С такими мыслями подъезжаю к колледжу. Мне требуется вся моя воля, чтобы выйти из машины.
В аудиторию захожу вместе со звонком. Наша новая, молодая преподша по литературе недовольно поджимает губы, но ничего не говорит. Я же впервые радуюсь, что Олька с моим переездом не стала изменять многолетней привычке и сидит с Шумилиной.
Стараясь не обращать внимание на любопытные взгляды, иду быстрым шагом в конец ряда. То, что я не поздоровалась с Проходой, не остаётся незамеченным, за спиной тут же начинаются шушуканья:
О, ты видела? Кажется, Вознесенская с Проходой корону не поделили.
Ага, запасаемся попкорном.
Ставлю на Проходу. Посмотрим, как она свою "любимую масю" загасит.
Да Вознесенская тоже та ещё стерва, я както в столовке слышала, как она
Поворачиваюсь резко, чтобы посмотреть, кто там такой дерзкий, но сплетницы тут же замолкают и делают вид, что внимательно слушают начавшийся урок.
Вознесенская, может, уже сядешь или тебе особое приглашение нужно? раздражённо бросает Дарья Вячеславовна, снова обращая на меня внимание всей группы.
Извините, бормочу неловко и, поспешно отведя взгляд от повернувшейся в мою сторону Проходы, открываю тетрадь. Вновь идут шепотки.
Тишина! Сосредоточились и продолжаем обсуждение романа Василия Гроссмана «Жизнь и судьба».
Одногруппники начинают суетиться: открывают книги, тетради, усаживаются поудобнее. Только Олька с Шумилиной ржут над чем-то, как ни в чем не бывало, что у Вячеславовны, как и у меня, вызывает злость.
Прохода, тебе так весело, я смотрю. Давай-ка, расскажи нам, какой эпиграф ты выбрала для своего сочинения.
Эпиграф это типа цитата? уточняет Олька в развязной манере хамоватой ПТУшницы.
Типа, Прохода! Встань для начала и выплюнь жвачку, ты не на дискотеке! И отвечай уже побыстрее!
Дарья Вячеславовна, я не такая многозадачная, язвит Олька, поднимаясь со своего места.
Я же едва сдерживаю тяжёлый вздох. Все вокруг в предвкушении шоу, даже не подозревая, что за очередным эпатажем скрывается вовсе не сучья натура, а обида и злость. Я давно поняла, что Прохода не умеет справляться с эмоциями, не умеет держать их в себе. Но теперь точно знаю, с кого она взяла пример срываться на людях. Потом она, конечно, как и Серёжа, очень сильно пожалеет, но, когда у неё внутри кипит, остановить её невозможно, особенно, грозя родителями, как это делает литераторша.
Несколько минут на радость всем они ведут полный яда диалог, а после, доведя Вячеславовну до белого каления, Олька, наконец, отвечает на первоначальный вопрос.
Эпиграфом я выбрала такие слова: "Любовь, подобна углю: раскаленная она жжёт, а, когда холоднапачкает."
И по-твоему, эта мысль отражают суть романа? снисходительно интересуется Дарья Вячеславовна, наверняка приклеив Проходе ярлык глуповатой мажорки.
Мы все замираем в ожидании ответа, зная, что Олька может быть кем угодно, но только не глупышкой.
Нет, просто она самая симпатичная во всей этой политиканской нудятине, пожав плечами, отправляет Прохода Вячеславовну в нокаут.
Политиканской нудятине?! задохнувшись, возмущенно восклицает она. Ты вообще в своём уме, Прохода? Роман о Сталинградской битве, об антисемитизме, репрессиях!
И что, это значит, что я тут же должна признать его шедевром?
Ты должна хотя бы проявлять уважение!
Я уважаю историю своей страны, но не каждый художественный вымысел по её мотивам. На тему Сталинградской битвы, антисемитизма и репрессиях есть более интересные книги, а этавосемьсот страниц нудни! И если вы с этим не согласны, то это вовсе не значит, что я не в своём уме. Может, просто вам надо научится быть терпимей и сдержанней, а то возникают вопросы о вашей профпригодности. Вас за какие заслуги вообще сюда взяли? Не перед директором, случайно? войдя в раж, озвучивает Прохода ходящие по колледжу слухи.
Ну-ка, вон отсюда! И без родителей можешь на моем уроке не появляться! кричит Вячеславовна в запале, покраснев, как помидор.
Ага, много чести, ехидно бросает Олька и идёт на выход. Шумилина быстро собирает её вещи, и бежит следом.
Вячеславовна же, тяжело сглотнув, пытается сохранить хорошую мину при плохой игре и продолжает неуклюже вести урок.
Мне её даже жаль. Понятно, что у неё мало опыта, плюс работать с богатыми детками тоже не такто просто, но, пожалуй, моё сочувствие в большей степени продиктовано тем, что я отчётливо вижу на её месте себя.
Скоро ещё более жёстким катком Олька проедется по мне, а я совершенно не готова. Не представляю, что буду говорить, как вообще все это вынесу. Мне страшно даже сейчас пересечься с ней в коридоре, поэтому на все следующие уроки прихожу тоже со звонком, а на переменах прячусь то в библиотеке, то в туалете.
Знаю, трусливо это, смешно и просто мерзко. Мне и самой от себя тошно, но у меня пока нет сил, чтобы расставить все точки над "i". После каникул соберусь немного и решу этот вопрос.
С такими мыслями забегаю через пять минут после звонка в пустую раздевалку и начинаю торопливо переодеваться на физ-ру, надеясь, без происшествий сдать нормативы и уехать, наконец, домой.
Однако не тутто было
О, какие люди! издевательски тянет Шумилина, входя с Олькой в раздевалку.
Столкнувшись с холодным взглядом Проходы, понимаю, что отбегалась. Сердце, будто обрывается с огромной высоты, и начинает колотиться, как сумасшедшее. Замираю с футболкой в руках и сглатываю подступившую к горлу тошноту.
Ты прямо сегодня какая-то неуловимая, Вознесенская, продолжает зубоскалить Шумилина.
А ты, вижу, осмелела, парирую недвусмысленно, на что она натянуто лыбиться, но не отступает, почувствовав, что Прохода на её стороне.
Ой, да ладно, успокойся, Настён, шучу же, насмешливо закатывает она глаза и подойдя, бросает рядом с моей одеждой свою сумку. Кстати, засосики зачетные. Вы с Сеней, походу, друг без друга не скучаете: он с Гаечкой тусит, ты сама по себе
Она хлопает своими накладными ресничками, а я каменею. Изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не натянуть судорожно футболку и не выдать себя.
Шумилина, тебе вообще, какое дело, а? Не знаешь, о чем потрындеть? Расскажи тогда о своих тайных похождениях, цежу сквозь зубы, взглядом обещая уничтожить, если она сейчас же не заткнется.
Капец, ты нервная, Вознесенская! Я же наоборот порадовалась. Молодец, меняешь мужиков, когда хочешь
Жень, хорош уже! обрывает её Прохода.
А че я такого сказала-то? возмущается Шумилина.
Ничего, переодевайся быстрее и иди. Скажешь физруку, что мы сейчас подойдём, отмахнувшись, распоряжается Олька. Шумила недовольно поджимает губы, но ничего не говорит.
Когда мы остаемся с Проходой одни, меня снова накрывает паника.
Оль, давай потом поговорим, мне нужно сдать нормативы, прошу тихо, стараясь не смотреть на неё. Но она подходит ко мне вплотную и, толкнув к стене, чуть ли не орет:
Вознесенская, ты вообще нормальная, а? Какого хрена ты себя так ведёшь? Я че тебе такого сделала, что ты со мной теперь даже не здороваешься?
Таких наездов я, конечно, не ожидала. Смотрю в Олькины взволнованные, полные непонимания и гнева глаза, и в носу начинает предательски щипать.
Ничего, Оль, ты мне не сделала. Это я просто херовая подруга. Ты все правильно в смс написала, и я на тебя не в обиде, но давай на этом закончим.
Я отвожу взгляд, Олька же несколько долгих секунд офигевает, переваривая мои слова.
Насть, ты реально думаешь, что я проглочу эту туфту? уточняет она вкрадчиво, словно не верит, что я в своём уме. И я её понимаю, сама бы была в недоумении, но не могу себя заставить развить ссору и в чем-то обвинить. Просто не могу.
Как хочешь, Оль, мне больше нечего сказать.
Зато мне есть что. Ты ведёшь себя странно, Насть, и меня это злит
Ну, извини
Да помолчи ты! Ты что, вообще не понимаешь, что я волнуюсь. За тебя волнуюсь, Вознесенская!
Не надо за меня волноваться. У меня все в порядке.
Неужели? Ты это маме своей будешь рассказывать, а мне не надо. Я тебя насквозь вижу. И, да, переживаю. Потому что ты мой близкий человек, и я не собираюсь делать вид, что это не так! она замолкает, втягивает с шумом воздух, будто перед прыжком в воду, а я прикусываю губу, чтобы не разреветься, когда она тихо произносит. Прости меня, Насть. Знаю, что очень сильно обидела тебя той смс-кой.