Ок, полагаю, это не настолько неправдоподобно, бормочет он.
Хотя деревья превратились на зиму в голые скелеты, вид на горы Голубого хребта из ряда промерзших окон домика все-таки потрясающий. Джек сидит на корточках у камина и ворошит кочергой тлеющие угли. Худосочные язычки пламени время от времени поднимаются от наполовину прогоревших дров.
Интересно, что я делаю не так? говорит он себе под нос. В другой руке у него зажат смартфон, на экран которого выведена статья из Гугла «Как развести огонь».
Я улыбаюсь ему с дивана, на который забралась с ногами, и держу бокал с вином. Я часто наслаждаюсь полной неспособностью Джека освоить простые, каждодневные задачи, потому что его острый ум и образованность так сильно угнетали меня, когда мы впервые встретились. Угнетали настолько, что к третьему свиданию я мысленно отрепетировала целую речь, основанную на исследовании науки любви, которую только что изучала в рамках курса психологии сексуальности человека. Я так отчаянно хотела, чтобы Джек нашел меня интеллектуально равной себе.
Это действительно завораживает, сказала я. Мы сидели рядом на вытертом бархатном диване кафетерия. Наши разнокалиберные чашки выстроились на крошечном столе, перед недоеденными клюквенными маффинами. Его бедро прижималось к моему, и это очень нервировало.
Используя изображения, полученные с функционального магнитного резонанса, она изучала мозг влюбленных и обнаружила там пьянящую смесь продуктов химических реакций. Допамин проникает в задние спинно-мозго
Спинно-хвостовые, поправил Джек, кривя губы в улыбке.
Мое лицо обдало жаром.
Верно, именно это я и хотела сказать. И э-э предлобную часть коры головного мозга.
Я досадовала на свою ошибку и пыталась найти нужные слова, в твердой решимости произвести на него впечатление.
На самом деле это мотивация или система вознагражденияне эмоция. Нечто вроде наркомании. Фактически, химия мозга у влюбленных та же самая, что у людей, сидящих на кокаине. Стимулирует те же трансмиссии
Трансмиттеры, мягко сказал он.
Что?
Трансмиттеры.
Уф. Меня снова бросило в жар. Почему его вторая специальностьбиология? И что я делаю на свидании с человеком, пишущим сразу две докторские диссертации? Когда янесчастная младшекурсница, специализирующаяся по психологиинауке, которой занимаются люди, не знающие, чем еще заняться, потому что это красиво звучит. А я даже не знаю как следует, что такое трансмиттеры.
Я пью кофе, в надежде, что меня не выдадут трясущиеся руки и горячий напиток, который выплескивается через край чашки, хотя я вполне уверена, что только что уничтожила все шансы на четвертое свидание. Но беру себя в руки и глубоко вздыхаю. Поскольку все потеряно, можно закончить речь. Хуже уже все равно не будет. Вот только когда я пытаюсь извлечь из памяти другие научные термины и интересные факты, которые постаралась запомнить, не нахожу ничего. В эту минуту мои щеки определенно горят. Я слабо взмахиваю рукой и вяло заключаю свою жалкую мини-лекцию:
Так что, собственно говоря, это нереально
Джек склоняет голову набок, очевидно, искренне забавляясь моей глупостью и в то же время смущаясь из-за нее.
Что нереально?
Любовь.
Я не могу смотреть на него. Боюсь, что эта самая любовь написана у меня на лице.
Он молчит, и я скорее чувствую, чем вижу, как его тело придвигается ближе. От него пахнет больницей, как от человека, проведшего целый день в формальдегидной атмосфере. И меня это пьянит.
Я смотрю на него, и на секунду мне в голову приходит безумная мысль, что сейчас он меня поцелует. В желудке все сжимается от предвкушения. Наше второе свидание закончилось первым поцелуем, и мне не терпелось продолжить с того места, где мы начали. Но на этот раз он останавливается в дюйме от моих губ.
У тебя крошка, говорит он, вытирая уголок моего рта большим пальцем. Он выпрямляется, и я подношу пальцы к тому месту, которого он коснулся.
Спасибо, бормочу я. Смотрю на него, а он улыбается. Словно втайне смеется надо мной. Мое смущение прорывается раздраженным: «Что?»
Ничего, качает он головой. Я только думаю, что доктор Фишер может не знать, о чем толкует.
Почему это? спрашиваю я, все еще сгорая от гнева.
Потому что, отвечает он, откусывая от маффина. Крошки сыплются на его рубашку. Но вместо того, чтобы закончить мысль, он меняет тему и рассказывает о том, что изучал сегодня: инфлюенца у рыб или что-то такое же смехотворное, и оставляет меня мучиться мыслью, что я только сейчас все испортила. Прошло несколько месяцев, прежде чем он признался, что именно в тот момент понял, что любит меня.
В желудке становится тепло от воспоминаний, и я окликаю мужа со своего насеста.
Оставь! И без этого уютно.
Джек не поворачивается, и я знаю, что он меня не слышит. И, как пещерный человек, целиком сосредоточен на добывании огня.
Позже за сосновым деревенским столом на кухне, когда я немного плыву от двух бокалов вина и стольких ничем не замутненных часов наедине с мужем, Джек прерывает наше прекрасное молчание:
Ты волнуешься? Из-за рака?
В комнате сразу становится нечем дышать, словно Джек прямо посреди Хогвартса объявил о появлении Волдеморта.
Я смотрю на него. Теперь мы беседуем одними глазами.
Так мы говорим об этом? спрашивают мои.
Мы говорим об этом, отвечают его.
Я втягиваю воздух.
Немного, говорю я вслух и с облегчением признаю это, поскольку последние три дня делала вид, что все в порядке.
Я тоже, кивает он и проводит указательным пальцем по краю бокала, глядя в бордовую жидкость. Я жду, позволяя ему привести мысли в порядок. Когда речь заходит о серьезных темах, Джек не любит высказываться, пока не поймет точно, что собирается сказать.
Он, в свою очередь, вздыхает.
Я знаю, что иссечение опухолине такое уж большое дело, но что, если придется снова делать химию? Я заканчиваю через три месяца и думал, что мы наконец можем попытаться
Он откашливается и смотрит на меня.
насчет ребенка.
Может, Джек все-таки способен удивить меня.
Ты так думал?
Да. Я хочу покупать маленькому чуваку телескопы, и воздушные змеи, и муравьиные фермы.
Или маленькой чувихе, отвечаю я, вскидывая брови.
Или чувихе, соглашается он с тяжким вздохом.
Я смеюсь. От души.
Ребенок. Мы с Джеком всегда говорили о перспективе стать родителями в тех же неопределенных терминах, что и все молодые пары.
Однажды, когда у нас будут дети
Но мы никогда не назначали даты. Я полагала, что Джек не слишком об этом задумывается. Что у него и так куча дел, поскольку на нем висят сразу две диссертации. Я думала, что, когда он закончит, предъявит еще целый список причин, чтобы оттянуть этот день.
«Позволь мне получить сначала сертификат доктора. Может, тебе стоит закончить учебу. Давай подождем и посмотрим, как будет с опухолью».
А может, все эти предлогимои?
Но сейчас, сидя напротив Джека и видя полную убежденность в его взгляде, я отбрасываю все оправданные причины не заводить детей и все, что вижутак это малыша с плоскостопием Джека и хаосом из прядей моих шоколадных волос, с вечным стремлением Джека смеяться и моимвыстраивать машинки из спичечных коробков параллельными рядами.
Звучит идеально, говорю я. То есть все, кроме муравьиных ферм.
И мы улыбаемся друг другу, как ребятишки, которых заперли на ночь в магазине игрушек.
Мы снова занимаемся любовью после обеда, в довольно большой постели, прямо под растерявшейся головой оленя. Когда я чищу зубы над раковиной в ванной, Джек роется в своем несессере.
Твой раствор для контактных линз? понимающе спрашиваю я.
Да, мямлит он.
В боковом кармане моей сумочки.
Он улыбается и игриво шлепает меня по голой попке, проходя мимо.
Из тебя выйдет классная мамаша!
Глава 4
Купить герметик.
Я подчеркиваю предложение семь раз, чтобы оно бросалось в глаза. Так что теперь, когда я смотрю на список, он кричит мне: «КУПИТЬ ОКОННЫЙ ГЕРМЕТИК».
Успокойся, мысленно говорю я предложению. Жизнь так хороша. Я куплю герметик.