Что именно вас интересует, спросил прямо Раймонд, мое творчество или мое исчезновение из Иерусалима?
Полно, барон, не таитесь, вкрадчиво сказал шевалье, всем известно, что вы провели как мальчишку самого Великого магистра иоаннитов. И похитили у него прекрасную пленницу. Не она ли имеет честь быть вашей женой?
Если это действительно известно всем в Иерусалиме, то мне жаль гроссмейстера, ответил барон. В глазах иерусалимской знати он должен, в таком случае, выглядеть посмешищем. Если же это известно только вам, то, наверное, нам с вами есть, о чем поговорить.
Вы проницательны, сударь, отдаю должное вашему уму, заметил Жильбер. Должен сказать, что вы здорово насолили гроссмейстеру. Вы похитили его пленницу, вы убили его офицера.
Прошу прощения, прервал его Раймонд, я никого не похищал, это важно. У меня был приказ императора на поимку этой дамы. Что же касается командора, то он убит на дуэли. Он вызвал меня при свидетелях и при них же был убит. Магистру не в чем меня упрекнуть. Но вы, сударь, будучи офицером полка господина Танкреда, какое отношение имеете к госпитальерам?
Самое прямое, без обиняков на этот раз сказал Жильбер. Я имею честь принадлежать к воинству.
В любом случае, я вам все объяснил.
Прошу меня простить, но это не так.
Что вы хотите этим сказать?
Вместе с прекрасной пленницей из башни гроссмейстера исчезла одна очень важная вещь. То реликвия. И она имеет значение не только для фра Герэна, но и для всего христианства.
О чем вы?
Чаша Грааля. Она хранилась в башне Великого магистра.
Этот бред мог родиться только в воспаленном воображении вашего магистра.
Сударь, я прошу вас более почтительно отзываться о гроссмейстере.
А разве я его оскорбил?
Ну, как же, говоря о воспаленном воображении
Я не думаю, что это является оскорблением, перебил его Раймонд, однако, вы пользуетесь моим гостеприимством, и я не думаю, что вы вправе делать мне замечания.
Простите, это не было замечанием, это была просьба, возможно, высказанная не вполне учтиво. Наверное, у меня тоже воспалилось воображение, миролюбиво сказал шевалье.
От винаэто бывает.
Итак, возвращаясь к чаше Грааля, продолжал Жильбер. Гроссмейстер предлагает вам вернуть ее, и взамен он обещает забыть о своих претензиях к вам.
Я могу лишь повторить то, что сказалу нас нет никакой чаши Грааля. И никогда не было. Что же касается претензий магистрамне это безразлично. Передайте ему, что я нахожусь под покровительством императора Фридриха.
Но, вы не всегда будете находиться под покровительством императора, подумайте об этом. Короли приходят и уходят, а орден госпитальеров остается. И быть его врагом довольно опасно.
Кажется, вы мне угрожаете?
Ну, что вы, дружеское предупреждение. Итак, вы отказываетесь отдать чашу?
У меня много разной посуды дома, заметил Раймонд, выберите любую и отдайте вашему магистру.
Шевалье Жильбер криво улыбнулся и встал:
Благодарю вас за ужин и беседу. Я вынужден покинуть вас.
Ночь на дворе. Куда же вы поедете в такой темноте?
Не беспокойтесь. Мне не привыкать.
Но вы собирались ночевать. Отчего так поспешно переменили решение? Я буду беспокоиться за вас, если отпущу в столь поздний час.
Еще не так поздно, сказал Жильбер.
Тогда я дам вам провожатого, чтобы вы не сбились с дороги.
Благодарю вас, в этом нет необходимости.
Как вам будет угодно.
Шевалье поднялся.
Так что мне передать гроссмейстеру? спросил он.
Передайте ему мои самые наилучшие пожелания.
Раймонд проводил гостя до лестницы, ведущей во двор. Дальше шевалье пошел в сопровождении слуги, освещавшего ему дорогу факелом. Раймонд вышел на внутренний балкон и видел, как гостю подвели коня и вернули оружие. Прежде чем выехать со двора, шевалье Жильбер поднял голову, их взгляды встретились, и Раймонд поднял руку в знак прощания. Но шевалье никак не отреагировал, тронул поводья коня и выехал со двора. Раймонд подозвал управляющего.
Пошли кого-нибудь проследить за ним, пока он не выедет с моей земли.
Управляющий кивнул и бросился выполнять приказ. Раймонд вышел на крепостную стену. Был слышен удаляющийся стук копыт, но в темноте ничего не было видно. Через некоторое время Раймонд услышал, как из замка выехал еще один всадник. Тогда он вернулся в зал, налил себе еще водки, выпил, передернулся, схватил со стола кусок хлеба, холодную телятину, обильно намазав ее горчицей, стал есть. Затем сел к камину, размышляя, над тем, чем чреват для него странный визит этого человека.
Через некоторое время он услышал скрип и увидел входящую Ладу.
Мне показалось, что открылись ворот, и кто-то уехал, сказал она.
Тебе не показалось, дорогая. Он, действительно, уехал.
Его отъезд в столь поздний час вызывает еще большее беспокойство, чем его приезд.
У тебя хорошая интуиция.
Что еще?
Он приехал из Иерусалима с просьбой от фра Герэна.
Вот как? Невероятно, просить ему как-то не к лицу. Неужели, мы можем что-то для него сделать?
Некоторые просьбы хуже приказов.
Говори уже, не томи.
Он передал просьбу, которую невозможно выполнить даже при желании. Хотя, и его тоже не наблюдается. В его выжившую из ума голову взбрело, что мы украли у него ни много, ни мало, а христианскую реликвиючашу Грааля. Причем я удивлен не только нелепостью этой просьбы, но и тем, что именно он обратился с нею. Всегда считалось, что чаша Грааля находится у тамплиеров.
Раймонд, нельзя так многословно и сложно отвечать на простой вопрос, взмолилась Лада. Ты мне этим напоминаешь моего брата. Никогда нельзя было знать, какой вопрос напомнит ему о целой философской системе. Я не так хорошо знаю французский язык. Что он хотел?
Прости, дорогая. Гроссмейстер считает, что мы похитили у него священную реликвию, так называемуючашу Грааля.
А как она выглядит? спросила Лада.
Ее, по-моему, никто не видел, но предполагается, что это большой кубок на ножке, украшен драгоценными камнями.
Так вот, что это такое, задумчиво произнесла Лада. Положим, насчет драгоценных камнейэто преувеличение, несколько низкопробных рубинов.
Умоляю, опешил рыцарь, только не говори, что она находится у тебя!
Хорошо, не скажу.
Лада пожала плечами.
Я взяла ее в качестве компенсации. Это даже нельзя считать компенсацией, а тем более воровством. Этот старикан выкрал меня, а я всего-навсего взяла эту дешевую медную вазочку, потому что она мне приглянулась. Я имела на это моральное право. К тому же на ней не было написано, что это реликвия.
Безусловно, дорогая, тебе не в чем себя винить. А где она теперь?
Я храню в ней свои безделушки; перстни, ожерелья, заколки для волос.
А-а, протянул Раймонд, он вспомнил эту вещицу, стоявшую у изголовья их супружеского ложа. Перед тем, как лечь спать, Лада снимала с себя украшения и опускала в этот сосуд. Эта чаша стала привычным элементом интерьера, и он давно уже не обращал на нее внимания.
Раймонд подошел к столу и выпил еще водки. Отрезал кинжалом холодной телятины, предложил жене. Лада отказалась и спросила:
Это ты с утра продолжаешь пить?
Получив утвердительный ответ, сказала:
Французскому дворянину не пристало пить столько водки.
Ты сама мне посоветовала ее выпить, а теперь упрекаешь, укоризненно сказал Раймонд.
Все хорошо в меру. Я предложила ее в качестве лекарства от похмелья, а ты пьешь ее весь день.
Вообще меня удивляет твоя осведомленность. Откуда ты знаешь, что похмелье лечится водкой.
Атабек Узбек был подвержен этой слабости. От него я узнала, что лучшим средством от похмелья является рюмка водки, выпитая натощак. А ему, в свою очередь, рассказал об этом армянский патриарх.
Знаешь, я распробовал, и мне понравилось. В эти зябкие осенние вечераэто самый подходящий напиток.
Лада развела руками.
Догонять посланца гроссмейстера нет смысла, сказал Раймонд, ночь на дворе. Но чашу надо вернуть. Ты не возражаешь?