снег лежал, а тут какая-то трава. И апрель!
А потом меня по новой тоска накрыла. Ну трава и трава. И апрель этоткому он вообще нужен?
А еще я зачем-то вспомнил, как мы с Катькой его ждали. Хотели съездить в Киев или в Одессу. Пункт назначениявсе равно куда. Важно, чтобы только вдвоем.
Понятно, что нам бы не разрешили далеко. Но мечтать-то никто не запрещал!
Мечтать. Ха-ха. Разве есть вообще такое слово?
* * *
Не знаю, может, для кого-то и есть. Раньше ведь и для меня было. И сам ятоже был. Весь такой в фантазиях. О чем я только не мечтал. Не только о Катьке, нет. Я джемпер хотел. И мопед. А еще лучше контроллер в виде руля, чтобы гонять не выходя из дома. Ну и PlayStation, конечно. Желательно новенькую. Пятерку!
Но это уже такая была мечтачуть ли не запредельная. Но и самая-самая! Просто тогда казалоськуда я без «игрушки»? А теперь вот думаючто за бред? Куда я без нее? Да куда угодно! Только ноги дайте. Не джемпер, не мопед, а ноги. Ногу. А все это барахлозачем оно мне? Если я на своих двоих могу. Мог. Теперь я только об этом и думаю.
И в то утро думал. Именно думал, не мечтал! Что я, дурачок, что ли, не понимать, что обратно она уже не вырастет и никакие силы на свете не смогут этого изменить.
Я же тогда еще не знал, что мама с Оксаной (она сама сказала так ее называть) вот-вот явятся.
Нет, ну, положим, догадывался. И уже заранее понимал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Потому что День рожденияэто ведь светлый праздник. А когда у тебя в душе сплошные поминки, то при чем здесь праздник? Мы и свет-то в палате особо не включаем. На что там смотреть?
Но мамаона же упрямая, не передать. Недаром Овен, как и я. И вот картина. Лежу я себе, значит, на кровати, с Михеичем в карты режусь. Картыэто полный отстой, но когда ты заживо гниешь от тоски, тут уж не до высоких материй. Хотя вот Михеич считает, что «Дурак» это игра полезная во всех смыслах. Якобы развивает интеллект и даже сверхспособности. Раньше я бы в такую чушь ни за что не поверил. Но Лёхе, в смысле Михеичу, уже пятнадцать, и он об этой жизни кое-что знает.
И не только об этой, кстати! Человек вон уже и на том свете успел побывать, пока «под ножом» лежал. Ну, на операции. Говорит, что никакого Бога там нет, а вот парочка чертей точно пробегала. Он вроде как за ними кинулся, чтобы разузнать, что и как и продают ли у них в магазине нашу земную колу, но врачи его быстро назад вернули. А руки не спаслитам их по самые плечи оторвало.
Вот Димычуслону этомуповезло. У него только кисть. Это он снаряд решил за бочок потрогать. В девятом-то классе! Дурачок, да? А у Тихони нашего, ну, Тишкисамого мелкого в палатенаоборот, стопа. Но он, в отличие от Димыча, никуда не лез. Ему, как и нам с Михеичем, само прилетело.
Так вот, про карты Почему я вдруг поверил во все эти сверхспособности? Да потому что Михеич в них ногами играет!
Мы как раз смеялись, как он красиво туза за ухо заправилодной правой. И тут мама с Оксаной заходят. А у мамы такой видну точно как у школьницы, съевшей втихаря чужое мороженое. Я ее давно такой не видел. Вроде как улыбающейся. А Оксана как заверещит:
Ренатик, дорогой, с днем рождения!
Вот тоже странно. Когда она меня попросила не называть ее тетей, я тут же согласился. Ну и правда, зачем напоминать человеку о грядущей старости? Тем более она для своих лет вполне неплохо выглядит. В сравнении с мамойвсего-то лет на двадцать старше.
Да, я злой. Но это лишь потому, что я ее тоже кое о чем попросил. НИКОГДА НЕ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ РЕНАТИКОМ. И ведь она согласилась! Сказалаконечно, ты же уже не маленький.
Сам знаю, что не маленький! Вот только недели не прошло, и что же я снова слышу? «Ренатик, с днем рождения!» Тьфу!
А она же еще и целоваться полезла! Слава богу, дядя Юра не видел. Он страшный человекэтот ее муж. Мрачный такой, как будто уже всё повидал на своем веку. Будто это ему, а не мне ногу отрезали!
А мама тоже молодец. Стала в сторонке и смотрит, как эта ее Оксана ко мне на кровать уселась. В этой своей юбке. А как же дезинфекция? Вот она ее прошла? У нас с этим, между прочим, строго.
Но на самом деле я даже и не злился особо. Ну, поморщился слегка. Потому что я хоть и одноногий, но по природе все равночеловек. Мне маму жалко. Она прямо в размерах уменьшается, когда я не в духе. И так ко мне, и эдак. Видно, что угодить старается. А тут еще и день рождения.
Конечно, я понимал, что они не просто так пришли, а с подарками. Ну и сел, значит, руки сложил. Всем своим видом показываю, что готов принимать дары. А мама так робко:
Сынок, у нас с тетей Оксаной для тебя подарок.
Интересно, это она случайно «тетю» добавила или в ней просто дружественные чувства взыграли? Не удивлюсь, если даже по поводу той самой юбки.
Ну, я просто свою маму знаю. Она, конечно, добрая, но тоже с юмором, как и все в нашем роду.
В общем, я такой «ха-ха» про себя и дальше сижу. И еще так благосклонно киваю, мол, давайте уже дарите свои подарки.
А мама мне: «Сейчас-сейчас». И все на дверь оглядывается, как будто там Дед Мороз стоитждет своего коронного выхода. Ну или Микки Маус. К малышам нашим из соседней палаты один такой часто ходит.
И тутсцена. Заходит Богдан Тамирович, мой протезист, а в руках у него коробка. И они всеон, мама с Оксаной и даже пацанывдруг хором начинают петь «С днем рождения!». И хлопать.
А Михеич, главное, туда же. И еще же зрелище такое Прямо ух, не для слабонервных. Как он этими своими пятками хлопал!
А я вот не хлопал. Мне было все равно, что пятки, что коробкаодна тоска. Но Богдан Тамирович чуть ли не силой мне ее всучил. И все такие:
Открой, открой!
Ну я и открыл. И еще же такое лицо изобразилну, вроде знать не знаю, что там, но уже заранее восхищен.
Ага, знал бы я заранее Там нога лежала! Моя, как я понял. Новая.