* * *
Открыла глаза и посмотрела на электронные часы. Шестнадцать сорок пять. М-м-м еще пять минут.
* * *
Открываю глазаза окном ночь. Из окна на меня смотрит серп луны, осыпая серебряной пылью всё внутри просторной комнаты. Поднимаю голову и смотрю на часыдва пятнадцать ночи. Черт! Сердце ёкает и запускает внутри цепную реакциюлегкие начинают истерично качать кислород, руки покрываются холодным потом, а мозг носится в черепной коробке в поисках выхода из этой тупой головы, крича: «Ты проспала весь день, Марина. Ты проспала весь гребаный день!»
Я так резко сажусь, что перед глазами плывут круги. Моя правая рука мечется в поисках биты, но не находит еёвместо круглого куска дерева она натыкается на холодный кусок стали. Я смотрю туда, где еще утром лежала бита и чувствую, как заворачиваются кишкибиты нет, а на её месте лежит тяжелый охотничий нож с гладким лезвием с одной стороны и зазубренным с другой, его ручка перевязана красной подарочной лентой, концы которой заплетены в бантик. Рядомвдвое сложенный лист бумаги и мобильный, который я, как я помню, разбила на стоянке гипермаркета. Я дотянулась до лампы, стоящей рядом с часами, и включила её. В первую очередь я взяла мобильныйпропущенный звонок от бывшего мужа и сообщение от дочери. Первой мыслью былопозвонить мужу и сказать, что меня держит в заточении малолетний псих, но потом я вспомнила разговор с начальником полицейского отделения и отбросила эту возможность, как самое тупое, что может прийти в голову. Открыла сообщение от дочери:
«мам привет у меня все хорошо здесь классно! завтра напишу люблю тебя»
Все с маленькой буквы и ни одного знака препинания, кроме восклицательного знака посреди предложения. Как всегда. У неё действительно все хорошо. Я улыбнулась, и к горлу подступил ком. Я мысленно оборвала свою истерику на полпути. Решила ответить ей завтра утром, чтобы не будить, и отложила телефон. Посмотрела на лист бумаги и сначала решила выбросить его, не читая. Но потом любопытство взяло верх. Я развернула лист и сразу узнала красивый почерк:
Многоуважаемая Кукла.
Твое желание поиграть в ролевые игры мне определенно симпатично, хотя, честно говоря, для дамы в твоем возрасте играть в принцессу, заточенную в башне, довольно странно. Но, пожалуй, не мне судить о том, насколько странными могут быть эротические фантазии, верно? Лично я бы предпочел социопата и его жертву где-нибудь, скажем на территории заброшенного сталелитейного завода (улыбающийся смайлик). Я не стал тебя будитьты очень крепко спала. Ужин на столе. Если захочешь пообщатьсябуди, не стесняйся.
P.S.: Решил поменять тебе оружие, чтобы было не скучно. Ну, знаешь, как в Doom или Call of Duty (еще один улыбающийся смайлик). Завтра обязательно поищу что-нибудь экзотическое, вроде АК-47 или мачете.
Что там обычно пишут в конце? Ах, да
Так элегантно дурой меня еще никто не называл.
Я стиснула зубы в бессильной злобе. На саму себя! Меня напугало, а через мгновение и взбесило то, что он был здесь, в этой комнате, смотрел, как я сплю, ехидно улыбаясь одним уголком рта. А еще я понимала, что он правничто и никто не мешает ему сделать то, чего я так боюсь, и если бы он хотел именно этого, я бы уже давно кормила червей или окуней. Подумав еще немного, я открыла верхний ящик и нашла шариковую ручку, перевернула лист и написала на обратной стороне:
Товарищ Социопат.
Меньше компьютерных стрелялокбольше художественных книг!
К разговору о сексуальных пристрастияхваше увлечение пожилыми тётеньками тоже выходит за рамки привычного понимания здорового полового влечения молодого юноши. Это наводит на мысли о подорванной психике, в частности об Эдиповом комплексе. Ваша мама случайно не повесилась в ваш день рождения?
Если заказы еще принимаются, привези мне, батенька, цветочек аленькой, да двадцать пять тонн тротилахочу поднять на воздух весь ваш гребаный серпентарий.
А затем подняла голову и посмотрела на дверьона была распахнута настежь.
Позер малолетний
* * *
Я спустилась по лестнице на цыпочках. Конечно, мы оба понимаем, что все мои меры, не побоюсь этого слова, предосторожности (как бы помягче выразиться?), к моей безопасности никакого отношения не имеют. Просто инстинкты, просто пульсация паники. Вся эта квартирасловно нейтральные водыничья территория, безымянное государство, где никакие законы, кроме волчьих, не работают. Но ничего не сделаешь с заложенными внутрь, программамиесли на тебя бросается бешеная собака, ты бежишь сломя голову, а не пытаешься вступить с ней в переговоры и выяснить истинную подоплеку её поведения, психологические предпосылки её бешенства и дальнейшие действия относительно твоей задницы, на которую она поглядывает остекленевшими глазами.
В доме тихо и темно, и только из огромных окон льется зарево «Сказки». Где-то там, внизу, отчаянно резвятся несколько тысяч (а может и десятков тысяч) людей, имеющих толстый кошелек и нездоровые пристрастия. Где-то там, внизу, пьют, курят, употребляют наркотики, трахаются убивают.
Так все! Об этом больше ни слова.
Я обошла полукруглый диван, гадая, в какой из четырех, оставшихся свободными, комнат спит товарищ Социопат, добралась до столика и положила записку на него. Затем обернулась и чуть не взвизгнула.
На диване спал Максим. Первые несколько секунд, пока я пятилась и пыталась понять, спит он или нет, мои мысли бились в конвульсиях, словно приговоренныйна электрическом стуле. Но прошло несколько мгновений, и, глядя на то, как ровное, спокойное дыхание поднимает и опускает его грудь, я остановиласьпаника сходила на нет. Настал момент, когда страх отступил, и на его место пришла похоть. Я смотрела на молоденького доберманчика, раскинувшегося на диване, и думала, что, пожалуй, это самое прекрасное, что я видела за последние несколько лет. Наверное, убогое, избитое сравнение, но он был похож на дорогую спортивную машинуэлегантность и плавная геометрия линий, плавно перетекающих одна в другую, чарующее равновесие выпуклостей и впадин, где каждый мускул, каждая ложбинкана своем месте, и этот вальс теней, повторяющий рельеф его тела Господи, как же это прекрасно. Размеренное движение грудной клетки завораживало меня. Мне безумно захотелось подойти к нему, прикоснуться, прильнуть губами к любой части тела и почувствовать запах его кожи. Во всем мире никто не пахнет так сладко, так пряно, как Максим. Он лежал в одних трусах, и тонкая простыня, которой он был укрыт, сползла на пол, открывая моему взору самое желанное тело на свете. Почему же самый красивый мужчина на землеманьяк и убийца? Ну почему он не может быть барменом, гонщиком Формулы-1 или слесарем? Да хоть бы трансвеститом в местном гей-клубе. Я бы отнеслась к этому с пониманием
Я развернулась и быстро зашагала на кухню. Если нет возможности спать, с кем хочется, эту трагедию не грех и заесть. На кухне все оказалось проще и предсказуемеена столе стояла тарелка, накрытая огромным колпаком из нержавеющей стали. Там покоились королевские креветки. О, да! Очень много креветок и соус к ним. Первые тридцать секунд я думала, как воспользоваться микроволновкой в бесшумном режиме, но, так ничего и не придумав, решилаони и холодные безумно вкусные. И не прогадала. В три часа ночи креветки с соусом на голодный желудок, который последний раз видел еду примерно двадцать четыре часа назадэто почти как оргазм. Ну, может чуть дольше.
Наевшись до зайчиков в глазах, я поднялась наверх и уснула сном младенца.
* * *
Утром меня разбудил звук закрывающейся двери и легкое послевкусие его туалетной воды в комнате. Я открыла глаза и посмотрела на часышесть пятьдесят две. Пугающая пунктуальность. На прикроватной тумбочке лежала записка. Я закрыла глазапотом прочитаю. Но спустя пять минут поняла, что любопытство не даст мне заснуть. Я протянула руку и подцепила пальцами легкий листок бумаги. Развернула его и увидела аккуратный почерк:
ТРУСИХА!!!
Я рассмеялась. Он не спал, пока я разглядывала его. Не спал и ждал.