В другой раз я катила тележку по широкому проходу супермаркета, а Жанна рассеянно сбрасывала в неё пёстрые упаковки с полок и размышляла вслух:
Для сбора денег надо давить на жалость. Выкладывать фотографии с ранами, язвами, швами, видео из больниц. Главное правило профессионального попрошайничестваторговать страданием, чтобы публика содрогалась. Только это как-то недостойно. Но ведь в борьбе за жизнь все средства хороши? Цель оправдывает?.. А ещё мы должны везде писать: «Спасём!» Как будто можно отменить врождённые пороки или неизлечимые болезни. Я иногда чувствую себя вруньей.
Потом она вломилась в мою комнату, отодвинула учебники на край стола, чтобы я отвлеклась от уроков, и раздражённо заявила:
Почему-то считается, что в нашей стране нормальной медицины нет и надо собирать миллионы на лечение за границей. А для этого необходимо ругать наших врачей. Чуть ли не живодёрами их обзывать. Но я не могу, я отказываюсь!
В конце концов Жанна сказала нам с Русей так:
Дети мои, всё просто. В этом мире много лжи и манипуляций, но и света предостаточно. Не отказывайтесь помогать, верьте людям. Верьте, но проверяйте всё, что видите в интернете. И пусть победит добро!
Мы с Русей скорчили торжественные мины и пообещали нести свет.
Вот и хорошо, обрадовалась Жанна, а у меня переоценка ценностей. Отдохну, пожалуй.
Только её уже знали в узких кругах добра, настойчиво звали в благпроекты и отдохнуть не получилось. Может, если бы Жанна повалялась на диване с книжкой и погуляла на воздухе, то вернулась бы к волонтёрам с новыми силами. А так
Да ладно, это совсем другая сфера.
Мам, но ты же с религией не дружишь. У тебя вместо православия голова энергетическими вихрями Вселенной забита. А новая волонтёрская службацерковная.
Ну и что? Я собираюсь раздавать бездомным еду, а не проповеди.
Теперь Жанна много общалась с людьми вживую, без интернета. В блог она писала об общественной работе и о том, что истинное счастьенайти единомышленников и быть полезной. Всё шло гладко, пока новые знакомые из отдела социального служения к ней присматривались и не заводили беседы о вечном. Но когда завели:
Они искренние и по-настоящему добрые, но некоторые вещи не могу принять. Никак не могу.
Жанна не возмущалась, наоборотбыла непривычно тихой. Поникшей. Сидела за ноутбуком и смотрела в погасший монитор.
Чего такого страшного от тебя хотят?
Да ничего. Просто я не согласна, что вера должна быть правильной. Что лучшие людилюди определённых убеждений. Вот тётя Минаретзамечательный человек, и что, из-за другой веры она второго сорта?
Тётя Минарет?
Хозяйка гостиницы. На Каспии, когда я расшиблась в аквапарке, а потом был шторм, а потом ты сломала ногу. Помнишь? Она нам помогала тогдатётя Минарет. И её муж, и дети. На руках тебя носили, закармливали персиками. Ну?
Я действительно забыла, несколько лет прошло. Ногу помнила, а остальноесмутно. Но кивнула, чтобы порадовать Жанну.
Вот вздохнула она. Уныло покрутила колёсико мышки и вдруг резко выпрямилась. Но это не главное. Стыдно признаваться, но мне неприятно развозить обеды. Когда кто-то тянется, чтобы взять тарелку, вижу грязь под его ногтями, и боюсь, что дыхнёт в лицо, и постоянно помню о вшах, которые могут перепрыгнуть в мои волосы. Понятно, что прыгают блохи, а блохи на людях не живут, но я всё равно чешусь. И при этом корчу из себя святую. Просто любуюсь собой. Так противно! Яничтожество!
Ну вот, приехали.
Время от времени, редко, Жанна тоскует, обзывает себя и стыдит. Если это случается, её надо пожалеть. Обнять, похвалить, сказать, что на самом деле она хороший человек, а для менясамый лучший на свете. Тогда Жанна берёт себя в руки и продолжает бой. Например, запускает новые проекты.
Я лучшая мама на свете, твои слова. Значит, мне есть что сказать другим родителям. Чтобы поделиться опытом. А статьи о семейных проблемах очень востребованы, это же здорово! Вот чего ты опять дуешься? Я же пообещала! Расслабься!