Малышке здесь будет лучше, спокойно сказал он.
Матиас не испытывал никакого желания лишать фермера жизни, но этому дураку пора перестать геройствовать.
Иди ко мне, Рене!
Берта ослабила хватку, девочка обошла Жюля, сделала шаг, другой и тут ее перехватил Дэн. Матиас направил на него оружие.
Отпусти ее, Дэн! приказал Пайк.
Черта с два! У меня его цыпочка. Он не уйдет без
Фразу Дэн не закончилполучил пулю в лоб и рухнул на пол под вопли окружающих. Рене рванулась к Матиасу. Воспользовавшись сумятицей, Макс подкрался к немцу со спины, тот вовремя его заметил и ткнул прикладом в пах. Американец согнулся пополам, но успел ударить противника в подколенок. Матиас упал, солдаты навалились сверху, Тритс вырубил его поленом, остальные принялись бить ногами. Рене с диким воплем кинулась в гущу мужчин, Пайк подхватил ее и передал Берте. Рене отчаянно отбивалась, пыталась кусаться, царапалась, так что Жюлю пришлось помочь жене.
Лейтенант попробовал навести порядок в рядах подчиненных, что оказалось непросто. Солдаты разъярились, они наносили удары в живот и голову, выкрикивая грязные ругательства. Пайк достал из кобуры пистолет, выстрелил в потолок, и избиение наконец прекратилось. Увидев окровавленное лицо Матиаса, Жанна отвернулась, ее вырвало. Пайк обыскал пленного, обнаружил чехол, вынул нож, несколько минут молча его рассматривал, потом убрал назад.
Макс, Тритс, несите его в винный погреб, скомандовал он. Мы уйдем на рассвете, а этого возьмем с собой.
Никто и не подумал исполнять приказ. Солдаты застыли во враждебном молчании рядом с трупом Дэна, который взирал на мир широко раскрытыми от удивления глазами.
Мне что, повторить? Шевелитесь! гаркнул Пайк.
Этот кусок дерьма убил одного из нас, глухо произнес Макс. Солдаты, Юбер и учитель встретили его слова одобрительными возгласами. Жюль, незаметно наблюдавший за происходящим, вдруг подумал, что никогда прежде не замечал, какое уродливое у полицейского лицо. Сорок лет не замечал, а тут заметил Что греха таить, у него были смутные подозрения насчет Матиаса, но он никак не ожидал, что его дурак сын ударится в шпионство и донесет на гостя. Когда Матиас возник в дверях дровяного сарая, Жюль чисто интуитивно понял. Понял, но виду не показал. Незнакомец вызвал у него симпатиюи не только потому, что привел девочку. Это было беспричинное чувство. Жюль надеялся, что он уйдет как пришел. Все вышло иначе, чертов Дэн приревновал и попытался силой взять Жанну.
Вид у мертвого американца был еще более идиотский, чем при жизни. Янки задали немцу знатную трепку, били его всем скопом, и это было мерзко. Да, он враг, обманщик и, возможно, заслуживает смерти. Но не группового избиения. А Рене пришлось смотреть Жюль поискал взглядомдевочка сидела у стены, одна, отдельно от всех.
Фермер понимал, что немца наверняка прикончили бы, не вмешайся Пайк. Вернер, немного знавший английский, перевел слова лейтенанта: «Нужно допросить диверсанта, полученные от него сведения могут спасти много жизней, немца будут судить и казнят по закону, американцыне варвары». В последнем Жюль не был так уж уверен. Матиаса оттащили в винный погреб, Пайк закрылся там с великаном Максом, двое солдат остались сторожить рядом с гражданскими, остальные пошли отдыхать. Через несколько минут люди начали перешептываться, и очень скоро под сводами подвала стоял глухой гул, похожий на жужжание рассерженного пчелиного роя.
Еврейка защищает боша Такого мы еще не видели, качал головой Юбер.
А ведь совсем пигалица! Франсуаза бросила на Рене ненавидящий взгляд.
Мне эта девчонка с самого начала показалась странной, согласился Юбер.
Думаете, она знала? спросила Сидони.
Конечно! хором ответили Юбер и Франсуаза.
У малышки больше никого не было вздохнула Берта.
Почему он ее не убил? поинтересовалась Франсуаза.
Этот вопрос задавал себе каждый, но никто из присутствующих даже вообразить не мог, что произошло между немцем и девочкой.
Не все же они звери. Он пожалел Рене. Она такая красоточка, подала реплику Берта.
Сидевший в сторонке Жюль не вмешивался в разговор. Он знал, что Берта не права. Не совсем права. Во-первых, немцу вряд ли свойственно милосердие, а во-вторых, Рене, как бы мала она ни была, внушает все что угодно, только не жалость. У странной парочки другая история.
Думаете, они его убьют? спросила Сидони.
Очень на это надеюсь, буркнул Юбер. Если ковбои не расстреляют, то фрицы уж точно обезглавят.
Обезглавят?! хором воскликнули слушатели.
Так немцы наказывают предателей. Юбер сопроводил объяснение характерным жестом ладони по горлу.
Рене все слышала. Взрослые и не думали щадить ее. Она понимала значение слова «обезглавить» и вообразила Матиаса стоящим с собственной головой в левой руке (именно так был изображен брат Рено де Монтобана, один из четырех сыновей Эмона, которому отрубили голову). Идея была абсурдная, ведь мертвецы не могут стоять и уж тем более держать голову под мышкой. Рене не желала представлять Матиаса мертвым. Это неприемлемо. Она обвела взглядом присутствующих. Те, кто только что обсуждал варианты казни Матиаса, предпочли не смотреть ей в глаза, улыбнулась только Жинетта, но девочка не подошла к цыганке. Ей нужно было подумать.
13
Матиас очнулся, когда Пайк и Макс вылили на него ведро ледяной воды. Он был связан по рукам и ногам, все тело ужасно болело. Пайк сидел на полу напротив него, но видел его Матиас одним глазомвторой заплыл от удара. Макс стоял у двери.
Ну вот, представление начинается. Он скажет америкашкам все, что они хотят знать, утаивание информации не принесет ничего, кроме новых побоев и уж точно не поможет вывернуться, если вдруг представится возможность. Давай свои вопросы, Пайк, не стесняйся, узнаешь много интересного, дорого не возьму! Это твой день, старина, за меня можно и повышение получить. Будешь сидеть сиднем в теплом подвале, пока другие умирают за свободу, никогда полковником не станешь! Получив сокрушительный удар в челюсть, Матиас понял, что думал вслух и разозлил Пайка. Не хотите начинать первым? Ладно, мы не гордые.
Я задействован в операции «Гриф». Разработал ее оберштурмбаннфюрер СС Отто Скорцени
Черт, только не он!
В голосе Макса прозвучали восхищение и ужас.
Невероятно, до чего популярен добрый старый Отто! Даже среди союзников. Настоящая легенда! Стоит подождать, пока великан Макс опомнится и продолжит. Пайк выглядел растеряннымему имя Скорцени ничего не сказало.
Этот ненормальный освободил Муссолини, прилетел за ним на планере, а улетел на самолете! Ты работал на него? почти весело спросил темнокожий янки.
Рядовой Дельгадо! рявкнул Пайк.
Да, работал, но вышеупомянутый Дельгадо ничего об этом не узнает. А Пайку плевать. Они спасли дуче и стали для народа и фюрера полубогами. По чести говоря, отличились в той операции парашютисты майора Морса, а не люди Меченого.
Парни Скорцени чокнутые, лейтенант. Всена сто процентовэсэсовцы, псы войны. Они внедряются к союзникам, возникают из ниоткуда, говорят на всех языках. Для них убитьвсе равно что вам помочиться. Они
Макс не успел продолжить свой панегирикПайк увел его из подвала, но довольно точно описал образ жизни Матиаса с весны 1943 года. Примерно такими же словами Скорцени убедил его в тот вечер в отеле «Адлон». Несколькими днями раньше высокопоставленный эсэсовец снова пришел посмотреть тренировку. Матиас вышел из душа, начал бриться, и тут из тени выступил и отразился в зеркале высокий силуэт Скорцени. Ему нравилось возникать «из ниоткуда», разыгрывая всемогущего мага.
А вы упрямый, холодно бросил Матиас.
Не устаю вами любоваться. Завораживающее зрелище.
В холодном неоновом свете шрам на левой щеке Скорцени казался еще заметнее. Он, не скрываясь, изучал фигуру Матиаса:
Худощавый, стройный, проворный, как борзая, прочный, как кожа, и крепкий, как сталь Круппа
Фраза напоминала стих Гете. Только Усатый облекал свои фантазмы в одежды столь наивных сравнений, от них так и веяло подавленной гомосексуальностью, а Скорцени не очень подходил на роль интерпретатора подспудной сексуальности фюрера. Впрочем, еврейство Фрейда избавило немецкий народ от бессознательногоотвратительного порока низших рас. Странно, что нацистский режим, так приверженный неологизмам, не додумался провозгласить Германию «Unbewusstfrei»свободной от бессознательного. Матиас спокойно закончил бриться. Человек со шрамом подошел ближе: