Мистер Дулик хватается за голову, сжимает ее изо всех сил, потом поднимает вверх руки с растопыренными пальцами и
ПУФФ! Ничего нет. Совсем ничего. Атомная бомба, друзья мои, не оставит ничего. Все это время к нам подкрадывался гребаный Он сокрушенно качает головой и снова смотрит в окно.
Всхлипы в классе становятся громче. Он не слышит, застряв где-то в другом месте, в своем разуме. И только Лейси Таррингтон, сидящая в первом ряду, тянет вверх руку. Учитель не видит и не вызывает ее, поэтому она откашливается, чтобы сказать за всех:
Мистер Дулик, сэр вы меня пугаете.
Тот вздрагивает и приходит в себя.
О простите, я не хотел о боже!
Руки торопливо рыщут в густых кудрявых волосах. Два огромных пятна пота под мышкамиточно тест Роршаха: мне видятся крылья летучей мыши.
Слушайте, я все время перечитываю эту книгу, говорит он. Наш мир становится перенаселенным. Мы достигли предела. Мы не успеваем. Но послушайте Дулик убегает обратно за стол. Вот, говорит он, указывая на цитату. Вот как мы сможем выжить. Вот как вы можете все изменить. Сейчас. Изменить все это. Вот!
Он снова улыбается, глядя нам в глаза. Глаза, все еще контуженные произошедшим только что. Дулик славится собственными шекспировскими инсценировками, но это было чересчур даже для него.
Вы, ребята, говорит он. Вы все такие прекрасные! Вы и сами это знаете, верно? Выбудущее. Выте, кто сможет все изменить. Вы.
Я не верю. Когда он сканирует взглядом каждое лицо, медленно приближаясь к моему, резко наклоняю голову, мысленно насвистывая «Девушку из Ипанемы».
Потом: классная дверь со скрипом открывается, и гигантская игла скрежещет, царапая винил планеты. Потому что, когда мистер Дулик прислоняется к доске, я вижу, как в класс входят убитые в хлам «чаки».
Привет-привет-привет, говорит учитель. Ты все-таки это сделал!
Время останавливается.
Он стоит в дверях, в ярко-голубых джинсах и белой майке: и то и другое сидит слишком плотно. Его длинные черные волосы и янтарная кожа сияют на солнце, струящемся сквозь отдернутые шторы.
О боже.
Он протягивает розовый листок бумаги, упираясь взглядом в мистера Дулика.
Тот изучает записку, потом заключает новенького в объятия.
Добро пожаловать, приятель, добро пожаловать. Я так рад, что ты наконец здесь! Нам повезло, что ты будешь с нами, Уэбстер.
Новенький глухо мямлит что-то в грудь Дулику, свесив руки по бокам.
Дулик отстраняется.
Что ты говоришь, приятель?
Уэб. И все. Так меня зовут.
А меняОдинокий Рейнджер, басит Скотти. Придурок.
Разумеется, все смеются. Почти все.
Ну, хватит, говорит Дулик. Уэбстер, почему бы тебе
Уэб, перебивает он, не сдаваясь. Крутой парень.
Уэб. Извини. Почему бы тебе не присесть? Попробуем ввести тебя в курс дела.
Он шаркает в конец класса, и, когда проходит мимо меня, я одариваю его полуулыбкой, мол, привет, это потрясно, что мы познакомились в туалете, но, кажется, новенький не замечает и плюхается на стул через пару рядов от пустующего места Старлы.
Мистер Дулик хлопает в ладоши.
Ну что ж, начнем, пожалуй. «Чайка по имени Джонатан Ливингстон».
Я слушаю вполуха, водя пальцами по перышкам чайки на обложке, и тем временем как-бы-невзначай-чисто-случайно потихоньку поворачиваю голову, чтобы получше его рассмотреть.
У него нет ни учебников, ни сумки, ни карандашейничего. Он просто сидит, упершись взглядом в столешницу. Потерпевший кораблекрушение на собственном Острове Одинокой Парты. Вид какой-то печальный, даже потерянный. А к тому же еще и странный: он мерцает. Как передатчик или
Тут его взгляд внезапно резко вспархивает, с лету врезаясь в мой. Я тут же отворачиваюсь.
Желудок снова подает голос, но я не обращаю внимания. Кисти рук начинает покалывать: еще один из продолжительных побочных эффектов от лечения доктора Эвелин. Игнорирую ощущения.
Соседка новенького, Саманта Джордан, Верховная Королева Всего и Вся, убрала учебники и плетеную сумку как можно дальше от него. Если бы здесь была Старла, она сунула бы все ее вещички на место. Если бы у меня хватило духу, я подошел бы и сделал то же самое.
Но не делаю.
Вместо этого просто смотрю. Вскоре мои глаза стекленеют, и
Я лечу над Островом Одинокой Парты, паря в фальшивых нарисованных облаках.
Новичок сильно опережает меня. Он занимается этим давно, видно, мастер полета: мертвые петли, сальто и горки на оглушительной скорости. Он оглядывается, чтобы проверить, в порядке ли я. «Гляди-ка! кричит он. Слыхал я, что тырок-звезда, приятель, но не знал, что ты и летать умеешь! Отлично получается!» «О да-да-да-да, кричу в ответ. Я родом со звезд, так что для меня это как два пальца об асфальт! Давай за мной, я покажу, где я»
Земля вызывает мистера Коллинза. Прием!
Мы снова в классе
Джонатан!
Дулик выкрикивает мое имя. Новичок смотри на меня в упор, легкая ухмылка кривит губы. Я резко оборачиваюсь, стираю пот со лба.
Эй, друг, ты собираешься отвечать или просто ждешь, пока прозвенит звонок?
Простите, что?
Джонатан Джонатан Ливингстон?..
Вы обо мне или о книге?
Смешки по всему классу. Щеки вспыхивают. Я превращаюсь в чайку и, полоумно хлопая крыльями, мечусь по комнате, тыкая клювом в глаза, точно каждый здесьгребаная Типпи Хедрен из того страшного фильма «Птицы», а потом вырываюсь в окно и исчезаю в облаках навсегда.
Об обоих, говорит Дулик. Я прошу вас, Джонатан Коллинз, поговорить со мной о параграфе из «Чайки по имени Джонатан Ливингстон». Ну, знаете, из той книги, которую мы читаем последние пару недель.
Я не шевелюсь. Снова смешки. УРРРРРРК. Проклятье. Оглядываюсь. Аарон ухмыляется и тычет в меня пальцем.
Ита-а-ак Дулик сидит на краешке своего стола, с книгой в руке, открытой на какой-то странице, не знаю какой, сияет улыбкой. Ладно, он хороший парень.
Поступим следующим образом, говорит он. Будь добр выйти сюда и прочесть вслух. Как раз освежим память.
Злобный ты негодяй.
Я сумел прожить весь учебный год, ни разу не выйдя к доске, и теперь, когда осталось всего три недели, мой худший кошмар становится явью.
Ау-у-у-у затерянные в космосе Аарон стучит костяшками по столу и хмыкает. Между зубами у него застрял кусочек шпината, но я об этом не скажу. Засранец. Тоже мне, друг. В смысле, я догадываюсь, что не такие уж мы друзья, но раньше хотя бы ни разу не нарушалось неписаное правило «защищай соседа по парте».
Встаю, скрипя ножками стула по линолеуму. Мой разум вопитБЕГИ, а ноги подтаскивают тело ближе к Дулику, в результате получается какое-то странное подергивание, которое, кажется, я не в состоянии контролировать. Каким-то образом удается добраться до доски, не лягнув никого в лицо. Меня явно перемкнуло.
Мистер Дулик вручает книгумоя так и осталась на партеи шепчет:
Ты справишься, приятель.
Откашливаюсь. В воображении мой голосэто Уинстон Черчилль, выступающий перед тысячной толпой. На деле же выходит писк, как у Голди Хоун в «Хохмах Роуэна и Мартина»:
«Полететь можно на любое расстояние и в любое время, стоит только захотеть Я побывал всюду и везде, куда проникала моя мысль Чайки, которые пренебрегают совершенствованием ради путешествий, постепенно уходят в никуда. А тот, кто откладывает путешествия ради совершенствования, прилетает куда угодно в один миг»
Мистер Дулик снова плачет. Только я не уверен, что остальные одноклассники это замечают. Я же, поскольку стою близко, чувствую жар, которым пышет его лицо. Секрет: дыхание действительно отдает травкой.
Мне продолжать?
Как только он открывает рот, я готов метнуться обратно на место. Но звучит вопрос:
Как думаешь, что это значит, приятель?
О Э-э Не знаю.
Да я даже не помню, что читал минуту назад. Был слишком сосредоточен, стараясь не облевать Лейси Таррингтон. Или не просверлить дыру в полу урчанием желудка.
Наверняка знаешь. Подумай, настаивает тот. Прочти еще раз, если нужно.
Думаю не знаю Наверное, когда устанавливаешь для чего-то предел, оказываешься в ловушке. Но если мыслишь масштабнее, ты свободен.
Отрываю взгляд от книги. Мистер Дулик не двигается, поэтому я уверен, что ляпнул какую-то бессмыслицу. Смешки в классе служат подтверждением.