Да, я заметила. Сфоткай меня так, чтобы весь дом был виден.
Он послушно берет смартфон и ждет, разглядывая, как я намазываю губы увлажняющей помадой и облизываюсь. Я встаю под прицел смартфона. Он целится и делает несколько снимков.
Мы собираемся в изогнутый коридор, ведущий к продолжению осмотра и он пытается направить меня туда за талию. «Не вздумай делать это» думаю я. Кончики его пальцев проскальзывают по моей талии. После посвященной Николаю I выставки начинается разговор о прошлом.
Я хотел бы жить в XIX столетии. Где-нибудь в 80-90-е годы. Мне близки нормы викторианской морали, говорит он.
Не забудь взять с собой вагон антибиотиков, говорю я.
Это точно. Чтобы от чахотки не умереть. Но, за вычетом отсутствия антибиотиков, дисциплина в обществе того времени мне импонирует. Типа семейные ценности, но со строгими границами между людьми, рассказывает он.
Я с тобой согласна, говорю я, когда мы заходим в зал со скульптурами. Люди в браке тогда соблюдали личные границы. Отдельные спальни для мужа и женыэто прекрасно.
Конечно. И туалеты тоже отдельно. Так и зае задо так быстро не надоесть друг другу, говорит он.
Пары которые сидят буквально на одном унитазе и совсем теряют границы личного пространстваэто омерзительно, злобно говорю я, пока мы разглядываем очередную современную скульптуру, напоминающую унитаз.
Это финал слияния. Мне тоже претит. Виртуальная сторонаодна страница на двоих, кивает он. А ты живешь одна?
Аааах. Как красиво! восклицаю я, не отвечая и на миг отвлекаясь от мрачных мыслей. Я смотрю на костюмы в витрине. У пиджака очень широкие лацканы. Здесь выставлены вещи середины XX века.
Вот! Я это очень люблю, я ускоряю шаг, отрываясь от маньяка и почти бегом подхожу к витринам с одеждой. Мода 40-х. Как в моем любимом фильме «Китайский квартал». Там все такое красивое, такое прекрасное, такое стильное, перечисляю я, любуясь на одежду.
Эээ. Я обожаю «Китайский квартал», говорит он задыхаясь.
Я чувствую, что ему не хватает слов, чтобы выразить отношение к этому шедевру, к его пересохшей реке в желтой пустыне, к механизму сюжета, идущего точным ходом карманных часов, раздавленных автомобилем близ калифорнийского пляжа, где шумит море, в котором так много зеленой воды, но нет ни капли для душистых апельсиновых садов в долине.
Потрясающий неонуар, только и говорит он, абсолютно блестящие диалоги, костюмы, сюжетные ходы, образующие тончайшую и изящную конструкцию. Сейчас так не снимают.
Точно, отмахиваюсь я, поглощенная разглядыванием бриллиантового колье. Я встретила первого человека в моей жизни, смотревшего редкий фильм, который мне очень нравитсяну и что? Ему явно больше 15-ти и в нашем возрасте не очень умно кичиться тем, что создано другими людьми, но выражает твою индивидуальность.
Мы возвращаемся в XIX век.
У Ренуара ручки коротенькие обычно, говорит он, тыкая пальцем в одну из картин.
На картинах? сощурившись, я приглядываюсь. Пытаясь рассчитать длину рук, я поднимаю руку и кручу ее перед собой как Терминатрикс Т-Х, когда у нее сломалось основное оружие и она переключилась на огнемет вместо плазменной пушки.
Ну да. Эээмм Видишь? Посмотри на локоть. Слишком короткая ручка у мужика. Да и у девушки тоже, он показывает на ростовые портреты мужчины и женщины, стоящих на лестнице, а теперь, он хватает меня за руку, я искоса смотрю за этим, но решаю не сопротивляться, и он опускает мою руку вдоль моего тела.
А теперь, хммм, продолжает он, держа мою руку, вытяни свою руку по швам, насколько далеко она тянется. Если ты, он медленно поднимает мою руку и указывает ею на картину. Опустишь мысленно руку этого мужчины на лестнице, то она дойдет ему максимум до линии пояса, он отпускает мою руку и я вижу, как мимо проходит держащаяся за руки симпатичная пара.
Может быть ты и прав, говорю я, смотря им вслед.
Зал Матисса.
Здесь точно нужно селфи. На фоне «Музыки», говорю я.
Давай вместе сфоткаемся, нагло предлагает он.
Ну ладно, соглашаюсь я с неохотой.
Он приобнимает меня за талию, щупая своей ладонью мой упругий живот и просит одного из проходящих мимо китайцев сфотографировать меня с ним, показывая ему жест как будто нажимает на кнопку большим пальцем. Он понимает и делает несколько фото. Потом он отлипает от меня и фотографирует одну.
Пройдя импрессионистов, спускаемся на первый этаж. Мы снова на огромной лестнице перед цифрами «MMXI». До меня доходит, что это дата. Видимо, 2011 год? Садимся на лестницу.
Я голоден. Хочу есть. А ты как? наконец-то что-то дельное.
Знаешь, я тоже нагуляла аппетит. С музеями всегда так, говорю я, оживляясь. Мимо спускается группа китайских туристов. У каждогопалка для селфи.
Он тянет слова. Мой рот заполняется слюной от легкого голода.
За-а-а-амечате-е-е-ельно. Эээ. Мы можем сходить. Ммм В кафе или ресторан, мычит он, и внезапно резко меняет тон: Любишь китайскую кухню? Один из моих любимых ресторанов как раз тут относительно недалеко. «Нихао» на Невском.
Нуу Так. Средне, я прилежно обдумываю этот вариант и отметаю его.
Но там не суши. А именно китайские блюда. Утка по сычуаньски, свинина хуншао, все блюда очень острые, он пытается меня убедить, но потом обрывает себя и предлагает: Давай отправимся на Рубинштейна. По дороге придумаем или выберем там место. Сейчас еще не поздно и столиков будет полно, я уверен, решительно говорит он.
Отлично, я встаю и потягиваюсь. Пора в гардероб.
Снегопад не прекращается. Темнеет.
Действительно, снегопад не прекращается, глядя из арки на заснеженную площадь, говорю я.
Мы можем прогуляться. Здесь недалемоя правая бровь возмущенно приподнимается и он меняет фразу. А впрочем, в такую погоду лучше проехаться на такси.
Да, вызови машину, пожалуйста, в моем голосе звучит сталь.
Пешком? В такую погоду? Может еще 50 на 50?! Сегодня я точно не готова к этому. Сегоднявсе только по правилам. В рамках закона. Сегодня я не феминистка. Сегодня я не радикальная ультрафеминистка. Сегодня у меня в повестке днятрадиционные патриархальные ценности. Сегодня яженщина. Женщина викторианской эпохи.
Такси подъезжает на Миллионную. Разыгрывается аппетит и я становлюсь общительной:
Некоторые мои подружки, говорю я, вспомнив про Аню. Уверены, что мужчина без машиныну это вообще невозможно. Вот Он влезет в кредиты, у друзей назанимает, но тачку купит, причем
Мне не нужна машина.
Вот такие требования у нас, смотря в окно на атлантов, тихо говорю я.
Я молча жду решения, куда мы поедем ужинать. Таксист включает «Дорожное радио».
Поехали в «Бекицер», говорит он, хумуса поедим. Там интересно и неплохо.
Прикольно, давай. Подруга рассказывала, я вспоминаю слова Нюты.
Яон хочет что-то сказать.
Да. Кстати, нам надо определиться, чего мы хотим от этого свидания, уверенно перебиваю я, не стесняясь таксиста. Я поставлю вопрос ребром.
Эээ. Мы могли бы встречаться ну, с материальной поддержкой. Раз уж мы познакомились на этом сайте. 10 штук за встречу, допустим, раза 1-2 в неделю, произносит он очень быстро.
Его глаза сужаются. Этот вопрос застал меня врасплох. Я ожидала более длинного захода. Пошел ва-банк. А где гарантии, что это не на один раз?
А где гарантии, что это не на один раз?
А где гарантии, что мне понравится и я захочу оплатить целый месяц?
Мде, произношу я сквозь зубы.
Нет, нет и нет.
Я зарегалась на этом сайте для чего-то большего, мягко говорю я, хотя меня трясет от бешенства.
Такси стартует.
Не собираюсь тебе пускать пыль в глаза. К тому же раскусишь. Но почему бы не начать так? Мы, вроде, довольно похожи в плане культуры и увлечений, вздыхает он.
Я не могу всю жизнь распыляться на каких-то мужчин с общими интересами. Пора уже что-то получать, говорю я возмущенно, повышая голос.
Конечно, кивает он.
Таксист прислушивается. Мне все равно.
У меня были мужчины. Но я понялая тщательно подбираю слова. Время уходит, а результатов нет. Делаю все сама, многое отдаю, и мне в принципе нормально, это бывает интересно, но где результаты? Какой смысл? Наверное, я просто очень холодный человек и может это звучит цинично, ноя сбиваюсь.