Прилетел. На твоём месте я бы не ныл. Не ты ведь сидел с Сатаной на соседних креслах.
Чего? растягивает Джей, а потом выдаёт смешок. Так ты уже нашёл мой подарок? Как знал, надо было больше положить. Вон тебя как вкачало, дьявол мерещится.
Не дойдя до выхода из аэропорта, я останавливаюсь и недоуменно смотрю на телефон, будто могу увидеть лицо Джея.
Что ты мать твою сказал? Ты положил мне в чемодан косяк? первые слова я буквально ору, но на остальных приходится сбавить пыл. Если меня депортируют сейчас или посадят в тюрьму за хранениеэто будет лучшим началом.
Да не парься ты. Я же не такой идиот. Джеймозг! Я положил в рюкзак. Клёво, да? Чувак, не благодари.
Кинтеро, на твоём месте я бы отсчитывал дни до моего прилёта и покупал место на кладбище. Потому что как только я увижу тебя на горизонте, я сотру тебя в пыль. Какого хрена ты вытворяешь?
На меня начали странно смотреть, но благо дело ни один не понимал, о чём я говорю. По крайней мере, надеюсь.
Так ты всё-таки не курнул. Иначе бы ты боготворил меня, а сейчас ты обычный Ди кричащая задница. Скукота. Никакой радости в жизни. Сколько хоть у них там времени?
Смотрю на часы, которые недавно перевёл на местное время.
Обед.
Соболезную. Даже опохмелиться не сможешь.
В мои планы это не входит. Сейчас я должен идти к ректору и уговаривать его выделить мне место в братстве, иначе буду скитаться по улице.
У тебя всегда есть вариант с моим братишкой, напоминает Джей. На этот раз я просто игнорирую.
Мы разговариваем ещё пару минут, пока жду такси, и когда машина приезжает, мне приходится сбросить. Говорить с Джеем я могу только на испанскоманглийский он не знает. Хотя, знает пару слов, но такими в обществе не общаются. А как предупреждала мама, лучше делать вид, что ты из этих мест, чтобы тебе не надрали жопу и не поставили на счётчик. Пусть я и занимаюсь боксом с детства, но все же не уверен, что могу противостоять толпе амбалов или перочинному ножику, воткнутому мне в бок.
Назвав водителю адрес университета, я набрал номер отца и стал ждать ответ.
Твоя мама уже начала переживать, что ты долго летишь. Сто раз твой рейс проверила, но все равно ходит по комнате, как сумасшедшая. Пожалуйста, скажи ей, что ты в порядке, или я вылечу следом, только бы от этой двинутой подальше.
Смеюсь и слышу, как отец передаёт трубку маме. Та что-то ворчит ему, облегченно вздыхает и говорит в трубку:
Он врет. Я просто уже соскучилась. Ты будешь впервые так далеко от меня, и мне немного не по себе. Неужели мне теперь можно ходить по клубам и всем говорить, что мне тридцать и у меня нет детей?
Как только выкинешь Рамо из домаэто станет твоим первым делом.
Точно. Надеюсь ты хорошо доехал. Я очень на это надеюсь. Ты уже в университете? Как там? Знал бы ты мой первый день, сразу перестал бы считать меня лучшей мамой.
Мам, после рассказала о том, как вы с папой познакомились, меня ничем не удивить. И нет, я ещё не приехал. Сижу в такси.
Что? Фуэнтес, ты рассказал нашему сыну
Придержи язык, я рассказал только приличную часть. Я ошибся дверью, зашёл в женскую раздевалку, а там ты сидишь в парандже, перебивает он маму.
На самом то деле, он сказал мне правду, но маме лучше об этом не знать.
Вы оба меня обманываете, ворчит мама. Ладно, Ди. Передать трубку Рамону?
Не надо, ма
Но уже поздно. Слышу шаркающие шаги матери и агрессивный шёпот.
Меня заставили, бухтит Рамо и по звуку получает подзатыльник.
Не думал иначе.
Тогда давай просто сделаем вид, что каждую ночь залезаем под одно одеяло и шепчем друг другу секретики. Итак, ты рад, что свалил?
Всей спиной ложусь на сиденье, вытянув ноги вперёд настолько, насколько мне позволяет салон машины.
Ещё не знаю. Есть сомнения по поводу Джея: скорее всего, он в первый же день попадёт в глубокую задницу. Полагаю, это все мои опасения, а так мне совершенно плевать. Что на счёт тебя, гений? кажется, мы впервые за долгое время говорим без дерьма в сторону друг друга, и я даже не знаю, что испытываю по этому поводу. Я точно знаю, что он любезен только из-за нависающей над ним мамы с пушкой.
Имеешь ввиду, рад ли я, что ты укатил из отчего дома? Ты ещё спрашиваешь? Я уже предложил маме снести стену между нашими комнатами, чтобы сделать одну целуюмою, если я попытался быть искренним, то Рамо ведёт себя так же как и обычно. Хочу вмазать ему, но поднять на него руку никогда не смогу. Я до сих пор вижу в нём того крохотного малыша, с которым вечно возился. И нет, меня не заставляли родители. Мне просто хотелось быть кем-то большим для кого-то, отличным братом. Но все скатилось в бездну к годам так шестнадцати.
Что она сказала?
Конечно, она согласна, это же я. Но папа против, мол ты вернёшься и вообще так не красиво, короче защищал твою комнату, практически наручниками приковавшись к батареям, страдальческим тоном бубнит Рамо.
Хмыкаю от победы, хотя даже не присутствовал при этом. У нас в семье никогда не было любимчиков, но, если мне и без разницы с кем потрепаться, а вот Рамо выберет маму. Они похожи, как сказал мне когда-то папа. И я не могу сам этого не заметить. Дело не только во внешнем сходстве, но и во внутреннем: мама была художницей в своё время, а сейчас рисует только карикатуры или картины для интерьера дома в непонятном мне стиле. И если я оказался далёк от искусства, то Рамо буквально будущий Пикассо. То, что он творит на своём графическом планшете, это не описать словами. Я готов закрывать на весь его бред глаза, если в будущем он получит Нобелевскую премию.
А ты, значит, уверен, что я не вернусь? Дай напомню: у меня всего три месяца, а дальше меня снова переведут в Испанию.
Рамо вздыхает.
Я не хотел этого говорить, чтобы не обижать тебя. Хотя шутка, мне насрать. Как и тебе, впрочем, так что у нас один-один. Так вот, как я считаю: интеллект в нашей семье распределился не поровну. Мне досталась добрая часть, а тебе огрызки, но я и не отрицаю, что ты вполне способный. Для возраста тринадцатилетки. Поэтому я уверен, что тебя обратно не переведут и предложат остаться там. Либо же тебя наконец-то переедет маши
Не слушая продолжение, заканчиваю звонок и кидаю телефон в сторону.
Смотрю в окно, за которым бетонный город меняет свои огни, когда наконец появляется огромных университет, сменивший тысячи, миллионы учеников. Если сравнить тот, в котором я учился в Барселоне, то это свет и тьма. Нью-Йоркский представляет нечто большее. Современное и старое одновременно. Мама отдала бы всё, чтобы видеть это: она тот ещё ценитель красивой архитектуры.
Протягиваю водителю купюру и вылезаю из машины, потянув за собой сумку с вещами, перед этим засунув телефон в задний карман штанов.
В холле меня встречает женщина с прилизанным пучком на голове, который настолько тянет кожу, что глаза становятся похожими на узкие щелочки. От этого вида даже заболели мои собственные. Быстро провожу пятерней по волосам и обращаюсь к ней:
Где здесь кабинет ректора? я бы обошёлся без помощи, но эти коридоры напоминают чертов лабиринт, откуда выберусь к годам восьмидесяти или кто-нибудь найдёт мой скелет.
Женщина поднимает глаза и устало, будто повторяет заученную фразу миллиард раз, спрашивает:
С какой целью? Вы записаны?
Я студент по обмену, мне нужно заполнить документы.
Направо и прямо. Держитесь левой стороны, там будет диванчик. Подождите там, ректор сейчас очень занят.
Уже на половине её нудной речи иду туда, куда она сказала, ставлю рядом сумку, падаю на диван и расслабляюсь.
Упираюсь затылком в стену и закрываю глаза, наслаждаясь тишиной и некоторым звоном в ушах, сопровождающимся сушняком. Представляю, что сижу не в душном коридоре в ожидании, когда придёт недавно вышедший на что-то срочное ректор, а где-нибудь на пляже Испании. Рядом стоит машина с открытыми дверями, из которой доносится музыка, окутывая весь пляж. Джей тащит девчонок к воде, те визжат, бьют его по рукам, но он оказывается сильнее. Дружный женский писк о температуре воды и хохот друга. Никакого Рамона с его постоянными попытками вывести меня из себя, никакой чертовой учёбы и никаких забот.
Уже почти засыпаю, когда рядом со мной кто-то буквально плюхается на диван. Сжимаю челюсти до скрипа и боли. Решаю сделать вид, что я один и продолжаю ждать ректора, закрыв глаза и представив Испанию паршивой Америке.