Аня с Лешей отдыхают на Гоа. Селфи на фоне волн прерывает мой спокойный свайп, погружая в раздумья. Теперь они вместе. Я думаю, что мне отчаянно не хватает денег на этой работе и хорошо бы найти богатого молодого человека или мужчину. Может попробовать найти себе сорт оф спонсора. Есть же для этого специальные сайты в Интернете. Осторожно, опасаясь, что меня увидят, гуглю по теме, но вместо картинок красивой жизни натыкаюсь на один мерзкий эскорт и даже хуже.
Охранники идут один за другим. У одного из нихпожилого дядьки с усами что-то там видно в легких на снимке и я отправляю его снимок врачу в клинику. Он волнуется, что не получит допуск для работы в Норильске. Я говорю, что ничего не могу сказать по снимку, но думаю, что врач разберется. Такое находят по много раз в неделю.
После обеда отдыхаю на неудобном диване у ресепшена. Это место начальница называет «зоной релакса». В маленькой бедной клинике на телекране нет собственной рекламной заставки и включены деловые новости:
Зачем наш ЦБ зажимает охранные человекочасы, когда вся европа проводит QE? Вот скажите мне? восклицает эксперт. В зоне вечной мерзлоты размещены гигантские агломерации из городов роботов, выращивающих микрочипы, еду на конвейрах, других роботов. В пору всеобщей автоматизации нам пришлось выбиратьдать всем велфер или работу. Мы дали призвание. Мы сделали всех охранниками. Десятки миллионов охранников охраняют друг друга, дома друг друга, стоят на постах у факторий и месторождений, охраняют внутренние сектора фабрик. Труд инженера автоматизирован. Человек может работать консьержем в доме, в котором житель работает консьержем у него же в доме, может охранять съемную квартиру, житель которой охраняет его съемную квартиру. Кроме охранников, нам нужна пара инженеров, официанты и прочая сфера услуг, типа врачей. После краха доллара мир нуждался в резервной валюте
Может хватит лекций? Ближе к делу, перебивает собеседник.
Я уже близко. Так была создана единственная валюта XXI векаохранные человекочасы. Хреночесы, ХЧ. Биткоины провалилисьслишком легко майнить и тем обесценить. Но нельзя обесценить труд, основанный не на эксплуатации человека человеком, но на доверии человека человекублагородный труд охранника. Потому что средний человек может доверить свои права только тому, кто имеет те же права. Сейчас мы имеем целые биржи охранных человекочасов. Охранники и наохраняемые ими часы не бесконечны, что сдерживает инфляцию. Провести европейское QE мы не можемслишком мало охранниковговорит мужик в телевизоре.
Я зеваю и возвращаюсь к смартфону. Смотрю, сколько хреночесов осталось. Прискорбно мало. Моя мысль вновь кружится вокруг самых разных способов обогащения.
Ровно в 18:01:37 я ухожу с работы.
Ужасное свидание
Засыпая, захожу в Тиндер, вижу тысячи новых лойсов и ужасаюсь сотням непрочитанных сообщений. Ответить всем нет никакой возможностии как в этой огромной массе можно найти что-то достойное?!
Я буду экспериментировать. Деньги нужны, жить нечем.
Живешь же, как-то спросила меня Аня.
Живу, но ипотека.
Что ты? Много? с соболезнованием сказала Аня.
Очень много, тысяч двести.
Аня весело расхохоталась.
О, счастливая! сказала она. У меня полтора миллиона и ничего нет, и, как видишь, жить еще можно!
Я буду экспериментировать. Начну с Атолина. Atolin'а. Я повторяю себе это несколько раз, но долго не решаюсь на такой позор. Я убеждаю себя, что никто никогда не узнает. Но никто, никто не узнает, кто ее тайна, кто-о-о-о-о. Проходит несколько недель, а я все еще хожу вокруг да около в своих мыслях, облизываясь у витрины «Kenzo» в Галерее, пока очередная СМСка с коммунальными платежами и бутылка вина тем же вечером окончательно не выводят меня из ступора. Слегка пьяная, я ставлю на страничку там пару своих обычных фотоникакого разврата. Пишу, сколько мне нужно в месяц для жизни и несколько раз меняю цифру, прикидывая так и этак.
Тотчас же какой-то маньяк пишет в Инстенашел страницу через поиск по лицам. Я так пугаюсь и чуть не плачу от досады на свою оплошность, что решаю тут же удалиться отовсюду, но беру себя в руки и просто игнорирую его.
Предложений мало и каждое из нихподозрительно. Откинув уродов и возмутительные просьбы о встрече на час/ночь, я остановилась на с виду адекватном персонаже. На фото вроде симпатичный, интеллигентный, интеллектуал и не карлик. Меня смущает некоторая неясность намерений. Я назвала, сколько хочу в месяц, а он предложил провести тестовое свидание в музее? Ну что ж. Потомресторан. Тут что-то не так. Так начинаются всякие истории про расчленение.
Я надеваю вязаное обтягивающее шерстяное платье в крупный узел с коричневыми и красными треугольными узорами. Я заказала его перед новым годом у своей знакомой malinina_steving, ведущей женственный швейный блог. Я слегка подкрашиваю губы почти бесцветной помадой Colour Elixir.
Я неодобрительно смотрю на свою прическукорни волос отрасли, но я твердо решила не краситься и перейти к аля натурель. Отросшие корни скрываются под моей короной. Я накидываю сверху лисью шубку, которую ношу уже целых два года. Скоро из нее начнет сыпаться волос.
В первый день весны я подхожу к Александровской колонне ровно в 14 часов. Валит сырой снег, небо белое и мутное, ряженые актеры в костюмах Петра I и Екатерины II пристают к группам китайских туристов. Собираясь опоздать, я все же прихожу вовремя и корю себя за это.
Маньяк стоит у колонны. При встрече оказывается, что он не совсем брюнет, не такой высокий, как я представляла, он скорее среднего роста, худ и неспортивен. Небелый цвет зубов, странная небритость, невыразительные глазки-бусинки. Похож на задрота. Я громко вздыхаю.
Замечая мое неодобрение, он поспешно предлагает зайти в тепло, в музей.
Он покупает нам билеты и под пристальными взглядами охранников разных возрастов мы проходим через турникеты. Под простеньким пальто, кажется, из Zara, на нем не менее простенький пиджак.
Я говорю, что мне надо припудрить носик и в зеркале уборной разглядываю свое сердитое надутое лицо, обдумывая положение. Смирившись с неудачей, но от этого ничуть не более довольная, я прихожу к выводу, что наш мир, в сущности, довольно жестокое и плохое место.
Думаю, стоит начать осмотр с этих больших залов за огромными дверями и широченной лестницей. Мне нравится нависающий над нами бетон. Он выглядит мощным. Чувствуется мощь, говорит он.
Да, конечно, соглашаюсь я, думая о том, что билеты в Главный штаб стоят дешевле, чем в Эрмитаж.
Светлые залы чередуются с темными. Заходим в темный зал с огромными гобеленами, на которых акварелью нанесены разные геометрические фигуры. В следующем светлом зале находится маленькая комнатка, из которой слышна мультяшная музыка. Внутри пусто. В стене по центру, в самом низукрохотный полукруглый дверной проем без дверцы, из него падает свет. Из маленькой колонки в углу играет диснеевская музыка. На выходе из комнаты написано: «В ожидании Джерри. Хуан Муньос, Испания. 1991». Это кажется мне забавным.
Прикольно, говорю я.
Смешно. Хорошо, что Джерри там нет. Он меня бесит, говорит он.
Меня тоже. Он всех бесит, говорю я.
А ты чем занимаешься? Учишься или работаешь, говорит он, пока я мысленно решаю, какое свидание было самым неудачным. Последнее? Конечно, я получила хороший дорогой подарок, украшающий сейчас мою голову. Я встретилась с кавказцем, но он оказался слишком мелким для меня, буквально карлик размером 177 см. Мы как раз проходим мимо трехсантиметрового бюста Толстогопочти в натуральную величину. На каблуках мы бы сравнялись, о чем я очень язвительно заметила ему, потому что сама была на них и выше. Он пошутил, что увеличил бы не рост, а кое-что другое. Единственное, что ему досталосьжалкий поцелуй куда-то в скулу. Заросшую мерзкой щетиной.
Инсталляция изображает полуобрушенное здание. На уровне третьего этажа в комнате, от которой осталось две стены, висит едва заметная, но настоящая картина Малевича. Здание и бутафорские обломки сделаны из пенопласта и пластика. Это мне нравится и я хочу сфотографироваться для Инсты.
Вон там картина Малевича, показывает он.