Ой, девочка наша вернулась, похудела совсем, заплакала Марьванна.
Марьванна, дорогая, как ты? обняла ее Наталья.
Услышав голоса, из комнаты выглянула мама.
Наташа, Наташенька, доченька, бросилась к дочери Раиса Николаевна.
Наталья тоже расчувствовалась. Сели в столовой. Марьванна тут же притащила кучу съестного, разогрела свои знаменитые пироги. Раиса Николаевна не могла налюбоваться на свою девочку. Пока Наталья ела, она не сводила с нее глаз.
Доченька, как ты? Он хоть тебя не обижает?
Мама, ну что ты? отвечала Наталья с набитым ртом. И почему он? Моего мужа зовут Максим. И ты это прекрасно знаешь.
Да, да, доченька, к сожалениювздохнула Раиса Николаевна.
Мама, начала раздражаться Наталья, если ты сейчас же не прекратишья уйду. Она сделала попытку подняться.
Нет, Наташенька, нет, прости меня, я больше не буду, примирительно ответила Раиса Николаевна, удерживая дочь.
Расскажи, как ты? Как папа?
Да что рассказывать, вроде все неплохо, сплюнула через левое плечо Раиса Николаевна, чтобы не сглазить. Отец по-прежнему работает, не знаю, почему ему дома не сидится. Давно ведь на пенсиитак нет же, не могут без него обойтись. А таквсе по-прежнему. Мы на выходных на дачу ездимприезжай как-нибудь к нам. Отец будет очень рад.
Хорошо, мама, я подумаю.
Дача у них была знатнаябольшая, трехэтажная, вокруг почти гектар леса. Отцу дали участок, когда Наталья в школу пошла. Девочкой очень любила там быватьтишина, покой, лес вокруггуляй сколько влезет. В нескольких километрах от домаозеро, они летом с деревенскими ребятами на велосипедах туда гоняли, купались, загорали до самого вечера.
Наталья вздохнула, если бы Максим пошел на примирение. Но и Максим, и отец слишком гордые.
Засиделась она до самого вечера, спохватилась только в шесть. Скоро отец домой придет, а Наталья не хотела с ним встречаться, обида еще не прошла. Она спешно простилась, почти отдирая от себя рыдающую мать.
Мама, ну прекрати, ну что ты, в самом-то деле, как будто на тот свет провожаешь.
Максиму она ничего говорить не сталаон бы не понял.
Размышления Натальи прервал телефонный звонок, она даже вздрогнула от неожиданности. Звонила Ликалучшая подруга еще со времен иститута.
Наташка, привет. Чем занимаешься? Все дома киснешь? услышала Наталья ее веселый голос.
Привет-привет, дома сижу. А ты чем занимаешься? ответила Наталья.
Да вот только с работы вернулась. Устала как собака. Квартальный отчет готовлю, вздохнула Лика.
Ой, да ладно тебе, хорош жаловаться, приезжай в гостипосидим, выпьем, тем более завтра выходной. У меня переночуешь.
Ну ладно, уговорилажди, легко согласилась Лика.
Уже совсем стемнело, когда Наталья услышала шум подъезжающего автомобиля. Выглянула в окноточно, Ликина серебристая Хонда.
Лика, крикнула Наталья в окно, ты ворота заперла?
Заперла, не в первый раз, отозвалась Лика.
Наталья сбежала вниз и, распахнув входную дверь, порывисто обняла подругу.
Наташ, ну ты чего? Совсем тут в лесу одичала, что ли? Ты ж меня задушишь, смеялась Лика.
Заходи, раздевайся, замерзла? Я сейчас чайник поставлю, суетилась Наталья.
Подруги сидели на кухне, неспешно потягивая горячий чай с малиновым вареньем, которое так вкусно готовила Марьванна. За окном совсем стемнело, от сильных порывов ветра, срывавших с ветвей остатки листьев, гнулись деревья.
Наташ, ты что-то неважно выглядишь. Есть причина? спросила Лика.
Ну, спасибо тебе за комплимент, подруга, засмеялась Наталья, отводя взгляд.
Да ладно тебе хорохориться. Знаю я твою причину. Она у тебя уже сколько лет не меняетсяМаксим твой. Хорошо хоть мозгов хватило уйти от него, давно пора, выдохнула Лика.
Наталья побледнела.
Не надо так о нем, Лика. Ты ничего о нем не знаешь, отрезала она.
Ой, да что тут знать? зло ответила Лика, итак все ясно.
Прекрати, хватит, Наталья начинала злиться. Если бы я знала, что ты затеешь этот разговор, я бы тебя не пригласила.
Наташ, ты, конечно, прости, что я лезу не в свое дело, но ближе меня у тебя никого нет, а ты все прячешься в свою скорлупу, нет бы поделиться, поплакаться как нормальный человек, понизила голос Лика.
Ну что ты хочешь услышать? Да, он тяжелый человек, с ним непросто, но не нужно делать из меня жертву, я знаю его уже тридцать лет. У него тяжелая судьба, ничего ему не давалось в этой жизни просто так. Всего приходилось добиваться самому, иногда просто вырывать зубами.
Ой, да что ты его защищаешь? Все носишься со своим Максимкой, как будто ему три года, ответила Лика.
Я его не защищаю, продолжила Наталья, просто я сама знаю, как ему тяжело в жизни было, какой стресс он испытал.
Ой, ну и какой же такой стресс он испытал? поддразнила Лика.
Прекрати насмехаться, на Наталье лица не было, мать Максима убили.
Лика осеклась.
Прости, Наташа, я не знала, ты никогда не говорила, примирительным тоном сказала она.
А зачем об этом говорить? К чему прошлое ворошить? пожала Наталья плечами.
Расскажи, как это случилось? попросила Лика.
Да я сама мало что знаю, Наталья поднялась со своего места и подошла к окну, повернувшись спиной к подруге. Она не любила делиться такими, как она считала, интимными подробностями чужой жизни. Ее звали Ева. Блистательная, неповторимая, очаровательная, начала Наталья свой рассказ. Я до сих пор ее помню как вчера. Раз увидев, ее невозможно забыть. Ее образ просто врезался в память. Максим ее безумно любил, и она его тоже, это просто невозможно было не заметить, так это бросалось в глаза.
После смерти бабушки Максима, они въехали в ее квартиру, по соседству с нашей. Не знаю, как они познакомились с моей матерью, но как-то вечером мама сообщила, что у нас гости. Мы с отцом очень удивилиськ нам редко кто-то приходил, мы вели очень обособленный образ жизни. Даже не знаю, чем Ева так очаровала мою маму, что она даже пригласила ее в гости. Это был знак наивысшей благосклонности. Я весь день просто сгорала от нетерпения.
И вот в шесть раздался звонок в дверь. Открыла Марьванна и в комнату вошла, даже не вошла, а просто вплыла очень красивая молодая белокурая женщина. Я просто рот открыла от восхищения. Она мне напомнила какую-то иностранную актрисучерное облегающее платье, туфли на высоких каблуках, убранные в высокую прическу волосы. Даже не подозревала, что такие женщины существуют, всегда думала, что таких только в телевизоре показывают. Я не сразу заметила, что она пришла не одна, рядом с ней стоял мальчик примерно моего возрастаточная копия мамытакие же утонченные черты лица, такие же белокурые волосы. Я была просто сбита с толкукак будто два инопланетянина прилетели к нам в гости. Сели ужинать. Я была просто как в туманеэто было самое яркое впечатление моей устоявшейся, устаканившейся жизни. Не слышала о чем они говорили, что обсуждали, да мне было и неинтересно. Я не сводила глаз с Евы, ловя каждое ее движение, каждый исполненный изящества жест тонкой руки, мимолетную улыбку, взмах длинных, накрашенных ресниц. Жаль, что нельзя передать словами ту гамму чувств, которую я испытала в тот вечер. Невольно сравнивала Еву со своей матерьюникогда не пользующуюся косметикой и предпочитавшей одежду исключительно советских производителей. Если это можно назвать сравнением. Мне почему-то было ужасно стыдно за мать и жаль что эта красивая женщина не моя мама.
После мы с мальчиком, ах, да, его звали Максим, по началу я не обратила на него ни малейшего внимания, так я была поглощена созерцанием его необыкновенной мамы, мы с Максимом пошли ко мне в комнату, и он увидел пианино. Он тут же сел и заиграл. Ты знаешь, я много раз анализировала этот необыкновенный день и сделала вывод, что пропала именно в тот момент, когда увидела Еву. Видимо, кто-то там, Наталья указала пальцем на потолок, решил, что так тому и быть. О чем это я? Наталья провела рукой по волосам. Ах, да, Максим заиграл, я была поражена. Сколько еще сюрпризов ожидало меня в этот вечер? Он обронил, что Ева (кстати, он называл маму Евой, можешь себе представить?) может научить меня играть, если я, конечно, захочу. Он еще спрашивал, хочу ли я, Наталья усмехнулась. Всю ночь я ворочалась, не в силах заснуть. Как драгоценности перебирала все события этого насыщенного дня, восстанавливая в памяти мельчайшие подробностивот Ева берет тонкими пальцами бокал, подносит его к накрашенным губам, делает глоток. Вот она смеется, слегка наклонив голову набок. Знаешь, Лика, думаю, я влюбилась в Еву, потом просто перенеся эту любовь на Максима. Утром я пристала к родителям, сказала, что хочу заниматься музыкой с мамой Максима. Родители сомневалисьдопустить постороннего в нашу семьюнемыслимо. Но, в конце концов, они были вынуждены сдатьсяя каждый день тростила им, что хочу заниматься, устраивала истерики, плакала. Где-то через месяц это возымело эффект. Помню день, когда Ева должна была впервые прийти заниматься со мной. Было лето, легкий ветерок, проникая сквозь настежь распахнутые окна, колыхал занавески. Я с бьющимся сердцем ждала ее прихода, надев свое лучшее платье. Когда в дверь позвонили, подпрыгнула, как ошпаренная. С трудом удержалась, чтобы не броситься открывать дверь. Ладони стали влажными, и я вытерла их о платье. Дверь открылась. На пороге стояла улыбающаяся Ева, держа в руках ноты. На ней было льняное летнее платье, открывающее плечи, на ногахоткрытые сандалии, волосы собраны в пучок. Она показалась мне еще прекрасней, моложе и как-то приземленней, доступней.