Он садится напротив меня, раскинув ноги в стороны.
Куиннли, он улыбается, и, увидев его, я немного воспряла духом.
Мэттли, моя улыбка далеко не такая широкая.
Он это замечает, тут же меняясь в лице.
Что не так? Он берет меня за стопы и двигается вперед. Наклоняется, обхватив руками мои голени.
Нам нравится играть в «вперед-назад», когда я толкаю его носочками в грудь, а он своей грудью давит мне на стопы. Он говорит, для меня это хороший способ потренировать икры, в то время как он может разминать свои бедра. В конце концов, он же играет в футбол, и по его телу это заметно.
Мне нет нужды разрабатывать свои икрыя ненавижу футбол, но от этой игры мне всегда становится как-то легче.
Мои родители снова взялись за старое, говорю я, теряясь в мягкости и тепле его футболки, твердости его груди под ней.
Что на этот раз?
Да как обычно! Мне не хочется рассказывать ему о Картере. Папа никогда не признает, что он не прав, но, очевидно, крики мамы на него не действуют.
Пусть лучше кричат. Он поднимает взгляд, в его голубых глазах отражается солнце. Его родители не ссорятся или, вернее сказать, ссорятся молча. И в их молчании столько же напряжения, сколько в ругани моих родителей, если даже не больше. Вот если они перестанут ругаться, тогда тебе стоит начать беспокоиться. Он грустно улыбается.
Беспокоиться о чем?
О разводе.
Я давлю пальцами ног ему в грудь, упираясь пятками в батут.
Твои родители
Он качает головой, из-за чего волосы падают ему на лоб, а потом пропускает сквозь них пальцы, возвращая на место.
Не раньше чем я уеду.
Откуда ты знаешь?
Я слышал, как они разговаривали об этом, не зная, что я рядом.
Я расслабляю икры, позволяя весу его груди надавить на подушечки под моими пальцами.
Мне жаль, Мэтт.
Он пожимает плечами.
Наверно, это отстой, но меня здесь не будет, так что я не увижу, как всё это произойдет.
А что будет, когда ты вернешься домой на День благодарения или рождественские каникулы?
Он сдвигает брови.
Об этом я не подумал, он встречается со мной взглядом, нахмурившись, спасибо, Куиннли.
Я смеюсь.
Прости!
Вот что называется «разрушить планы на будущее»! он тоже смеется.
Я поднимаю лицо к небу.
Они будут чувствовать себя насколько виноватыми, что ты получишь подарки к Рождеству в двойном объеме, а еще двойной ужин на День благодарения.
У меня дома это так не работает. Подарки к Рождеству прекратились, когда мне было лет четырнадцать.
Да ладно? рассеянно спрашиваю я. Небо такое голубое и пустое. Я делаю глубокий вдох. Воздух одинаково жаркий, когда влетает в мои ноздри и вылетает из них.
У нас ведь нет колумбийских денег, дразнит он.
Я цепенею, опуская глаза.
Или лучше сказать, у нас нет денег на совершенно новый «Мерседес» в качестве подарка.
Я сгораю со стыда, сгибаясь под тяжестью вины.
Боже, лучше бы они этого не делали.
Тебе не нравятся «мерсы»? Я закатываю глаза, с усилием толкая его носками в грудь. Он смеется, наклоняясь еще ниже. Тогда в чем дело?
Я просто Я вздыхаю и откидываюсь назад. Мама убьет меня, если узнает, что я положила голову на этот грязный батут. У меня такое чувство, что я его не заслужила.
Куинн, я тебя умоляю, ты поступила в Колумбийский университет! Конечно, ты его заслужила.
Я закрываю глаза и зажмуриваюсь.
Нет, я шепчу это ветру, боясь признаться, почему именно я его не заслужила. Если б он только знал. Если бы только мои родители знали. Они тут же сдали бы этот «Мерседес» обратно.
И, кстати говоря, у меня до сих пор не было возможности на нем покататься.
Ни у кого не было.
Неправда. Когда твои родители сделали тебе сюрприз, Дестани стала первой, кто сел за руль этой машины.
Мое тело обращается в камень при упоминании ее имени. Пожалуйста, только не спрашивай.
Если уж речь зашла
О боже, началось!
Что происходит между вами? Что случилось на вечеринке у Чейза в прошлый уикенд?
Я ничего не отвечаю. Мои глаза широко раскрыты, до предела наполненные большим голубым небом Техаса.
Куинн, говорит он, гладя мои ноги.
Я не хочу об этом говорить, Мэтт, я не хочу даже думать обо этом.
Я слышал такую безумную херню, он произносит матерное слово шепотом. Мэтт не матерится, если только речь не идет о настоящем деле.
Что именно ты слышал? спрашиваю я, как будто уже не знаю этого.
Что вы поссорились из-за меня.
Мои веки, подрагивая, смыкаются.
Мэтт отпускает мои ноги и отодвигается от меня. Я вдруг чувствую вокруг холод, а ноги как будто становятся невесомыми. Скрестив ноги, он усаживается рядом со мной и прижимается щекой.
Это правда? спрашивает он.
Я поворачиваюсь и смотрю прямо в его обеспокоенные глаза.
Мы поссорились не из-за тебя. Мы вообще не ссорились, если уж на то пошло. У нас состоялся окончательный развод.
Он встречается со мной взглядом, хмурясь.
Если бы тебе не понравилось, что я пригласил ее на свидание, ты бы мне сказала, правда?
Мэтт, мы с тобой друзья. Ты можешь встречаться с кем угодно.
Я снова закрываю глаза. Может, мы просто вернемся к игре «вперед-назад» и поговорим о чем-нибудь другом? Потому что, даже если бы мне и «не понравилось», что Мэтт пригласил Дестани на свидание, я не настолько малодушна, чтобы позволить этому разрушить нашу десятилетнюю дружбу.
Мэтт берет прядь моих волос и играет с ними. Я начинаю нервничать из-за количества увлажнителя, который нанесла на них сегодня утром и который он может почувствовать. Я вытаскиваю свои волосы у него из рук и перекидываю на спину.
Конечно же, он обращает на это внимание. И удрученно опускает руки.
Ну теперь я уж точно не смогу пригласить ее на свидание, если хочу сохранить дружбу с тобой.
Я перекатываюсь и ложусь лицом к нему, уперевшись локтем в батут.
Что есть, то есть.
А значит, я имею право знать, его голубые глаза скользят по моему лицу, он переплетает свои пальцы с моими.
Со скрипом распахивается задняя дверь. Из-за нее высовывается голова его мамы.
Мэтт?
Я выдергиваю из его руки свою.
О, Куинн! Она окидывает нас изучающим взглядом, улыбается. Привет, милая.
Здравствуйте, миссис Рэдд! Я сажусь и расправляю платье.
Ужин готов, она прислоняется головой к двери. Мы будем рады, если ты к нам присоединишься.
Спасибо, но мне пора идти. Мама наверняка уже тоже что-то приготовила.
Это абсолютная ложь. Мама уже лет сто ничего для меня не готовила. Но я определенно не хочу оставаться на ужин у Мэтта, задающего все эти вопросы о моих чувствах к нему и о Дестани, я не готова обсуждать ни то ни другое.
Передавай привет Венди.
Я киваю, улыбаясь. Потом бросаю взгляд на Мэтта.
Он говорит:
Я буду через минуту, мам.
Ладно. Она кивает мне: Рада была тебя увидеть, Куинн.
Я тоже.
Мэтт поворачивается ко мне с усталым видом.
Ты ведь и вправду могла бы остаться на ужин. Я знаю, что твоя мама не готовит.
Я улыбаюсь.
Мне надо проверить дом и убедиться, что он еще цел.
Ты можешь хотя бы сказать, почему это такой секрет?
Поверь мне, тебе и вправду лучше не знать! Я стою на краю батута.
От этого мне только еще сильнее хочется знать.
Я оглядываюсь на Мэтта.
Я в платье. Ты не мог бы отвернуться?
Он бросает взгляд на мои голые ноги, потом вздыхает и закрывает глаза.
Я поспешно спрыгиваю с батута с телефоном в руке, придерживая юбку на случай, если его мама смотрит в окно. Надев шлепанцы, я говорю:
Пока, Мэттли. Спасибо, что встретился со мной.
Увидимся в школе.
Есть так много причин, почему я не могу рассказать ему, что произошло между мной и Дестани. И они переполняют мой разум, пока я иду домой, из-за этого мне так сложно думать, а еще сложнее не думать.
Короче, первая причина: если я ему расскажу, мне придется заново пережить прошлые выходные.
Вторая: если я ему расскажу, он поймет, какая она на самом деле, и это уронит ее в его глазах.
Третья: если я расскажу ему, а она не упадет в его глазах, тогда он упадет в моих глазах.
Четвертая: ему всё это может показаться не настолько серьезным, как мне.
Пятая: если в итоге он тоже сделает мне больно, я уже точно останусь совсем одна.