Накануне она отправила меня за продуктами, а когда я вернулась, разложила на кухонном столе то, что было нужно: цыплят, цуккини, сливки, морковь и бог знает что еще. Из подвала, где загружала сушку, я слышала, как она гремит посудой, извлекая кастрюли и сковородки из нижних шкафовлитавры моего детства. Я проводила зимние вечера за письменным столом, слушала весь этот трамтарарам и знала, что маховик моего мира крутится все также ровно да гладко.
Я все могу сделать сама, сказала я, поднявшись в кухню и застав маму стоявшей на четвереньках, наполовину в шкафу, где она искала крышку, которая оказалась у задней стенки.
Потом, выбравшись наружу, она с торжествующим видом продемонстрировала ее мне и заявила, хватаясь за край столешницы, чтобы встать на ноги, и немного задыхаясь:
Мне давным-давно следовало переоборудовать кухню.
Давай я все сделаю, опять предложила я.
Ты сможешь сделать курицу по-французски и суп из цуккини? спросила мама, водрузив кастрюли на плиту, и стала наполнять их водой из чайника. Я могла бы переоборудовать ее сто лет назад, ну или хотя бы сменить глубокую раковину, чтобы можно было поставить туда кастрюлю.
Потом она обернулась, уперев руки на бока, и пристально воззрилась на меня.
Это был тяжелый взгляд, оценивающий: какое-то мгновение она осмотрела меня с головы до пят, потом вытерла руки кухонным полотенцем и села на стул возле дубового стола. На ней был большой синий фартук, какие носят мясники, и, развязав тесемки, она стянула его через голову и подала мне.
Передаю эстафету. Положи цыпленка в кастрюлю вместе с морковкой, туда же несколько зернышек перца, стебель сельдерея и пучок петрушки, залей водой и поставь чайник: нельзя готовить без чая.
Чтобы приготовить этот обед, мне понадобился целый день. Мама давала указания сидя. Засунув цуккини в блендер и включив, я взвизгнула и отскочила назад; этот звук«чик-чик-чик»наводил на мысль, что прибор того и гляди отхватит мои пальцы. Потом по ошибке я вылила чашку горячего чая в курицу, но мама только рассмеялась:
Хорошо хоть без сахара! Ничего страшного. Подумают, что это новый экзотический рецепт, если вообще заметят.
Помню, в какой-то момент я бросилась на стул напротив мамы, обливаясь потом от жара, и раздраженно спросила:
Если позволишь, спрошу: нет ли способа попроще? Разве не проще купить куриный суп в консервных банках? Или уже нарезанный цуккини?
Не думаю, что в магазинах можно найти нарезанный цуккини, хотя куриный суп в банке действительно можно купить, спокойно сказала мама. Однако мне всегда нравилось готовить самой: так гораздо вкуснее, к тому же чувствуешь себя кому-то нужной.
Господи, мама! воскликнула я. Да ты и так самый нужный человек на свете.
Даже если это так, то лишь из-за всего, что я делала.
Но как ты справлялась, когда мы были маленькими? Откуда брала время? Разве мы не путались у тебя под ногами?
Не особенно. Она отпила глоток чаю. Вы с Джеффом обычно болтались где-то во дворе, а Брайан сидел здесь, на полу, и готовил вместе со мной. Я давала ему муку и воду, и он часами месил тесто и что-нибудь распевал.
Я помню.
Единственная беда заключалась в том, что ты так и норовила куда-нибудь удрать. Особенно пока мы жили в Принстоне. Я готовила жаркое или еще что-нибудь, и вдруг подъезжала патрульная машина. Через некоторое время я перезнакомилась со всеми местными полицейскими. Помнишь?
Не очень. Зато я помню, как ты рассказывала об этом.
Один из них сказал мне: «Ну, миссис Гулден, эта маленькая девочка, похоже, задумала побег». Мама обернулась и посмотрела на меня сияющими глазами, а потом грустно улыбнулась. А Брайан тихо сидел, перемазавшись с головы до ног.
На плите что-то забулькало, мама хотела было встать, но я ее опередила, вскочив на ноги.
Ты налила слишком много воды.
Клуб любителей книги нравился мне гораздо больше, буркнула я.
И мне тоже, согласилась со мной мама.
А сейчас у нас какой-то книжно-кулинарный клуб девочек Гулден, сказала я, и мама рассмеялась.
Она казалась такой счастливой, но я заметила, что рука, в которой она держала чашку с чаем, слегка дрожит, а ее тяжелое дыхание слышно в противоположном углу кухни. И очень часто, скорее машинально, мама растирала поясницу, там болело.
Хороший вышел обед, это я тоже помню. Кто-то заметил, что у супа необычный вкус, и мы с мамой чуть не расхохотались, но мама сумела сохранить серьезность и заметила:
Это особый рецепт Эллен.
На этом заседании был разработан план украшения рождественских елок, на что ушло примерно столько же времени, сколько на мой суп, чтобы прокипеть и хорошенько настояться. Каждый год Минни наряжали двенадцать голубых елей, которые росли группой в конце Мейн-стрит, для чего эти дамы изготавливали десятки шариков, фигурок и гирлянд, а потом карабкались по лестницам, как строительная бригада, и превращали деревья в центр притяжения. Мэр зажигал на них огоньки, а хор распевал перед ними рождественские гимны.
Церемония зажжения этих елок стала традицией Лангхорна и воспринималась со всей серьезностью. Если какой-то житель Лангхорна не присутствовал на церемонии, все думали, что он слишком болен, чтобы стоять на ногах. Я чувствовала, что Минни как раз и боятся, что это произойдет с моей мамой, уже сейчас, за два месяца до Рождества.
Итак, какие выберем цвета? сказала Линда Бест, супруга окружного прокурора, навалившись внушительной грудью на наш обеденный стол красного дерева.
Полагаю, в этом году мы возьмем красный и золотой, сказала Изабель Дуайн, поедая цыпленка на европейский манер: вилкой зубцами вниз придерживая кусочек и отрезая понемногу от него.
О нет, опять! воскликнула миссис Байерс. Разве в позапрошлом году у нас было не красное с золотом?
Вечно ты так, Кэролайн, буркнула миссис Дуайн. Все валишь в кучу. Красного с золотом не было уже давно.
О-о, Кейт, сказала миссис Байерс, обращаясь к моей матери, сидевшей во главе стола. Разве это было не два года назад? Помнишь, ты мастерила ангелов в красных платьях и с золотыми трубами? Это было в позапрошлом году.
Изабель права, поддержала миссис Дуайн мама, погладив Кэролайн Байерс по плечу, чтобы смягчить удар. В прошлом голу синий с серебром; в позапрошломкрасный и белый. Красного с золотом не было с того года, как Эллен уехала в Гарвард. Я помню, потому что делала ангелов на первый День благодарения, когда она была дома.
Сколько лет назад, Эллен? уточнила миссис Бест.
Пять. Или шесть.
Значит, красный с золотом, заключила миссис Дуайн и удовлетворенно кивнула, давая понять, что с самого начала знала, чем кончится дело.
Миссис Байерс насупилась и со вздохом признала:
Ну что ж, на том и порешим.
Я нутром почувствовала, даже с другого конца стола, как успокоилась мама. Каждый раз, принимаясь за изготовление украшений, мама волновалась, вспоминая год, когда одна из Минни, теперь отсутствующая по причине переезда во Флориду или в какое-то другое место, столь же далекое от нас как в духовном, так и в физическом смысле, убедила остальных в цветовой гамме синего с зеленым.
Уже много лет у мамы была своя ель, которую она украшала сама, и я знала, что она не откажется от этой работы даже в пользу главного руководителя всего проекта. Я вспомнила доктора Кон и ее семисвечник: вне всякого сомнения, она его получит, изготовленный мамой по лекалу из какого-нибудь журнала. Возможно, мама соорудит какой-нибудь другой сувенир: вышивку или подушечку для булавок. Воображение сразу нарисовало картину, как доктор Кон рассказывает посетителям своего кабинета, что «эту вещицу» некогда сделала одна из ее пациенток.
А Джордж возьмет себе каникулы? спросила миссис Бест после кофе и десерта, когда все собрались уходить.
Джордж? переспросила мама. У него же прибавилось работы в этом факультетском комитете, да еще статья. Вы же его знаете: трудится как пчелка.
Миссис Бест поджала тонкие, накрашенные коралловой помадой губы.
Ну да, как и у Эда, но в сложившихся обстоятельствах
Линда, мы опоздаем на заседание библиотечного комитета, перебила ее миссис Дуайн, чего никак нельзя допустить. Она на прощание обняла маму, и я, заметив, как та поморщилась, испугалась: ей больно? Чудесный обед, Кейт. Чудесный обед, Эллен.