Так и сказала? Такими словами?
Да.
Так вот же она, разгадка! воскликнул Никитин. Вот она, причина!
Санька приоткрыл рот, соображая. Что несостоявшийся питух имел в виду?
Коли таквсе сходится, но так ли? спросил недоверчивый Келлер. Господин Румянцев, о чем еще говорила госпожа Степанова с товарками?
Да о ролях, о па, о группах, в которых стоят фигуранты, о фигурах о нарядах, Санька припоминал старательно. О том, кто на ком женится о крестинах
Он слышал-то немного, но это была болтовня, мало интересная мужчине, и возрождать ее в памятибольшая морока.
Келлер задавал еще вопросы, а Никитин отошел к секретеру и уселся писать. Это было не письмо, а записка. Он дождался, пока высохнут чернила, сложил ее и запечатал красным сургучом. Печатка была прямо девичьяс амурчиком.
Санька, вспоминая Глафиру, ощутил знакомый озноб, но теперь уж перед ним было лекарство. Он вдруг налил полную чарку и выпил, не закусывая.
Это верно, одобрил Келлер. Что ж я, остолоп, раньше не додумался?
Возражать Санька не сталподнялся, потянулсяразмять косточки, прошелся. Ему редко доводилось час подряд сидеть за столом, и он уже ощущал потребность в движении.
Когда стоял у окна, Никитин незаметно указал на него Келлеру. Санька себя со стороны не видел, а ведь было на что посмотреть: узок в талии, широк в плечах, строен, и профильчеткий, красивый, даже покалеченный нос его не портил, а придавал мужественность тонким чертам.
И Никитин задал вопроспочти беззвучный, и так же беззвучно ответил ему Келлер:
Сильф?
Сильф.
Глава четвертая
Федька обыскала чуть не весь театр, покамест понялалюбитель книжек попросту сбежал. Он не захотел объяснять балетной дурочке, что книжки ему вовсе не нужны, и сбежал. Весьма разумнотем более, он мог неверно понять Федькину бойкость.
До чего же пугливы эти мужчины, подумала Федька, и как с ними трудно
Надзиратель Вебер увидел ее, когда она уже выходила из зала, и нещадно изругал. Федька побежала наверхзаниматься, а там ее товарки давно уж проделали все батманы, простые и сложные, все плие, половинные и глубокие, все рондежамбы, партерные и воздушные, и вовсю скакали под присмотром господина Канциани, который недавно заменил в должности главного балетмейстера другого итальянцаАнжиолини.
Гаспаро Анжиолини уже успел немало пожить в Россиион приехал в 1766 году, сменив учителя своего, Франца Гильфердинга, который не только вернулся в Вену, но и увлек за собой юного любимчика, Тимошу Бубликова. Это было впервыене итальянец или француз покорял кабриолями российскую столицу, а русский парнишка (сказывали, что из малороссиян) привел танцами в восторг избалованную Вену.
При Анжиолини случилось немало хорошегои костюмы он велел облегчать, чтобы способнее было делать прыжки, и юбки девицам укоротил, и высокие парики истребилтеперь дозволялась плясать и в своих волосах, причесанных на модный лад. Но вот Театральную школу он вниманием не баловали из последних выпусков разве что Вальберха можно было бы поставить вровень с иностранцами-гастролерами. Видимо, из-за этого более трех лет назад выписали Осипа Осиповича Канциани, чтобы навел в школе порядок. Тот оказался умени возглавил балетную труппу.
Федьке и тут влетело за опоздание. Она даже не обиделасьне тем был занят ум, он метался и перебирал возможности.
Что с тобой, матушка? тихонько спросила Малаша. Ваперы в голове?
Федька подумала, что надо бы поделиться бедой с подружкой, но потом строго сказала себе: нет! Нравы береговой стражи ей отлично известны, дружба дружбой, а новость разнестивсего важнее.
На середине зала фигуранток выстраивали вокруг Дуни Петровой, заставляли держать на поднятых руках воображаемые гирлянды. Вот с Дуней бы посоветоваться не мешало. Но сперва нужно узнать, сколько запросит за помощь Бориска.
Пока господа из управы благочиния, как шепнула фигурантка Наталья, только тех основательно допросили, кто нашел тело и маску. До того, как Румянцев провел вечер, они еще толком не докапывались, значит, было то, что французы называют «шанс».
Федька не чаяла дожить до конца репетиции. Она побежала на мужскую половину, надеясь подкараулить возвращавшихся фигурантов. Первым бежал Сенька-красавчикего, поди, уже санки ждут на площади, у купчихи стол накрыт. За ним поспешал лентяй Петрушка. У самой двери его отпихнул Семен-питухне иначе, с утра был трезв, а теперь душа выпивки просит. Это не понравилось Ваське-Бесутак наступил Семену на ногу, что тот заорал. Но связываться с Васькой опаснодрачлив. Обменялись матерными комплиментами. Бориска шел последнимне желал никого пихать и толкать. Федька окликнула, и он подошел.
Ты чего тут забыла?
Хождение женщин на мужскую половину начальством не одобрялось.
Дельце есть, без тебя не справлюсь. Ты не бойся, я заплачу! пообещала Федька, еще не имея понятия, где взять деньги, и кратко объяснила, что за дельце.
Не выйдет, голубушка, Бориска для выразительности даже руками развел. Я вчерашний вечер был в гостях у Вебера.
Как?!
Хозяйка моя с его супружницей приятельствует, они и позвали на пирог. Так что врать не будуэто все белыми нитками шито.
Как же быть? спросила Федька в отчаянии. Кому из ваших заплатить, чтобы грех на душу взял?
А мне заплати! раздался глумливый голос.
Это Бес беззвучно выбрался из уборной и подслушал разговор. Федька, обернувшись, увидела его ехидную образину и ахнула.
К начальству пойдешь? Доносить? в лоб спросила она.
А пойду. Ишь, придумала, как своего дуралея выгородить! На чужом горбу в рай въехать решила! А нукыш отседова! Кыш! Васька замахнулся.
Хотя драк между фигурантами и фигурантками обычно не бывало, но Васька мог отвесить изрядную оплеухукак отвесил сгоряча Анисье, когда она в чаконе, идя с ним в паре, спутала шаги и сбила весь ряд. Хорошо еще, что за кулисами.
А ну, сунься! потребовала Федька. Вот только сунься!
Шел бы ты отсюда, Боренька, очень ласково сказал на это Васька. Ты без меня пропадешь, наплачешься Ступай, говорю!
Он вдруг схватил Бориску за руку, загнул ее до адской боли в локте, подтащил обалдевшего фигуранта к двери и закинул его в уборную с легкостью необычайной.
А теперь твой черед, дура! Додумалась!
Может, он пугал, может, и впрямь разозлилсяФедька разбираться не стала. Вместо того чтобы увернуться и убежать под Васькин победный хохот, она схватила стоявшую у стены колченогую табуретку.
Башку разобью.
Васька шагнул к ней, еще не веря в угрозу, и Федька со всей дури треснула его по плечу. Табуретка разлетелась, в руке осталась лишь ножка.
Сука! выкрикнул Васька. Но суетиться было поздноон огреб второй удар по голове, с тем Федька и скрылась на лестнице, оружия своего не выпуская.
Васька покачнулся, выругалсяи тут увидел, что из дверной щели глядят Трофим Шляпкин и Бориска.
Ну что вытаращились! закричал он. Пошли отсюда!
Ты на нее в дирекции пожалуйся, убить же могла, стерва, посоветовал Шляпкин.
Чтобы я, Бес, на кого в дирекцию просить ходил?! Сам разберусь! Тьфу, чертова девка, шишка вскочит
Бориска промолчали точно, до внутренней политики береговой стражи начальству дела нет. Это повздоривших первых дансерок оно мирить еще станет, а береговую стражуда пошла она лесом! Штраф из жалованья вычтутвот и вся забота. Защитить Федьку он даже не попытался.
А она уже стояла внизу, не выпуская из руки оружия. Ярость накатилавот пусть только спустится проклятый Бес!
И он действительно спустился на несколько ступенек, да еще и нагнулся, чтобы увидеть Федьку сверху. Фигурантка погрозила ножкой от табурета. Он спустился еще немного.
Ишь ты, какая горячая. Кабы не рожацены бы тебе не было, Федора. Только зря стараешьсявсе равно он на тебе не женится. Поняла, дурища?
Не твое собачье дело.
Не женится, не женится! Как ты ни стелись! На черта ты ему сдалась!
Вы чего тут разорались? спросил, идя мимо, пожилой хорист Бахметов. НапроситесьВебер прибежит