Это было и давно и недолго, всего-то полтора года, сообщил Герман Владимирович. Мы очень хотели изменить эту страну. По крайней мере, я, но, увы, мало, что получилось, развел он руками.
Теперь тебе хотя бы немного понятно? поинтересовался Святослав.
Если понятно, то совсем немного, сказала француженка.
Не все сразу, улыбнулся Святослав. По поводу того, что правительство, в котором пребывал мой отец, хотело изменить страну, я сильно сомневаюсь. Об этом мы с ним много спорили. Но в одном я согласен, что Россию изменить невозможно. Когда я это однажды окончательно понял, то все плюнул, и свалил отсюда. У меня в кармане было всего несколько тысяч долларов. Но мне было все равно, лишь бы подальше от родного отечества.
Ты мне об этом никогда не рассказывал, удивилась Соланж.
Так ты не спрашивала.
Когда мы познакомились, ты уже был известным режиссером. Сколько фильмов ты снял к тому времени в Голливуде?
Всего три. И они не имели большого успеха. Так, средний уровень.
Критики писали другое, возразила Соланж.
Что они понимают. Я сам для себя главный судья и критик.
И как ты оцениваешь свое творчество, Святослав? поинтересовался Ратманов-старший.
Святослав какое-то время молчал.
Понимаешь, папа, я хочу сделать один фильм, но настоящий, такой, какой останется навсегда. А все остальное уйдет в отвалы. Только никогда не ведаешь, какая картина окажется та самая. Вот и приходится их много клепать. Но, если все же сотворю ту самую, то на этом завершу свое творчество. Больше работать нет ни малейшего смысла.
Чем же тогда займешься?
Путешествовать, любить женщин, может, напишу книгу, пожал плечами Святослав. Мне хочется пожить на маленьком острове в океане, где почти нет людей. Представляешь, со всех сторон плещется вода. Можно ходить голым и ни о чем ни заботиться.
Честно говоря, не представляю такой жизни, сказал Герман Владимирович. Мне бы там стало смертельно скучно уже на второй недели. Даже хождение голым не помогло.
Это потому что ты никогда не умел сливаться с природой. А мне хочется ощутить себя ее частичкой.
Кто же тебе мешает поехать на такой остров прямо сейчас? Вместо этого ты отправился в зараженную Россию.
Так я же не сделал того главного в своей жизни произведения. А давайте все выпьем за то, чтобы это случилось. Тем более, у всех опустели бокалы.
Святослав встал и разлил вино по бокалам.
18.
Михаил Ратманов стоял на балконе своей спальни и наблюдал за тем, как Азаров прогуливается рядом с домом. Делал он явно не только для того, чтобы подышать свежим воздухом, по его поведению было очевидно, что он что-то вынюхивает. Пару раз он доставал свой телефон делал снимки.
Почему-то именно этот компонент прогулки больше всего бесил Ратманова. Чтобы унять раздражение, он то и дело отхлебывал из бокала с виски, но на сей раз это универсальное лекарство мало помогало. Злость с каждой минутой, словно вода в чайнике, закипала все сильней. Наконец он не выдержал, поставил на столик посуду и быстрым и решительным шагом вышел из комнаты.
Ратманов выскочил из дома и направился к брату. Азаров стоял спиной к нему и рассматривал павильон, в котором располагался крытый корт. Ратманов подкрался к Азарову и несколько секунд молча стоял рядом. У него возникло сильное искушение ударить его по голове чем-нибудь тяжелым. Он давно это заслужил.
Иногда Ратманов даже удивлялся, что этого еще не случилось. Ему были известны факты, каким образом власть расправлялась с некоторыми своими противниками. Это была большая государственная программа. Разумеется, все это хранилось в большом секрете, и он многого не знал, но кое-какая информация разными путями до него доходила. Вот только не понятно, почему Алексея пока миновала подобная участь, он заслужил ее как никто другой.
Азаров извлек в очередной раз из кармана телефон с явным намерением запечатлеть корт. Больше Ратманов выдержать такое поведение брата не мог.
Снимаешь? злобно прошипел он.
Азаров резко повернул голову в его сторону.
А, Михаил, здравствуй, брательник, поздоровался он. У тебя, я вижу, прибавилось количество строений. Прими мои поздравления. В его словах явно звучало издевательство, по крайней мере, Ратманов в этом нисколько не сомневался.
Да, я строюсь, ты против? с вызовом посмотрел он в лицо Алексею.
Что ты, у тебя очень здорово. Не сомневаюсь, в этом поселке это лучшее поместье.
Это не поместье, возразил Ратманов. От злости у него невольно даже скрипнули зубы.
А что, по-твоему, шалашик?
Ратманов подумал, что сейчас не время ссориться с братом. Им вместе предстоит провести неизвестно сколько дней. Да и отец будет очень недоволен таким развитием событий.
Это не шалашик и даже не шалаш. Это мой дом и мой участок. И я прошу тебя не насмехаться. Ты можешь всем пользоваться в неограниченном количестве и без моего разрешения. Считай, что на то время, что ты тут, это отдано тебе в безвозмездную аренду. Разумеется, это же в равной степени относится и к Ростиславу.
Спасибо, Миша, это более чем щедро.
Чему ты удивляешься, мы же братья.
Азаров насмешливо посмотрел на Ратманова.
Когда я целый месяц ни за что просидел в тюрьме, ты о нашем близком родстве не вспоминал. Или я ошибаюсь?
Не я отправил тебя в тюрьму.
Не ты, но тот режим, которому ты верно служишь.
Я работаю на государство, на свою страну, возразил Ратманов.
Азаров расхохотался.
Кто бы сомневался. А государство и страна отблагодарила тебя этим дворцом и с примыкающими к нему постройками. Кто бы ни захотел так работать.
У тебя была такая возможность, я тебе предлагал место в Совете Директоров крупной компании. Ты же отказался. Несколько лет тому назад, Ратманову предложили купить брата хлебным местом. Но Азаров решительно отказался.
Ты же прекрасно знаешь, я не беру взяток ни деньгами, ни щенками, ни местами в Советах Директоров. Хотя иногда, ой, как хочется.
Ратманов попытался в очередной раз овладеть собой.
Послушай, Алексей, в стране страшная ситуация, эпидемия косит людей. Давай забудем все эти распри хотя бы на это время. Он приблизился к брату. Могу сказать тебе по секрету, после того, как завершится этот ужас, многое изменится. Уже есть проработки. Это была ложь, Ратманов точно знал, что ни каких особых планов что-то менять в стране не было. Разве только провести кое-какие второстепенные и косметические реформы, которые не повлияют на характер системы. Но ради того, чтобы успокоить брата, можно пойти и не на такой обман.
Вот когда начнутся перемены, тогда и поговорим по- другому. К тому же я в это не верю. Вы никогда не будете проводить реформы. Хочешь, поспорим на этот дом?
А что ты можешь предложить взамен?
Говори, что хочешь?
Ратманов ненадолго задумался.
Ты откажешься от своей политической деятельности.
Теперь ненадолго задумался Азаров.
Идет, согласился он. Заключаем соглашение?
Да.
Некому разбить, сказал Алексей.
Обойдемся собственными силами, сказал Ратманов.
Братья подали друг друга руки.
Я разбиваю, предложил Азаров.
Давай.
Азаров свободный рукой разбил их рукопожатие.
Уговор дороже денег, усмехнулся он. Не возражаешь, если я еще немного тут похожу.
Не возражаю.
Только сейчас до Ратманова дошло, какую фантастическую глупость, поддавшись эмоциям, он только что совершил. Ему ли знать, что в этом споре он заведомо проигравшая сторона. Что же отдавать Алексею дом и все, что его окружает?
Ратманов вдруг почувствовал, как подкашиваются ноги. Он не без труда направился к дому. От охватившегося отчаяния его даже стало немного подташнивать. Во всем виноват Алексей! Он ловко спровоцировал его на необдуманный поступок. И что теперь ему делать?
19.
Ратманов в расстроенных чувствах вошел в дом и стал медленно подниматься по лестнице в свою спальню. Общение с братом отняло у него столько сил, что он ощущал потребность в отдыхе. Ему надо постараться хотя бы на время выбросить мысли об этом нелепом споре. Иначе, они словно яд, начнут отравлять организм.
Он знал за собой одну черту, при внешнем равновесии и спокойствии внутри себя он был азартным человеком. Не случайно же однажды дал себе зарок, что не будет никогда больше садиться за игорный стол. Он отлично помнил, как в казино в Монте-Карло в рулетку проиграл такую большую сумму, что в ту же ночь всерьез намеревался покончить с собой. От одной мысли, что ему придется признаться жене в том, что он за пару часов спустил все, что они копили несколько лет, жить не хотелось. Но тогда он пересилил себя, вернулся в гостиницу и все поведал Софье. К его огромному облегчению она не стала его упрекать, устраивать истерики, хотя у них не было даже денег на возвращение домой. Она лишь слегка его сначала пожурила, а потом стала утешать, говоря, что они молодые и что они заработают еще достаточно денег. А этот неприятный момент как-нибудь переживут.