В свой новый дом Эжен взял только дневник маркиза, заботливо припрятанный в книгу, из которой он без всякой жалости выдрал страницы. Зайдя в комнату тётки, он, озираясь, вынул из секретера один из ящичков и, надломив заднюю стенку, уложил пачку драгоценных записей. И только после этого с удовольствием осмотрелся. Надо бы сменить обстановку, он не желает коротать дни среди безвкусицы, с которой старуха обставила дом. Пусть квартира не велика, но вполне прилична. Уж во всяком случае, не жалкая мансарда в нищем квартале.
Он так размечтался, представляя новые портьеры и мебель, что даже не услышал, как служанка зашла в комнату. И когда её руки легли ему на плечи, он вздрогнул со страху и раздражённо воскликнул:
Ты с ума свести меня хочешь?! но, глядя в округлившиеся от удивления глаза Вероник, взял себя в руки и нежно шепнул: Ах, дорогая, я так переживал, как всё пройдёт, что право же, совершенно измучен.
Служанка счастливо вздохнула и прижалась к его груди.
Эжен, видишь, я сделала всё, как ты хотел. Я так люблю тебя!
Да, милая! Всё чудесно, лучше и ожидать нельзя. Однако нам просто повезло, что старуха не успела оставить завещание. Иначе все труды пошли бы насмарку. А теперь я единственный наследник.
Когда закончится траур, мы сможем обвенчаться, мечтательно пробормотала Вероник.
Бланшар едва подавил желание отшвырнуть женщину от себя. Как же, жди! Он не дурак, чтобы связать себя узами брака с жалкой деревенщиной! Да с чего ему жениться в столь молодом возрасте? Ко всему, сейчас его цель приняться за роман, что сделает ему имя и солидное состояние. А уж тогда у него отбоя не будет от невест с хорошим происхождением и щедрым приданым. Он брезгливо посмотрел на прижавшуюся к нему девицу. Вот дура! Чего она о себе возомнила? Была бы хоть посмазливей и помоложе, возможно, он оставил бы её как любовницу, что не требует больших расходов, а теперь Но до поры до времени придётся терпеть её надоевшие нежности и изображать влюблённого. Пока его положение слишком шатко, не следует грубо и резко рвать эту связь. И, оказавшись с Вероник в постели, Эжен вновь и вновь представлял оргию, что устроил проказник Патрис с двумя дамами одновременно. Вот счастливчик, однако он умел недурно развлечься. Бланшар отодвигался как можно дальше от надоевшей любовницы и мечтал, что, разжившись большими деньгами, воспользуется услугами самой дорогой Парижской потаскухи. О-о-о, уж тогда он насладится с лихвой, непременно заставив красотку ласкать себя губами и языком, в точности, как описывал маркиз Дефорж в своём дневнике.
Не желая терпеть навязчивость служанки, Бланшар пылко убеждал её, что о свадьбе пока не может быть и речи. Ведь в квартале тотчас возникнут лишние подозрения. Пусть все думают, что Вероник всего лишь продолжает служить племяннику, как прежде служила его тётке.
Теперь он старался вставать рано и, сытно позавтракав, усаживался в хорошо натопленной комнате за купленный недавно массивный дубовый стол и принимался за работу. Что и говорить, корпеть над рукописью в уютном доме ни шло ни в какое сравнение с мучительными попытками в убогой конуре. Когда ноги упирались в козлы стола и спина нестерпимо ныла от неудобной позы. Из носу текло, а зубы выбивали дробь. Пожалуй, помощник издателя был прав, говоря, что занятие литературой удел богатых людей, а для тех, кто вынужден заботится о куске хлеба это непозволительная роскошь. Служанке было строго-настрого наказано не отвлекать его по пустякам и лучше вовсе не являться в кабинет, пока он сам не сочтёт нужным позвать. Эжен вновь нагромоздил целые потоки лживых объяснений, что сочинял с неменьшим вдохновением, чем работал над рукописью. Разве она не хочет, чтобы он прославился? Неужели стать женой знаменитого писателя хуже, чем супругой скромного рантье? В конце концов, он старается не только для себя. И Вероник счастливо вздыхала и промокала подступившие к глазам слёзы всякий раз, когда молодой человек бросал высокопарные фразы. Она покорно кивала в готовности угождать любимому, оставаясь в тени.
Когда Бланшар прочёл несколько страниц собственной рукописи, то едва не вскрикнул в полный голос от охватившего его восторга. Да! У него получилось! Это совсем не похоже на предыдущие скромные заметки. Ему удалось чётко сохранить стиль, и повествование шло так гладко и естественно, словно автором был умудрённый сединами маститый писатель, а не бедный молодой человек двадцати трёх лет от роду. При этом он начисто отбросил то, что его собственных фраз не набралось бы и на абзац. И вся его заслуга, что изредка меняя слова в предложениях и добавляя короткие фразы, он не испортил исходный текст. Но, глядя на несколько страниц написанных собственным почерком, Бланшар испытал настоящее счастье. И, не в силах сдержаться, вскочил с места и бросился в кухню.
Вероник! Ах, моя дорогая! крикнул он, заключив оторопевшую служанку в объятья.
Девушка уставилась на него и приоткрыла рот. Бедняжка не отличалась быстротой мысли и никак не могла сообразить, как ответить на эдакое проявление чувств. Но Эжену вовсе не нужен был её лепет. Он наслаждался своим, хоть пока и небольшим, триумфом и искренне хотел разделить его с ней.
Послушай, милая, к сожалению, мы не сможем сходить в ресторан: ни к чему, если нас увидят вместе, но никто не мешает нам поужинать дома, побаловав себя парочкой изысканных блюд и хорошим вином.
Как тебе будет угодно, пробормотала окончательно смущённая Вероник. А что, пожалуй, молодой человек не зря устраивает праздник, возможно, он хочет поговорить о свадьбе? И как положено приличным господам решил обставить это событие по-особенному. Она мигом поспешила за покупками, а Бланшар вернулся к себе и ещё несколько раз, с явным удовольствием, перечитал исписанные аккуратным почерком страницы.
Ужин в жарко натопленной тёткиной гостиной с поданными к столу устрицами, снежками на десерт и несколькими бокалами вина совершенно расслабил молодого человека. Кажется, он и впрямь вообразил себя солидным господином. Бросив взгляд блестящих от вина глаз на служанку, что сидела неестественно прямо в страхе выказать себя деревенской невежей и капнуть на единственное нарядное платье, Эжен вскинул голову и шепнул:
Я хочу тебя, Вероник, иди ко мне.
Девица зарделась и с готовностью поднялась из-за стола. Но Бланшар не собирался покидать гостиную, его одолело странное желание почувствовать себя свободным от всяких условностей, побороть собственную застенчивость и стыдливость, словно бросая вызов воспитанию и негласным нормам поведения. Но служанка, хоть и не была невинной девушкой, никак не могла заставить себя пойти на уступки, и если поначалу она мягко упрашивала подняться в спальню, то потом и вовсе начала вырываться из объятий любовника.
Да отпусти меня! Слышишь, отпусти, задыхаясь, твердила Вероник. Не могу я быть здесь, да и светло как днём, давай хотя бы погасим свечи!
Но Эжен не собирался отступать от задуманного и стал проявлять грубость, пытаясь добиться желаемого хотя бы силой. В итоге любовники разругались в пух и прах, и праздничный вечер был окончательно испорчен. Девушка, всхлипывая, направилась в кухню мыть посуду, а взбешённый Бланшар, состроив обиженную гримасу, покинул дом, громко хлопнув дверью. Как только он оказался на улице, хорошее расположение духа вновь вернулось к нему. И, сунув руку в карман пальто, где лежали деньги, приготовленные на расходы по хозяйству, он ухмыльнулся и свернул в переулок, где в скудном свете одинокого фонаря прогуливались девицы. Эжен медленно прошёлся из конца в конец, бросая оценивающие взгляды. Ему нравилось, что потаскушки смотрят на него с надеждой, стараясь выпрямить спину, чтобы ткань безвкусного кричащего туалета туже облегала грудь. Наконец, он остановился напротив девушки с забавными рыжими кудряшками кокетливо торчащими из-под поношенной шляпки. Она показалась Бланшару довольно хорошенькой и совсем юной. Не произнеся ни слова, молодой человек согнул руку и потаскушка ловко просунула свою.
Сколько? без всякого вступления спросил молодой человек.
Три франка, ответила она, теснее прижимаясь к спутнику. И полфранка за комнату.