Ну же, Артем стискивает меня за плечи, разворачивая к себе, никогда раньше этого не делала? Объяснить, как это делается?
Он смотрит на меня как провинившийся пес. Только что мне толку от его виноватого вида? Я ведь помню, с каким пылом вот эти самые губы вчера пожирали ту Барби.
Не нужно, я выпутываюсь из его рук, стирая с лица эмоции, это неприемлемо с точки зрения субординации, Артем Валерьевич. Я не ваша девушка, чтобы позволять себе такие вещи.
Я думал, ты не придешь, отрывисто произносит Тимирязев, не спуская с меня пристального взгляда, я понятия не имел, что тебя заперли. Я был в бешенстве от твоего отказа.
И очень быстро нашли замену? я позволяю себе натянутую улыбку. Что ж, так бывает. Желаю удачи.
Если бы он не был моим начальникомя бы взвыла белугой, потребовала, чтобы он убирался с моих глаз, но приходится быть терпеливой.
У моей жизни очень своеобразно выражается любовь ко мне.
Я давно знаю Еву, Артем снова шагает ко мне, приходится сделать шаг от него, чтобы расстояние между нами не уменьшалось, да, мы с ней периодически спим, чтобы сбросить скопившееся напряжение. И только.
И только! Он говорит: И только!
После того, как я сама сказала ему, что значит для меня близость подобного рода? Сама чувствую, как стекленеют мои глаза.
Что ж, проведем этот разговор на понятном моему собеседнику языке.
Вчера было? я прямо смотрю в лицо Артема, стискивая зубы.
Ответ я знаю, и знаю, что больно все равно будет.
И все как я и думалаон плотно стискивает губы, а потомкоротко кивает.
Что ж, спасибо, что без вранья.
Ну так и почему мы все еще об этом разговариваем? улыбаюсь я через силу. Я не ваш вариант, Артем Валерьевич, это было очевидно.
Не существует никаких моих вариантов, Тимирязев резко дергает головой, есть ты, и я постоянно о тебе думаю. Каждый день. Я прошу у тебя прощения за вчерашнее. К тому же, я ведь тебе ничего не обещал. Ты не пришла на свидание, я имел право
Он затыкается на полуслове, заметив и мою болезненную гримасу, и сам поняв, что понесло его совсем не в ту степь.
Я не буду той, кто лишает вас каких-то прав, Артем Валерьевич, я ежусь, снова скрещивая руки на груди, давайте не будем терять вашего драгоценного времени. Я буду только вашим администратором. Больше мне ничего не надо.
Моим администратором? неожиданно кисло проговаривает Артем. Или администратором Ольшанского?
Вопрос звучит ужасно странно.
А что, есть разница?
Оказывается есть, глаза Тимирязева неожиданно остро вспыхивают, особенно с учетом того, что очевидно лично мне. О том, как ты смотришь на него. Как он на тебя. Между вами явно не закрыто много личных вопросов. Что странно, с учетом его близящейся свадьбы.
Пару секунд я молча смотрю в светло-ореховые глаза Артема и пытаюсь понять, что мне на это отвечать.
А потом понимаюничего. Ничего мне тут не нужно отвечать, нужно развернуться и уйти нафиг.
Мужчина, выбравший другую женщину, пытается лезть в мою запретную зону, и более того, решил, что имеет право меня судить. А дальше что? Угрозы?
Будешь со мной или
Наш разговор не окончен, слышу я за спиной жесткое.
Окончен, бесцветно отрезаю я и закрываю за собой дверь.
К черту!
Я иду к своей палате под дивный звон в ушах. Меньше всего я ожидала от Артема вот таких вот предъявлений. Он казался другим. Казалсяключевое слово, пожалуй.
Энджи, я вздрагиваю и понимаю, что шла по коридору практически вслепуюничего не видя перед собой.
Удивительно ли, что я почти впилилась в Галину Дмитриевну, свою лечащую врачицу. И только шагнувший мне наперерез Ольшанский успевает меня перехватить до столкновения.
Твердые пальцы на плечахкак дно, за которое следует уцепиться моим якорям. Не время для душевного раздрая. Еще не все драконы побеждены. Не все изгнаны.
Ты в порядке? Ник крепче стискивает мои плечи, заглядывая в глаза.
И вот хоть волком вой, прося его так не делать.
Да.
Ложь дается мне легко, но выходит плохо. Ник едва заметно морщится, и только по этому я понимаю, что он мне не поверил.
Спасибо, что зашли, Николай Андреевич, улыбаюсь я натянуто и шагаю мимо. Только бы не
Давай хоть до палаты тебя провожу.
увязался за мной.
Черт!
Тут пять шагов, я и сама могу дойти.
Ну, не пять, а двадцать пять, и все-таки провожу. Еще вчера я тебя отправлял в больницу. Вряд ли ты исцелилась всего лишь за сутки.
Я слышу одобрительное фырканье Галины Дмитриевны и с трудом удерживаюсь от стона.
Она ведь как и все думает Даже не подозревая, что этот конкретный папаша плевать на меня хотел. Он просто делает, как правильно в его системе мушкетерских ценностей. И плевать, что мне даром это не нужно.
Ладно, черт с ним. Я пролетаю оставшееся расстояние за несколько секунд и резко разворачиваюсь к Нику.
Все, проводил, свободен.
Ты не могла бы освободить мою сумку, Эндж? улыбка Ника выглядит неестественно спокойной. Мне не хотелось нарушать твоих границ и делать это самостоятельно.
А разве ты не торопишься? едко цежу я, чувствуя как внутри побулькивает злость. К работе, к невесте, к свадебным хлопотам?
Пятнадцать минут у меня есть. Я подожду.
Вам вообще-то нельзя здесь находиться, пытаюсь отбиться из последних сил.
Втроемнельзя. Одномуможно. Ну и на всякий случайОльшанский поправляет сдвинутую на подбородок медицинскую маску.
Каждый раз когда я с ним говорюиспытываю непередаваемое ощущение, будто я цунами, а онволнорез, предназначенный для моего уничтожения. Иначе почему раз за разом направленное в его сторону недовольство неизбежно оказывается проигнорировано?
И он не уйдет без сумки. Я его знаю. Боже, как же бесит, что я его настолько хорошо знаю.
Что ж, придется сделать это побыстрее, тихо шиплю я и, желая покончить с этим, шагаю в палату.
Ник без лишних слов двигает следом.
В палате чуточку попрощездесь Ирина рассказывает кому-то по телефону, как плохо и скучно ей в больнице, с деталямипро то, как паршиво здесь кормят. Её много, её очень много. И хорошо, потому что
Как прошло с Тимирязевым?
Удивительный он все-таки человек. Умудряется не повышая голос перекричать очень громкую Ирину.
Никак, я раздраженно дергаю за язычок молнии, расстегивая стоящую на моей кровати спортивную сумку, лучше бы не говорила. Можешь позлорадствовать.
С чего мне это делать, Эндж?
С того, что ты ведь меня предупреждал и все такое, огрызаюсь я.
Все что есть внутри менякровоточит, разодранное в лохмотья.
Меня ведь и вправду предупреждали. Не один раз. Но я не хотела слушать советы от человека, решившего, что моя любовь к немуэто очень неудачная шутка. И не хочу сейчас.
Мне ужасно жаль, что ты оказалась в этой ситуации, Эндж, без всякого укора замечает Ник, он изначально не был тебя достоин.
Это не твое дело.
В который раз я это повторяю? В тысячный? Когда он уже меня услышит?
Когда поймет, что его жалость для меня оскорбительна?!
Наверное, стоило сказать ему, чтобы и эту свою передачку уносил с собой обратно, мне от него ничего не нужно, но прежде чем я соображаю это сделатья вытаскиваю из его сумки лежащий сверху свитер и замираю.
Дзынь, дзыньбрякает за спиной прошлое.
Длинный свитер с пингвином, уютная розовая толстовка, этакое мини-платье, которое совершенно не к лицу той, что следит за тем, чтобы тридцать человек подчиненных её отдела занимались на работе работой.
Но для того, с кем ты так часто зависала не на работе. Ездила на выходные за город
Для того, от кого секретов не было
Я думала, ты пошутил про мою одежду, севшим голосом комментирую я, или заехал ко мне, взял у Ангелины
Подумал, что лучше возможности вернуть тебе твои вещи у меня уже не будет.
Ох-х
Даже не думала, что слово Вернуть может вот так глубоко полоснуть меня по сердцу. Звучит так, будто они ему были поперек горла и ужасно не терпелось избавиться от этих ужасных напоминаний об ошибке по имени Анжела.
Помойки работают без выходных. Давно мог избавиться от моего тряпья, раз оно тебе так мешало, бесцветно произношу, вытаскивая из сумки еще и три своих футболки. Теплые носки, в которых я часто шастала по квартире Ника, когда мы засиживались и уезжать куда-то становилось поздно Бог ты мой, тут даже заколка есть, которой я закалывала волосы.