Миссис Скетчерд кивает.
Итак, мистер Куран, мы готовы?
Да, миссис Скетчерд, отвечает он, налегает плечом на тяжелую дверь, распахивает ее.
Мы в дальнем конце большого зала, обшитого деревянными панелями, в нем клубятся люди и стоят рядами пустые стулья. Миссис Скетчерд ведет нас по центральному проходу к низкой сцене в глубине; присутствующие примолкают, потом поднимается тихий гул. Те, кто стоит в проходе, сторонятся, давая нам пройти.
Может, кто-нибудь здесь меня и возьмет, думаю я. Может, у меня будет жизнь, о какой я и не мечтала, в светлом уютном доме, где всегда много еды: теплые пироги, чай с молоком, и сахара туда можно положить сколько захочешь. И все же, поднимаясь по ступеням на сцену, я вся дрожу.
Нас выстраивают по росту, начиная с самых маленьких; некоторые по-прежнему держат малышей на руках. Голландик старше меня на три года, но я высока для своего возраста, так что между нами оказывается всего один мальчик.
Прочистив горло, мистер Куран начинает произносить речь. Я разглядываю его и замечаю горящие щеки и кроличьи глаза, обвисшие каштановые усы и кустистые брови, живот, выпирающий из-под жилета, как плохо спрятанный воздушный шарик.
Несложные формальности, обращается он к добрым гражданам Миннесоты, это все, что отделяет вас от детей на этой сцене, сильных, здоровых, вполне способных помогать на ферме и дома по хозяйству. В ваших силах спасти их от одиночества, нищеты, и, полагаю, миссис Скетчерд согласится, если я добавлю к этому списку беззаконие и грех.
Миссис Скетчерд кивает.
Итак, вы можете сделать доброе дело, причем не без выгоды для себя, продолжает мистер Куран. В ваши обязанности входит кормить, одевать и обучать ребенка до достижения им восемнадцати лет, равно как, разумеется, и обеспечивать его религиозное воспитаниемы же от души надеемся, что вы не просто будете испытывать к нему приязнь, но и со временем станете относиться к нему как к родному. Ребенок, которого вы выберете, бесплатно поступает в ваше распоряжение на срок в девяносто дней, добавляет он. После этого вы по желанию можете отправить его обратно.
Девочка, которая стоит со мной рядом, тихо скулит, будто собачонка, и втискивает свою руку в мою. Ладошка у нее холодная и мокрая, точно лягушачья спина.
Не переживай, все будет хорошо начинаю я, но она смотрит на меня с таким отчаянием, что я осекаюсь.
Прямо на наших глазах посетители строятся в ряд, начинают подниматься на сценуи я чувствую себя коровой на сельскохозяйственной выставке в Кинваре, куда меня когда-то возил дед.
И вот передо мной стоит молодая светловолосая женщина, худенькая и бледная, а рядом с ней серьезного вида мужчина с подрагивающим кадыком, в фетровой шляпе. Женщина делает шаг вперед.
Можно?..
Простите? переспрашиваю я, не поняв.
Она протягивает руки. А, ее заинтересовал Кармин.
Он бросает на нее взгляд, а потом утыкается лицом мне в шею.
Он застенчивый, объясняю я.
Привет, малыш, говорит она. Как тебя зовут?
Он отказывается поднимать голову. Я слегка встряхиваю его.
Женщина поворачивается к мужчине и говорит негромко:
Глаза ведь можно будет вылечить, правда?
А он отвечает:
Не знаю. Скорее всего.
На нас смотрит еще одна пара. Она полная, с нахмуренным лбом, в грязном переднике; у него пряди волос зачесаны поперек костистого лба.
Как тебе эта? спрашивает он, указывая на меня.
Не нравится, отвечает женщина, поморщившись.
Вы ей тоже не больно нравитесь, произносит Голландик, и мы все оборачиваемся к нему в изумлении. Мальчик, что стоит между нами, отшатывается назад.
Что ты сказал? Мужчина подходит к Голландику, встает перед ним.
Ваша жена не имеет права так о ней говорить. Голландик не повышает голоса, но я слышу каждое слово.
А это не твоего ума дело, объявляет мужчина, приподняв указательным пальцем подбородок Голландика. Моя жена может о вас, подзаборниках, говорить что хочет.
Раздается шелест, всплеск черного плащаи, точно змея из кустов, откуда-то выныривает миссис Скетчерд.
Что-то не так? говорит она тихо, но властно.
Этот мальчишка нахамил моему мужу, заявляет женщина.
Миссис Скетчерд смотрит на Голландика, потом на пару.
Ханс мальчик бойкий, произносит она. Не всегда думает, прежде чем открыть рот. Простите, не расслышала ваше имя
Барни Маккаллум. А это моя жена Ева.
Миссис Скетчерд кивает.
Что нужно сказать мистеру Маккаллуму, Ханс?
Голландик смотрит под ноги. Я знаю, что он хочет сказать. Мы и все бы это сказали.
Простите, бормочет он, не поднимая головы.
Пока разворачивалась эта сцена, худенькая блондинка гладила пальцами ручку Кармина, и вот, все еще прижавшись ко мне, он наконец-то глянул на нее сквозь ресницы.
Ты у нас прелесть, да? Она слегка тыкает его в животик, он робко улыбается.
Женщина смотрит на мужа:
Думаю, его и возьмем.
Я чувствую, что на нас смотрит миссис Скетчерд.
Хорошая тетя, шепчу я Кармину в ушко. Она хочет стать твоей мамой.
Мама, произносит он, дохнув на меня теплом. Глазенки круглые, блестящие.
Его зовут Кармин. Я отрываю цепкие ручонки от своей шеи, зажимаю их в своей ладони.
От женщины пахнет розамитак пахли пышные белые цветы на дорожке возле бабушкиного дома. Сложения она хрупкого, будто птичка. Кладет руку Кармину на спину, он еще крепче прижимается ко мне.
Ничего страшного начинаю я, но слова разламываются в горле.
Неть, неть, неть, сопротивляется Кармин.
Я сейчас упаду в обморок.
А вам не нужна девочка в помощницы? выпаливаю я. Я умею Лихорадочно вспоминаю, что же я умею. Штопать. И готовить.
Женщина смотрит на меня с жалостью.
Ах, деточка, говорит она, ты уж прости нас. Двое нам не по средствам. Мы мы пришли за малышом. Я уверена, ты тоже найдешь Голос иссякает. Мы хотим взять в семью малыша.
Я сглатываю слезы. Кармин чувствует: во мне что-то изменилось, и начинает хныкать.
Иди к новой маме, говорю я и отрываю его от себя.
Женщина неловко берет его, прилаживает на руках. Не привыкла она держать детей. Я протягиваю руку, пристраиваю его ножку ей под локоть.
Спасибо, что присмотрела за ним, говорит она.
Миссис Скетчерд ведет их со сцены к столу, где лежат документы, темная головка Кармина лежит у женщины на плече.
Одного за другим соседей моих разбирают. Мальчик, стоявший рядом, уходит с низкорослой толстушкой, которая заявила, что давно ей пора обзавестись мужчиной в доме. Девочку, скулившую по-собачьи, уводит элегантная пара, оба в шляпах. Мы с Голландиком стоим рядом и тихонько переговариваемся, и тут подходит мужчина, загорелый и морщинистый, лицо напоминает старую подметку, а за ним следом угрюмая женщина. Мужчина останавливается перед нами, протягивает руку, ощупывает бицепс Голландика.
Что вы делаете? спрашивает тот с удивлением.
Открой рот.
Я вижу, что Голландику очень хочется затеять драку, но рядом стоит и смотрит мистер Куран, не получится. Мужчина засовывает грязный палец Голландику в рот. Голландик дергает головой.
Снопы вязал когда? спрашивает мужчина.
Голландик таращится перед собой.
Не расслышал, что ли?
Нет.
Нетв смысле не расслышал?
Голландик переводит взгляд на него.
Снопы никогда не вязал. Вообще не знаю, что это такое.
Ну, чего скажешь? обращается мужчина к женщине. Задирист больно, но такой здоровый нам подойдет.
Думаю, обратаем. Она делает шаг к Голландику и говорит: Мы объезжаем лошадей. Уж с мальчишкой-то справимся.
Забираем, решает мужчина. Сколько еще назад ехать.
Вы приняли решение? спрашивает мистер Куран, подходя и нервно усмехаясь.
Да. Вот этого берем.
Замечательно. Прошу за мной, подпишем документы.
Все, как Голландик и предвидел. Грубые крестьяне, которым нужен батрак. Они даже не забрали его сами со сцены.
Может, все будет не так плохо, шепчу я.
Если он хоть раз меня ударит
Ты можешь попроситься в другую семью.