А в итоге она единственная, кто остался со мной, кто помогал после развода прийти в себя, кто вытягивал из последующих неудачных отношений. Другие подружки отсеялись: одни вышли замуж, вторые нарожали детей, третьи умудрились преуспеть и там, и там.
Я помню, как однажды, на чьем-то дне рождении, впервые ощутила себя лишней. Подруги обсуждали правильное детское питание . Хвастались заработками мужа, будто своими собственными. А у меня на тот момент никого не было. Только нелюбимая работа и кошка-Маруська.
И одна из подружек, Рита Иванова, сказала с наигранной радостью:
У тебя тоже кто-нибудь появится. Только не отчаивайся. Может, тебе на сайте знакомств зарегистрироваться? Или запросы снизить?
А девочки синхронно покивали, мол, отличная идея.
И я внезапно осознала, что со мной общаются из жалости. Из жалости зовут в гости (ну а кому она нужна, унылая такая?), из жалости находят кавалеров (пусть гулящий и безработный, зато живой мужик), из жалости вешают лапшу на уши.
Для них я грустная тридцатилетняя разведенка. Незамужняя и бездетная, а потому опасная. Ибо могу в любой момент поманить их бесценных мужей пальчиком. Мне же нечем заняться. Я же беспринципная.
Короче говоря, пришлось от «друзей» отказаться.
Олька не такая. С ней можно оставаться собой.
Кстати! хлопает она в ладоши. Ты ж сейчас как найдешь симпатичного парня, как выскочишь за него замуж! На новой работе это запросто делается. Глядишь, и мне кого-нибудь присмотришь. За новых мужиков!
И мы чокаемся кружками с пакетированным чаем.
За новых мужиков.
Даже если душа требует старых.
***
Первый рабочий день проходит суетливо, заполошно. До обеда я заполняю всякие документыдоговоры, соглашения, анкеты, как будто устраиваюсь в ЦРУ. В одном из бесконечных бланков меня просят указать всех бывших и нынешних мужей, и я размашисто ставлю в графе прочерк.
Незачем кому-то знать про Давыдова. Не было его в моей жизни. Ничего не знаю, я дама свободная, почти невинная.
Мне показывают мой новый кабинет, небольшой, но уютный. На стенелесной пейзаж. Стены выкрашены в нежно-желтый цвет. Через панорамное окно просматривается оживленная улица. Я усаживаюсь на кожаное кресло, выдыхаю и внезапно осознаю: яглавный бухгалтер.
По-настоящему. Без шуток. В моей трудовой книжке так и написано: без шуток, главный бухгалтер.
Мамочки!
Так, не дрейфь, Маша. Ты справишься. А если нет, отработаешь месяц, получишь кучу денег и уволишься.
Каждый понедельник в десять утра у нас общее директорское совещание, заглядывает в кабинет моя секретарша, Катенька. Но Владислав Евгеньевич не хотел тревожить вас в день оформления, поэтому зовет к трем часам.
Представьте, у меня есть собственная секретарша! Она хорошенькая, тоненькая, ответственная и постоянно хмурит брови, пытаясь впитать в себя вообще всю информацию. В её рукахисписанный блокнот, за ухомчерная ручка. С самого утра Катенька ходит за мной по пятам, помогая освоиться.
Спасибо, улыбаюсь. Позови ко мне девчонок, будем знакомиться.
Она на меня так странно смотрит, будто я назвала «девчонками» стадо голодных медведей. Но опасливо кивает.
Коллектив бухгалтерской службы состоит из пятнадцати разновозрастных женщин: от двадцати трех лет до бесконечности. Самая старшая, там самая Валентина Дмитриевна, даже не пытается изобразить приветливость. Она кутается в шерстяную кофтунапоминаю, на улице июнь! и на все мои вопросы отвечает односложно, с плохо скрытой обидой. Остальные поприветливее, но чувствуется, что отношение ко мне напряженное.
Конечно, приперлась тут какая-то краля, заняла кабинет с огромными окнами.
Ладно, я сама так же отношусь к новым людям. Притремся.
Я запрашиваю у «девочек» отчеты о работе, чтобы знать, кто чем занимается. А потом долго-долго копаюсь в папках, пытаясь понять, где и что находится. Короче говоря, совсем забываю, когда время подходит к трем часам.
Вы опаздываете!!! Катенька забегает в кабинет в таком ужасе, будто я на собственные похороны припозднилась. Владислав Евгеньевич не любит ждать!
М-м-м, я в курсе. В нашу бытность я периодически забывалась и приезжала куда-нибудь на полчаса позже, а Влад обещал повесить мне на шею будильник. Онпунктуальный человек, дорожащий каждой минутой своего времени.
Ну, пусть знает, кого взял на работу. Люди не меняются. Я как была кулемой, так и осталась ею.
Сегодня помощник руководителя не мешает войти, да я и не спрашиваю разрешения. Открываю дверь и натыкаюсь на Влада, который, по всей видимости, планировал выйти. Несколько секунд мы так и стоим, вжатые друг в друга. А затем он цапает меня за талию и закрывает кабинет правильно, на замок.
Исполнил-таки угрозу.
Хорошо, что ты пришла. Как раз собирался тебя искать. Нам нужно серьезно поговорить, произносит мрачным тоном.
Что-то случилось? Ты меня увольняешь? Уже?
Давыдов не улыбается, и мне становится не по себе.
Ну и где я успела накосячить?!
Присаживайся, Влад отходит в сторону, а я плюхаюсь на стул, отвожу прядь волос в сторону. Как твое первое впечатление?
Ничего непонятно, но очень интересно, нервно фыркаю, наблюдая за тем, как бывший муж ходит по кабинету, закусив щеку. Я успела немного осмотреться. Даже толком в бумагах не разобралась, некогда было. Да что с тобой?
Я не хотел так сходу погружать тебя в свои проблемы, но если начистоту, то мне требовался человек не только из-за ухода главбуха. Ты же понимаешь, я не каждому плачу по триста пятьдесят тысяч. Но твой случай особенный, Влад выдерживает паузу. Я подозреваю, что кто-то проворачивает сомнительные схемы за моей спиной, но поймать этого человека не могу. Внешне всё чисто. Мы теряем огромные деньги, лишаемся поставщиков и клиентов, но у меня не получается зацепиться за детали. А сегодня мне сообщили, что ещё одни серьезные партнеры внезапно решили отказаться от контракта. Просто так. Без объяснения причин.
Давыдов разражен, я ощущаю телом, как его энергетика бурлит, нагревается, заполняя собой пространство. Он умеет держать себя в руках и никогда не сорвется, но я считываю его эмоции как свои собственные. Каждый вдох. Каждое слово.
Я помню его. Интуитивно. Внутренне. На уровне привязанности, какая бывает между близкими людьми.
А почему ты думаешь, что тут замешана бухгалтерия? Задумчиво постукиваю пяткой по полу.
Я не думаю, я уверен, что проблема более глубокая, чем потеря контрагентов, и ты, как лицо стороннее, увидишь какие-нибудь странности. Тытот человек, который может залезть в любые бумаги, и его никто не заподозрит. А ещё ты очень наблюдательная и смотришь на ситуацию глубже, чем большинство людей, Влад шумно выдыхает. Кстати, ты забыла указать меня в анкете.
Не стоит благодарности.
Благодарности? Может быть, я опечален тем, как легко меня вычеркнули из жизни.
Он подходит ко мне вплотную, встает за моей спиной, и тяжелая рука ложится на моё плечо. А я не знаю, что испытывать. Мне одновременно хорошо и так плохо, что хочется свернуться калачиком. Потому что его издевательстваа он неприкрыто издевается! до сих пор могут меня ранить.
Оказывается, я не перегорела.
Не научилась быть сильной.
Семь чертовых лет прошло, а мои щеки всё ещё вспыхивают, стоит Владу оказаться рядом!
Мы договаривалисьникаких поползновений, чеканю слова, дернувшись. Если тебе нужна моя помощь, держи себя в руках. Я не одна из твоих баб, чтобы ты мог меня лапать.
Он недоуменно поднимает бровь, но никак не комментирует столь ценное замечание.
Мне нужен доступ ко всем базам, продолжаю уже спокойным тоном. А ещё Давыдов, с чего ты взял, что я до чего-то докопаюсь? Перед тобой бухгалтер, а не частный детектив.
Маша, не спорь. Тыединственный человек, которому я могу довериться, Влад даже не язвит; он серьезен в своих словах. Слушай, почему ты до сих пор не вышла замуж?
Не вопросудар под дых. Бум, и я образно лежу, нокаутированная по самые уши.
Вообще-то у женщин слегка за тридцать неприлично спрашивать такие вещи.
Почему-почему
Потому что после замужества с одним товарищем у меня дикая аллергия на брак, язвлю и поднимаюсь со стула. Напоминаю: мне нужен доступ ко всем базам. Ах да, будут ещё какие-то указания? Босс?