Класс снова прыснул. Лиля растерянно заморгала глазами. Уместно ли говорить про «Айвенго»?
Простите, господин инспектор, можно я скажу? встала из-за парты одна из гимназисток, судя по всемузаводила.
Ну-с, извольте.
Господин инспектор, вам ведь известно, что девочкам нравятся героини, которым хочется подражать
Угу, подбодрил инспектор.
Так вот. Лида в новом передовом романе «Санин», это такое гимназистка изобразила лицом, что усиленно вспоминает строчку, такое «тонкое и обаятельное сплетение изящной нежности и ловкой силы»
Довольно! Замолчите! Сядьте! Инспектор покачал головой и выразительно посмотрел сначала на Лилю, затемна Геракла. Геракл тоже покачал головой.
Вы привели достойный пример, голубушка, ничего не скажешь! с сарказмом произнес инспектор, и всем сразу стало понятно, что его речь теперь растянется до конца урока, Да будет вам известно, вся эта так называемая современная литература, которую вы изволите называть передовой, революционной, имеет тенденцию к порнографии! Да-да! И упомянутый вами роман господина Арцыбашевачистая порнография, развращение неокрепших умов! Предупреждая ваш вопрос, скажу: роман затрагивает животрепещущие вопросы бытия, но как автор отвечает на них? А отвечает он на них исключительно с одной точки зрения: сначала во всем винит существующий режим, а затем призывает читателей к наслаждениям, причем рекомендует не стесняться в средствах!
Инспектор пустился в подробный и назидательный пересказ нашумевшего романа, детально останавливаясь на самых откровенных сценах, возбуждающих воображение. Чувствовалось, что девочки роман читали
Так вот, примирительно резюмировал, наконец, свою речь инспектор, Вы хорошо знаете, что еще в прошлом году Министерство народного просвещения установило новые правила поведения учащихся за пределами стен вашей école. Сейчас эти правила ужесточены. Итак. Никаких вольностей в одеждетолько форма. Настрого запрещено посещать собрания, этотабу, он наклонился к Лиле, И к вам относится, милая. Итак он поправил очки, медленно, с подозрением, осмотрел класс девиц, и все они показались ему неблагонадежными, Запрещено также посещать публичные лекции, хотя бы и научного содержания. Также запрещены к посещению любительские спектакли, зверинцы, цирк, трек, каток, кинематограф и особливосегодняшний вечер господина Волошина! Только при наличии особого разрешения!
С нянькой сидеть, а потом сразу и замуж! Крепостное право! громким шепотом произнесла прыткая гимназистка.
Класс замер.
От возмущения у инспектора округлились глаза. Он мрачно полез в карман, вынул оттуда сложенную газету, развернул лист и, найдя нужный текст, продекламировал, не глядя в статью:
Вчера в первом женском клубе артистка Прудникова читала доклад «Трагедия брака». По ее словам, роль женщины в семье чисто служебная, а ее жизнь приравнена к жизни вьючного животного. Докладчица заявила, что в будущем браке женщина должна быть освобождена от бесконечных мелочных дел. Воспитание ребенка должно стать обязанностью государства и мужа.
Чтец выразительно посмотрел на гимназистку, сжал газету и потряс ею в воздухе.
Видимо, вы придерживаетесь тех же взглядов, что и этот «газетный левиафан»? Задумывались ли вы, к каким последствиям ведет спекуляция такими понятиями, как брак? Опасные мысли, голубушка
Инспектор захлебнулся гневом, бросил вопрошающий взгляд на Николая Николаевича и тот произнес одними губами:
Дворянка-с. Из очень благонадежной семьи.
Инспектор окончательно расстроился и обратился к Лиле. Та с тоской смотрела в окно.
А вы, сударыня?
Лиля вздрогнула.
А?
Надеюсь, вы-то, как учительница, имеете здравое представление о семье и благовоспитанности? Вы замужем?
Лиля чуть не расплакалась, увидев краем глаза хихикнувших гимназисток. Инспектор укоризненно покачал головой.
Так я и знал! Ну, хорошо-с. Хорошо-с. А скажите мне, голубушки, кого из русских царей вы почитаете более всего? обратился он к классу.
Гришку Отрепьева! смешливо выпалила другая гимназистка, и класс засмеялся.
Встать! Инспектор сказал это слишком резко, вернее, даже не сказалрявкнул.
Гимназистка испуганно подскочила. И с ее колен слетел, как белый голубок, лист бумагитот самый, что передавался под партами и так веселил гимназисток.
Геракл заметил, что Лиля близка к обмороку.
* * *
«Любовь, конечно же, искусство! Вы пишете мне, что я восхитительная, что я вызываю в вас смешение счастья и отчаянья одновременно. Друг мой, поверьте, и я никогда еще не была так счастлива и никогда так не страдала. Ничто не сможет оторвать меня от вас, я не представляю себе жизни без вас. Вы держите мое сердце в своих руках. Может ли быть связь прочнее нашей».
Что это?! Сударыня, будьте любезны, объяснитесь. Ведь это ваш почерк! Ни у кого в гимназии нет такого почерка!
У Лили кружилась голова. Слова Геракла долетали как сквозь толщу воды. Ей было так стыдно, будто ее уличили в прелюбодеянии и если сейчас приговорят к побитию камнями, то это будет справедливая кара.
Она предчувствовала, что урок у старшеклассниц станет часом ее позора. И вот пожалуйтестоило ей отвернуться, эти бессовестные девочки схватили ее сумку и вытащили оттуда недописанное письмо. И когда Лиля, бормоча урок, осмелилась перевести глаза на класс, она увидела свое письмо, открыто передаваемое из рук в руки. На Лилю напал ступор, кончики пальцев похолодели, сердце стало стучать медленно и глухо: бум-бум. И зачем только она затеяла эту глупую игру! Опозорена, опозорена
Так вы скажете нам, наконец, чье это сочинение? продолжал с нажимом Геракл, ему было неприятно смотреть на некрасиво трясущийся подбородок, хотелось уже поскорее покончить с этим и выпроводить девицу за дверь. Хотя вряд ли теперь и шустовский коньяк поможет, Вы просто переписали это из какой-то книжки, ведь так?
Нет, позвольте, усомнился инспектор, вот тут ясно сказано про назначенное свидание. Вот. Э-э «Как условились, в два часа пополудни, в Императорской публичной библиотеке, в читальном зале». Ну-с, что молчите, голубушка, как в рот воды набравши?
Геракл хмурил брови, сопел, ерзал на стуле.
Лиля страдала. Конечно, теперь ее уволят, у матери будет истерика, пожалуй, что еще выпишут волчий билет, и она не сможет найти другую работу. Погибла жизнь!
Инспектор вновь стал перечитывать письмо. Лиля молчала, чувствуя, как пунцово горят ее уши. Геракл тоже помалкивалне хватало ему только неприятностей с начальством. Прислали проверяющегосовершенная формальность. И на тебеинспектор с ходу напоролся на безнравственное поведение учительницы! Чистый provocation!
Инспектор, видимо, увлекся чтением. Даже цокнул языком, перечитывая одно место. Дочитав, задумчиво сложил письмо вчетверо. И посмотрел на Лилю, причем, во взгляде мелькнуло что-то, никак не вязавшееся с тем, что говорил этот господин в классе. Лиле почудилось, что инспектор как бы это легче сказать выглядит заинтересованным.
Так чье это письмо, сударыня? Уж верно, не ваше?
Лиля выдохнула:
Не мое, Ваше превосходительство. Его сочинила одна моя знакомая. Она просила переписать и передать. Я только курьер, доверенное лицо.
И что, хороша ли эта ваша знакомая?
Очень, очень хороша. Она высокая, у нее густые волосы, рыжие.
Рыжие! А я ведь так и подумал! хихикнул инспектор и подмигнул Гераклу, тот тоже подмигнул в ответ, Эти чертовки знают, как очаровать нашего брата. И смотри ж ты, как изъясняется, бестия! Сударыня, я вам верю, чего уж там, так писать может только чаровница, ветреница. Ах, как тонко она тут плетет
Инспектор протянул письмо Гераклучтоб тот убедился. И тот, видимо, убедился, потому что стал вчитываться в подробности уже без напряжения в лице, а ведь еще пять минут назад у него сводило скулы, будто от зубной боли.
Письмо, по обыкновению, было длинным. Мужчины читали, почти уже забыв про Лилю, а она вдруг поймала себя на мысли, что происходит нечто странное. Определения происходящему она дать еще не могла, но чувствовала.