Шире шаг! прокричал Ковригин, ускоряясь. Догонять его сил у меня уже не было. Я рухнул в снег. Тяжелый труп, словно напитанный талой водой, придавил меня к земле.
Встать, Клименко! рявкнул над ухом сержант, пнув меня тяжелым кованным сапогом в бок. Очумевшее от усталости тело даже не среагировало на боль. Даже если бы меня сейчас бы резали по кусочкам ножом, я и то бы не почувствовал.
Встать, животные! хлесткие удары прикладов автоматов посыпались на строй, движение которого я застопорил своим падением. Встать! Идти!
Отец Григорий бросился ко мне Качинский. Ему здорово прилетело в голову. Рассекло бровь, и красная кровь закапала на щеку, но он не обратил на нее никакого внимания.
Сейчас! Сейчас! батюшка, подтянув рясу, подбежал следом, выкидывая высоко худые кривоватые ноги.
Помоги! труп наконец-то с меня сняли. Я смог вздохнуть спокойно, а кроваво-красный туман глазах слегка подрассеялся.
Шире шаг, я сказал! проревел сержант, несколько раз стреляя в воздух из нагана. Непривычные к звукам выстрелов люди шарахнулись в сторону. Кое-кто даже побежал. Залаяли овчарки. Людоедка Коммунара, как бешеная рвалась с поводка, готовая вцепиться в глотку любому кто окажется в зоне досягамеости ее клыков.
Надо идти, СашаВставай прошептал мне на ухо Качинский, взваливая на спину себе труп мальчишки. Батюшка, помоги ему!
Отец Григорий подхватил меня под локоть и потянул наверх. Меня вырвало от нечеловеческого перенапряжения. Закашлялся.
Давай жеДавай, родной! твердил мне священник, поднимая с талой земли.
Кое-как ему удалось поставить меня на ноги. Я сделал несколько неуверенных шагов, но после непосильного груза, ноги буквально летели сами вперед. Качинский уже был где-то впереди, далеко, заканчивая спуск. Я поразился его хорошей физической форме, которую не испортило сиденье в лагере и СИЗО.
Этот сумасшедший, никому не нужный бег прекратился у ворот лагеря, где большинство из нас попадали в снег, жадно его запихивая в рот, погибая от оглушаюшей жажды.. Ковригина кто-то попривествовал, еще один сержант, вышедший их встречать.
Вот этап пригнал, Михалыч! как будто похвастался лейтенант, поправляя портупею.
Этап, значит проговорил Головко, осматривая суровым взглядом каждого из нас. А у я начальника нашего нового встретил! С жинкой приехал! Красивая такая, фигуристая
Добро! Умоюсь с дороги и на доклад! кивнул Ковригин.
Гляжу, значит, у тебя, товарищ лейтенант многие не дошли своими ногами, махнул он рукой в сторону от строя, где рядышком уложили трупы, которые пришлось тащить.
Один в побег рванул, а второй сам вскрылся еще в вагоне, коротко объяснил лейтенант, вы их к учету и давайте в яр, на погост, чтоб меньше вопросов было у нового начальника лагеря. Темнеет уже
А этап? нахмурился Головко.
Этап в карантин, как обычно.Докторшу туда, пусть осмотрит этих молодчиков. Дня два помаринуем, а там и в промку их запустить можно.
Есть! вытянулся Головко. Так, значит, мазнул он взглядом по нашему строю. Нужны два добровольца! Товарищей похоронить вашихЕсть кто?
В ответ ему было гробовое молчание. Все настолько были вымотаны пешей прогулкой по лесу, плохим питанием, постоянными побоями, что тащится в ночь и долбать кирками мерзлую землю желания ни у кого не появилось.
ЖальЖаль, значит, покачал головой Головко, поглядывая на нас слегка укоризненно. Жаль, что нет в вас солидарности и сознательности, граждане уголовники. Значит, придется мне самому назначить желающих. Ты, бородатый!
Все взгляды мгновенно обратились к отцу Григорию. Лишь у него в строю была настоящая густая борода. У остальных лишь только отросшая щетина. Тот вздрогнул и сделал шаг вперед.
Поп, наверное? подозрительно прищурился Головко, приглядываясь к длинной черной рясе.
Дьякон, если быть точным! гордо вскинул седую голову батюшка.
Вот, заодно и отпоешь! хихикнул сержант. И ты, морда уголовная! ткнул он пальцем в грудь Федора. Здоровый, как бык! Осилишь!
Тот шагнул вперед, молча и основательно, как и все, что делал до этого. Мысленно я подло обрадовался, что выбрали не меня. Мне было стыдно этой мысли, но сил никаких не было. Хотелось спать и хотя бы чего-нибудь пожрать. Желудок возмущенно бурчал, привыкший к более или менее сносному питанию в СИЗО Харькова.
Остальных в карантин, коротко отдал распоряжение Головко. Тогда я еще не знал, что это фраза стала началом нового большого этапа моего пути.
ГЛАВА 10
Недалеко от административного корпуса им пришлось разделиться. Андрей решил не затягивать со знакомством с лагерем, а потому отправил сержанта, чтобы тот проводил супругу до их нового местожительства, а сам быстрым и решительным движением поднялся на высокое крыльцо барака, который отличался от других своей аккуратностью и солидностью. Деревянная дверь была полуприкрыта и скозь нее слышались голоса.
Коноваленко тихо проскользнул в щель, отметив, что петли были неплохо смазаны. Перед ним предстал длинный узкий мрачный коридор с пятью дверями. Голоса слышались лишь только из-за двух из них. Стараясь не шуметь, он медленно двинулся вперед, прислушиваясь к голосам.
Ладно, Сизый звонкий голос принадлежал кому-то из офицеров оперчасти, как понял Андрей по надписи криво намалеванной на дверь красной краской. Хватит танцевать вокруг да около! Мы взрослые люди, сам понимаешь, некогда нам с тобой демагогии разные разводитьУсловия наши прежние, вы с вашей кодлой прессуете новый этап, узнаете кто, чем дышит, а взамен получаете те же самые привилегии, что были ранее, то есть не ходите на работу, играете в свои дурацкие воровские принципы и так далее
За тонкой перегородкой заскрипели шаги. Скорее всего оперативник ходил по комнате кругами, скрипя сапогами и гнилыми половицами.
Ты знаешь, начальник, что сход этого не одобрит! Западло с ментами в одну дудку дуть! С этапом могут придти порядочные арестанты, которых прессовать не даст Лютый.
Да мне плевать на вашего Лютого! Так ему и передай! Он на делянку выходит? НетСидит в бараке своем, жрет от пуза, еще и палки в колеса вставляет! Я могу на хер залить весь этот лагерь кровью, вашей кровьюне политической и изменить все. Он у меня в ногах валяться будет, умоляя о пощаде!
Андрей неодобрительно хмыкнул. Такие методы работы ему были знакомы по службе в НКВД. Он не сомневался, что сейчас за дверью проходил процесс вербовки агента, который, судя по вялым и неуверенным возражениям, готов был сломаться и согласиться, но
Он распахнул дверь и вошел в кабинет. Оперативник мгновенно подобрался, заметив петлицы.
Товарищ капитан государственной безопасности, вытянулся он в струнку, отдавая честь, разрешите доложить? Младший лейтенант Блинов проводит допрос заключенного Сизых Григория Ефимовича статья 105 часть 5, срок семь лет.
Вольно, лейтенант а я ваш новый начальник лагеря капитан Коноваленко Андрей Викторович, кивнул он, обходя зэка так, чтобы хорошенько его рассмотреть, ибо экземпляр был примечательнейший. Суровое лицо с бегающими карими грустными глазами было изрыто глубокими морщинами. Тонкие, нетронутые работой руки с волосатыми пальцами, нервно сжимали потертую шапку-ушанку, лежащую на коленях. Разбитые кирзовые ботинки были надеты на босу ногу. Из-под расстегнутого ворота телогрейки виднелись синие линии татуировок, уходящих куда-то по всему телу в разные стороны, как паутина.
Сизый значит задумчиво проговорил Андрей, беря стул и присаживаясь напротив заключенного.
Особо опасен, рецедивист, зашептал ему на ухо услужливо оперативник.
Даже так? А что же ты, гражданин Сизов, не желаешь помочь администрации в нелегком деле перевоспитания вашего, наставления. Так сказать на путь истинный, а?
Зэк бросил короткий взгляд за спину на лейтенанта, словно спрашивая одобрения, а потом начал говорить.
Не выходит в цвет по-вашему, хозяин! пожал он плечами. Воры суками никогда не были и не будут. Если я прессану с братвой ваш этап, а об этом узнает Лютый, мне вилы
Очень интересно, прищурился Коноваленко. Встал и обратился уже к замершему за спиной лейтенанту.